* * *
Свет исходил от небольшой газовой печи, примостившейся в том углу, над которым еще сохранились остатки крыши. Вернее, не крыши, а настила, когда-то служившего потолком первого этажа и полом второго. Должно быть, до пожара дом Хейлов был поистине огромным строением, если судить по остову, который не удалось поглотить огню. «Ну и местечко», подумал Стайлз, шагая следом за Дельгадо к компании из нескольких темных фигур, громко переругивающихся у стены. Гарь, размокший пепел и грязь покрывали остатки стен, трухлявый пол и бесформенные груды дерева и железа, когда-то, должно быть, бывшие мебелью. Честное слово, задумай какая-нибудь малоимущая кинокомпания снимать здесь фильм о привидениях – могла бы здорово сэкономить на декорациях. А возможно, что и на спецэффектах. Светлую шевелюру Лейхи, возвышавшегося над остальными, он узнал издалека. Так же, как и надменную рожу Уиттмора. Рядом с ними стоял еще один парень, который был ему смутно знаком: крепкий чернокожий малый с бритой головой и угрюмым выражением лица. Стайлзу показалось, что он видел его в автомастерской однажды; впрочем, когда и в какой именно, вспомнить не получалось. В помещении – если полуразрушенные стены, проваливающийся пол и огрызок потолка над головой можно было назвать помещением – присутствовали еще два человека. Их Стайлз никогда в глаза не видел, однако прекрасно знал, кто они. Семейные черты этих людей было сложно с чем-либо спутать. Первый из них, угрюмый черноволосый парень с насупленными бровями, окинул новоприбывших суровым взглядом, и Стайлз без труда признал в нем Дерека. Щеголеватого вида мужчина в длинном сером пальто, маячивший за его спиной, мог быть только его злополучным дядей. Отец, пожалуй, удивится, если узнает, что эти двое все еще поддерживают связь. Да что там – любой в участке удивится, лишь услышав, что Питер Хейл до сих пор находится в Бикон Хиллс. В конце концов, после того, как эти двое повздорили из-за земли, на которой... Его мысль оборвалась, не успев толком сформироваться, когда в просвете между чужими спинами мелькнул отблеск светлых волос и послышался слабый стон. Или нечто, похожее на рыдание. Он вырвал руку из хватки Дельгадо и упал на колени рядом с Эрикой прежде, чем успел отдать себе какой-либо отчет в своих действиях. Она лежала на полу в луже крови. Господи, сколько раз он слышал эту фразу в боевиках, сколько раз встречал на страницах второсортных и третьесортных детективов! Однако никогда, никогда еще он как следует не задумывался о том, какой ужас заключен в этих простых словах. Потому что всегда считал, что фразы затасканнее и бесцветнее в мире не существует. Да, определенно, именно так он и считал – до тех самых пор, как увидел влажное красное пятно, расползшееся по полу вокруг Эрики. - Черт, - растерянно пробормотал он себе под нос, ощущая себя совершенно потерянным. Испуганным до безумия. Вопросы, до этого роившиеся на языке, разом исчезли, их место заняла абсолютная, звенящая пустота. – Черт. Черт-черт-черт... Рядом кто-то страдальчески вздохнул. Шумно, словно напоказ. «Джентльмены, может, пропустим эту часть, покончим с делом и разойдемся по своим делам?» говорил этот нетерпеливый вздох. «Дома меня поджидает бутылка отличного бренди. Фильм, который я собирался посмотреть, попивая его, вот-вот начнется, так что не могли бы мы, наконец...» - Заткнись! – рявкнул Стайлз, как будто монолог был озвучен на самом деле, а не происходил исключительно в его голове. Кровью было заляпано все ее тело. Лицо, волосы, голые по плечи руки, шея... однако если большинство отметин напоминали следы от выпачканных в крови рук («они трогали ее», понял Стайлз, «трясли, звали, пытались