Сахарный снег

Возле его дома был небольшой магазинчик игрушек. Почти все игрушки там были ручной работы, очень красивые, но, к сожалению, и очень дорогие. Но парень вдруг как-то, посмотрев на Гилберта с Родерихом, решил, что его медвежонок одинок. И что ему нужно купить друга – медвежонка помельче, потому что на большого все равно не хватит денег. В этом магазине у него всегда появлялось ощущение сказки. Множество игрушек, ощущение некой магии и уюта – все это безумно нравилось Мэтью. Правда, его немного озадачивал продавец – тот казался абсолютно равнодушным к своей продукции, и, хотя прекрасно разбирался в видах и фирмах игрушек, но чаще всего Уильямс видел его просто пофигистично спящим за стойкой. Увы, денег не хватило даже на самого маленького медвежонка, но парень не огорчился. Разве что немножко. Хозяин обещал к Рождеству премии выплатить, вот тогда он и купит своему Кумадзиро подарок! Продавец проводил растерянно улыбнувшегося ему парня равнодушным взглядом и опять опустил голову на сложенные руки, намереваясь подремать еще. Брагинский тихо сатанел, пугая одним своим взглядом сотрудников до нервной икоты и мокрых штанов. Дела шли из рук вон плохо – новоявленный король города вдруг взялся яро мешать Ивану, словно находя странное удовлетворение в этом. Он срывал сроки поставок оружия, переманивал клиентов, тратя на это просто огромные деньги, подменял сам товар – в общем, делал все, чтобы дать Брагинскому понять, что знает все о его бизнесе и вовсе не прочь заняться им сам. С предыдущим хозяином у Ивана была договоренность и, хотя они вели дела параллельно друг другу, но всерьез никто не мешал. Так, мелкие дружеские шалости. Но сейчас старый турок отправился на покой и вместо него пришел молодой и чересчур борзый шотландец. Терпение Брагинского лопнуло. Время встречи пришло. - Торис! – от крика из кабинета босса у несчастного секретаря застыла кровь в жилах. На подгибающихся ногах он вошел в кабинет, упорно заставляя себя не сбежать. В обычное время, когда Брагинский был вполне себе спокоен и даже местами доброжелателен, Торис Лоринайтис не боялся его, иногда даже позволяя себе в разговоре с шефом некоторую дерзость. Брагинский протеста не выказывал, ему секретарь нравился – вежливый, исполнительный парень, который с трудом, но может обуздать вольное течение жизни Брагинского и загнать его в жесткое русло каждодневного графика. Но вот в такие моменты Торис боялся – просто потому что верил, что босс может вполне и убить под горячую руку. Но на этот раз, кажется, все обошлось. По приказу (назвать это просьбой не то, что язык не поворачивался – просто мысли даже не было!) он назначил встречу с Кёрклендом, на кою Брагинский и отбыл восвояси ближе к вечеру. Лоринайтис с облегчением выдохнул и начал подготавливать документы на завтра – извечный перфекционизм не позволял ему готовиться с утра и кое-как. Босс всегда должен быть доволен его работой – тогда Торис потихоньку станет для него незаменимым! Брагинский вошел в дом Кёркленда со смутным ощущением, что его надули. Скотт оказался молодым человеком, искренне улыбающимся, курящим одну сигарету за другой, с легкими тенями под глазами – от недосыпа, видимо. От наркотиков другой вид у человека, это Брагинский знал твердо. Но двигался слегка скованно – рана, скорее всего, уже старая и лишь полузаживший шрам мешал шотландцу двигаться так свободно, как хотелось. Но вообще, Кёркленд не производил впечатление человека, что будет из-за прихоти мешать Ивану и фактически развязывать этим войну. Он был любезен и даже вполне искренне удивился, когда узнал, что своими действиями мешал чужому бизнесу. Дом рыжего шотландца Брагинский покидал в смешанных чувствах – на прощание его угостили первоклассным виски и предложили наведываться в гости. Складывалось впечатление, что Иван ошибся и тот, кто упорно рушил его дело – это не Кёркленд. Но данные были из верного, многократно проверенного источника и он им доверял. Тогда какой же Скотт настоящий? Милый мальчик скорее всего может оказаться чьей-то марионеткой или подсадной уткой, или же все-таки Скотт притворялся и он вовсе не такой добренький и непонимающий? Но зачем эму это? Иван вдохнул и, поглубже зарывшись в свой длинный шарф, пешком двинулся к знакомому кафе, отпустив машину. Мэтт уже час, как работает, можно зайти и выпить кофе, а заодно и полюбоваться на спокойного паренька – при одном лишь взгляде на беззаботного счастливого Мэтта Иван успокаивался и начинал мыслить более трезво. В кафешке народу почти не было – лишь