привести в чувство»), то правый бок промок насквозь. Осторожно, как будто резкие движения могли нанести ей дополнительный вред, он приподнял мокрую от крови футболку и задрал повыше, чтобы осмотреть место ранения. На боку, прямо под ребрами, темнел округлый след от укуса. Кровь из раны уже не сочилась, зато вокруг образовался здоровенный темный синяк. То тут, то там на светлой коже виднелись странные подтеки – слишком черные, чтобы оказаться свернувшейся кровью. Какого, Иисус сладчайший, ГРЕБАНОГО ДЬЯВОЛА... - Стайлз, - позвал его Скотт. Голос доносился издалека, словно из другой комнаты. Он почувствовал, как на плечо легла горячая рука, Дельгадо опустился рядом на колени. – Послушай, приятель, я знаю, это выглядит ужасно. Я знаю, что тебе страшно – я бы на твоем месте давно свалился в обморок. Обещаю, мы все тебе объясним, но сейчас тебе нужно позвать ее обратно. Если она вернется – все будет в порядке, она выкарабкается... Но времени осталось совсем мало. Она слабеет, поэтому, пожалуйста... - Пожалуйста... – тихонько заскулил кто-то рядом. Стайлз оторвал взгляд от страшной раны на боку Эрики и встретился глазами с Айзеком. Испуганный, зареванный, с перемазанными в крови руками, он уселся напротив, обняв подтянутые к груди колени. И черт его подери, если в эту минуту в нем было хоть что-нибудь от того нахального, самоуверенного мудилы, которого Стайлз изо дня в день видел в школе. Стайлз обвел взглядом круг, в котором оказался. На пол рядом с Айзеком опустился Хейл – тот, что помоложе и поугрюмее. По его лицу невозможно было понять, о чем он думает, а при взгляде на густо вымазанные в крови рот и подбородок Стайлзу немедленно захотелось то ли сблевать, то ли заорать от ужаса... Однако и Дерек тоже, с трудом разжав челюсти, сказал: - Пожалуйста. Следом за ним заговорили остальные. Хриплые, чужие, незнакомые голоса велели ему не медлить; велели ему звать Эрику, пока она не ушла туда, откуда ее уже не дозовешься. Они увещали его, как будто он делал им одолжение. Как будто это в их интересах было, чтобы она очнулась как можно быстрее. Как будто роли сместились, и теперь он был для нее чужаком, случайно оказавшимся рядом, а они – люди, с которыми, как он думал, Эрика не имела и иметь не могла ничего общего – ее настоящей семьей. Самым близким, что существует на свете. От ирреальности происходящего кружилась голова. Сделав над собой усилие, Стайлз стряхнул оцепенение, а потом осторожно просунул руку Эрике под шею и уместил ее голову у себя на коленях. - Рейес, - позвал он низким от волнения голосом, чувствуя себя последним идиотом. – Эй, Рейес. Послушай, я понятия не имею, что здесь происходит. Понятия не имею, во что ты, черт тебя возьми, вляпалась, так что будь добра... Господи, Эрика, пожалуйста... вернись и расскажи мне.* * *
Остальные больше не прикасались к ней. Как будто уже сделали все, что могли, задолго до того, как он оказался здесь, и теперь пусть и с неохотой, но отдавали себе отчет в собственной беспомощности. Так что Стайлз обнимал Эрику сам. Прижав ее голову к животу, он повторял, дрожащими пальцами отводя от бледного лба свалявшиеся от крови волосы: - Возвращайся, девочка. Я знаю, ты слышишь меня. Черт тебя подери, Эрика, можешь даже ничего не говорить, только открой глаза. Ты ведь не умираешь, правда? Сначала слова давались ему с трудом. Но чем дольше он ощущал на руках тяжесть ее безжизненного тела, чем дольше ее глаза оставались закрытыми, а дыхание – таким тихим, что пару раз ему даже казалось, что оно прекратилось вовсе, тем свободнее просьбы лились изо рта. Совершенно искрение, абсолютно отчаянные. - Просыпайся, - бормотал он, склонившись к ее лицу. Скотт положил руку ему на плечо, Айзек притиснулся сбоку, словно потерянный щенок. Он снова принялся шмыгать носом. – Просыпайся и возвращайся ко мне, слышишь? Мы ведь собирались... Собирались поехать в Уилмор на выходные, в ту автомастерскую, где ты присмотрела себе машину, помнишь? Мы ведь собирались... Пожалуйста, Эрика, открой глаза и скажи мне, что план остается в силе, ладно? Давай же... Потому что я, если хочешь знать, уже оставил тому козлу задаток, чтобы он... Чтобы он не продал ее кому другому, и... В глазах защипало. Стайлз зажмурился, ощущая, как горячие слезы бегут по щекам, зависают на кончике носа и капают вниз, прямо на лицо Эрики. Он хотел было высвободить руку и утереть их, но понял, что свихнется, если хоть на секунду выпустит ее из объятий. Черный парень в толстовке вдруг откинул голову и завыл, глядя в ночное небо, где тучи как раз скрыли серебристый серп месяца. Лейхи, прочистив горло, попытался было присоединиться к нему, но голос у него сорвался. - Господи, заткнитесь. Прекратите этот цирк, - сказал вдруг мужчина в дорогом пальто. Провел рукой по зачесанным назад волосам. – Глядите, с ней все в порядке. Я ведь говорил, что все получится. Его скучающий тон заставил Стайлза вскинуть голову. Злость разом вскипела внутри. Какие бы слухи ни ходили об этом человеке, какие грехи ему ни приписывали, ничто не дает ему права вести себя так, пока Эрика лежит на полу, истекая кровью. Да будь он хоть самим дьяволом... Он едва не заорал, увидев, что глаза старшего Хейла, до этого совершенно человеческие, теперь зажглись ярким голубым светом. Питер открыл было рот, чтобы произнести еще что-то, и Стайлз увидел зубы – нет, не зубы, острые волчьи клыки, торчащие изо рта, приподнимающие верхнюю губу. - КАКОГО ГРЕБАНОГО... Плечо Эрики, крепко прижатое к его боку, едва заметно дернулось. Мгновенно решив, что в целях сохранности собственной психики о том, что происходит вокруг, он подумает потом, попозже, Стайлз снова склонился над ней. Именно она сейчас была важнее прочего. - Эй, эй, привет, - зашептал он, с восторгом наблюдая, как Рейес снова повела плечами, а потом едва заметно сморщила нос. – Эрика, ты слышишь меня? Ты здесь? Веки вздрогнули, ресницы затрепетали. Эрика промычала что-то неразборчивое, готовясь открыть глаза. - О, черт. О, святое дерьмо. Слава, блядь, богу! – Айзек откинулся назад, растянулся на спине и вцепился себе в волосы. - Я же говорил, что все будет в порядке, - снова повторил Питер. Но несмотря на напускное безразличие, в голосе его чувствовалось и облегчение. – Теперь могу я, наконец, уйти? Не то, чтобы ваше общество не доставляло мне некой извращенной формы удовольствия, однако... Дерек сделал нетерпеливый жест рукой, отпуская его. И, похоже, тоже расслабился: перестал так крепко сжимать челюсти, со щек исчезли желваки. «Почему, черт возьми, они ведут себя так, словно все в порядке? Словно все кончилось! Может, она и пришла в себя, но на боку у нее рана от чьих-то зубов, вокруг море крови, у этого заносчивого мудака в плаще глаза светятся, словно долбанные прожекторы, и нам нужно срочно доставить ее в больницу. Нам... Мне... нужно срочно увезти ее, так какого хрена...» Словно подслушав его мысли, Дельгадо потянул его за плечо и указал на живот Эрики. Плоский, белый живот в потеках крови и черной субстанции... без каких-либо следов укуса. В черт знает какой раз за рекордно короткое время Стайлз решил, что спит и видит сон. Отвратительно реалистичный, тошнотворно подробный, но, тем не менее, сон. И тут Эрика наконец открыла глаза. Встретилась с ним взглядом, и Стайлз отчетливо почувствовал, как все его внутренности сковал холод. С бледного, такого знакомого лица смотрели чужие глаза – светящиеся, с расширенными зрачками. Совершенно желтые. - Извини, - прошептала Эрика, разлепив губы и обнажая острые кончики длинных клыков. – Стайлз... Пожалуйста... Пожалуйста, не злись. Я должна была рассказать вам.* * *