крутился какой-то нищий, выпрашивая поесть. Уильямс, порывшись на кухне, нашел остатки дневного супа и вынес их парнишке, разрешив поесть в кафе. Тот благодарно улыбнулся. Мэтти давно знал этого бродяжку – тот почти второй месяц заходил сюда. Сначала просил денег, но, после того, когда Мэтт увидел, на что нищий тратит деньги, его стали просто кормить. Парнишка был наркоманом. Худенькое тело трясло не только от холода, но и от жестокой ломки – сейчас он ел, просто в надежде, что немного согреется, но все равно понимал, что именно ему нужно, чтобы самочувствие улучшилось. Уильямс с жалостью смотрел на паренька и корил себя, что днем он хотел купить такого дорогого медведя, а у этого парня даже нечего одеть по погоде – лишь тонкие джинсы и осенняя куртка, давно и безнадежно запачканная. Но, с другой стороны, деньги он потратит лишь на очередную дозу. Мэттью не знал, что делать, и мучился от этого. От раздумий его отвлек приятный голос и теплая рука, что опустилась на плечо, заставив его подпрыгнуть от неожиданности. - Простите, вы не сделаете мне чаю? За спиной стоял тот самый утренний посетитель. Он мягко, словно немного виновато улыбался, потом достал из кармана полплитки шоколада и положил на столик перед наркоманом. Тот поднял неожиданно красивые, глубокого карего цвета глаза и широко улыбнулся, поспешно запихивая сверток в карман поглубже, чтоб не отобрали. - Вам какой – есть зеленый, черный, фруктовый и смесь трав. – Мэтт привычно приготовился ввести заказ в компьютер. Мужчина опять ему улыбнулся и попросил что-то успокаивающее, для приятного сна. Ему Мэтт заварил ромашку и вновь вернулся за стойку, вполглаза наблюдая за наркоманом. Тот доел, отнес тарелку к мойке и, достав шоколадку, ни секунду не колеблясь, разделил на троих. Уильямс не стал отказываться и улыбнулся, наблюдая медленно падающий снег, красиво подсвеченный ночным фонарем. Хорошее настроение испортили, как всегда, внезапно. В кафе внезапно вошел хозяин. Внимательные глаза сразу же отметили Брагинского. Людвиг побледнел, но кивнул ему. Когда-то они были знакомы и даже очень близко. Но не сказать, что Крауц будет рад возобновить знакомство. Брагинский благодушно кивнул в ответ, впрочем, через несколько секунд нахмурившись и просчитывая варианты. Он знал, что Людвиг занимается наркотиками – и не исключено, что бомжеватый паренек за дальним столиком его рук дело. Но вот в его кафе работает Мэтти – а Иван и не знал, чье это заведение. Надо будет завтра напрячь Ториса, пусть пробьет все, что касается людей, здесь работающих – он должен быть уверен, что здесь все чисто! Людвиг идет к своему кабинету на втором этаже, но тут цепкий взгляд выслеживает еще одно недоразумение – за столиком сидит явно несостоятельный клиент. И, похоже, что собирается спереть сахарницу. - Мэтт, кто это? – немец подходит и спокойно вынимает изящную посуду из дрожащих пальцев, отстраненно отмечая и внешний вид паренька и его взгляд. Наркоман. Во рту внезапно пересыхает и сахар, от дрогнувшей руки, тонкой струйкой красиво просыпается на пол. Уильямс выглядит поистине жалко – Людвиг давно запретил ему подкармливать всяких сирых и убогих, но вот поди ж ты… - Это… Он помог мне и попросил поесть. – Мэтт опять краснеет, чертов мальчишка! Наркоман, чувствуя назревающую сцену, пытается спокойно встать и незаметно уйти, но его за шиворот тут же хватают твердые и чертовски сильные пальцы. - Парень, не спеши. Ты пытался украсть сахарницу. Брагинский, невозмутимо наблюдающий, подавился смешком. Чай оказался вкусным, Мэтт очень милым, а Людвиг смешным. Он никогда не подозревал в давнем враге такого умения. Между тем сцена развивалась. - Простите меня, пожалуйста, Мэтт не виноват. – Наркоман стащил с головы нелепую шапку с бумбончиком – такие лишь дети носят, и сейчас смущенно комкал ее в пальцах. – Мне… - Он тяжело вздохнул, собираясь с силами, его неслабо лихорадило, - Мне хотелось сладкого, оно позволяет… Позволяет подольше продержаться, понимаете? – он с робкой улыбкой взглянул Людвигу в глаза и того мороз продрал по коже. Первое ощущение от «Сахарного снега» - во рту появляется сладость. Парнишка уже успел подсесть на эту дрянь и, скорее всего, не доживет уже до весны. А может статься, и до Нового Года – слишком уж ему плохо. - Как тебя зовут? – отчего, отчего сердце вдруг сбивается с ритма и стучит как сумасшедшее? В горле пересохло, и внезапно стало так страшно, что немец даже отпустил паренька. Тот, не удержавшись на ногах, плюхнулся на пол и уже оттуда улыбнулся: - Феличиано Варгас.