Всего несколько часов назад он вертелся в постели, пытаясь отговорить сам себя от похода в лес, а теперь первые лучи солнца уже проглядывали на востоке, окрашивая редкие облака в розовый, а верхушки сосен – в лилово-синий. Ночь промелькнула, как мгновение, и в то же время это была самая длинная ночь в его жизни. Подернутые инеем листья хрустели под двумя парами ботинок, когда они шли обратно к дороге. По пути им пришлось обогнуть ручей – Стайлз не был уверен, что тот был тут раньше. Хотя, может, во время сумасшедшей ночной гонки по пересеченной местности он и сам не заметил, как перемахнул через него. Раз или два Дельгадо тянул его за рукав, заставляя притормозить, и указывал на эфемерную, прозрачную леску, натянутую между двумя деревьями. Стайлз послушно переступал через нее, следуя его примеру и ни о чем не спрашивая. Не то, чтобы рассыпанные по заповеднику ловушки не вызывали у него вопросов – видит бог, дело было совсем не в этом! Просто на данном этапе жизненного пути он полностью отдавал себе отчет в том, что если попытается засунуть в свой мозг еще частичку информации, пусть и самую малюсенькую – голова его просто треснет, словно упавший на асфальт арбуз. А может, не треснет, а взорвется, забрызгивая своим содержимым красные листья, прозрачные лески и Скотта заодно. Спустившись с насыпи, они снова оказались на дороге. Приблизившись к мотоциклу, Скотт стер рукавом рубашки росу, выпавшую на сидение. Стайлз неуверенно мялся рядом, не спеша приближаться. В голове роились сотни, нет, тысячи вопросов, и наконец он выбрал самый насущный: - Так значит, ты... – Он не был в состоянии произнести это. Не был в состоянии сказать «оборотень», хоть согласно всему, что ему довелось повидать в доме Хейлов, именно это слово соответствовало действительности. Однако Скотт понял его и так. - Ага. - Если бы где-нибудь на белом свете проводился конкурс на самую невероятное признание, произнесенное с самым беспечным видом, Дельгадо бы занял на нем первое место. Огреб бы золотую медаль, перевязь с надписью «Этому парню все нипочем», корону и почетную грамоту. - Хочешь поговорить об этом? Хотелось бы, чтобы его голос звучал так же беззаботно, как голос Дельгадо, но желаемое было чертовски далеко от действительного. По тону Стайлза сразу становилось понятно, что если кто и хочет поговорить об этом – прямо здесь, посреди леса, на заброшенной дороге, пролегающей рядом с местным филиалом преисподней - так это именно он. Скотт рассмеялся – открыто и весело. - Что бы тебе хотелось узнать? «Все», быстро подумал Стайлз. И ощутил, как проклятое любопытство засвербело где-то под ребрами. - Ты мог бы... Хм... Показать мне... – Он снова не договорил, и только оскалил зубы, демонстрируя на собственном примере, что именно ему хотелось бы увидеть. - А. Сделать клыки? - Да. – Стайлз сглотнул. – Сделай... клыки. Скотт послушно приоткрыл рот, демонстрируя две пары удлиняющихся на глазах резцов – сверху и снизу. Словно загипнотизированный, Стайлз шагнул вперед, совсем не замечая, что приблизился неприлично близко, беззастенчиво вторгся в чужое личное пространство. Встал практически между ног Дельгадо, если на то пошло. Ничто из этого его не волновало. Осторожно, словно сильные челюсти могли в любую секунду сомкнуться на его ладони, он прикоснулся кончиками пальцев к чужой щеке. Прошелся пальцами по гладкой горячей коже, бесцеремонно оттянул верхнюю губу. Скотт удивленно выдохнул, однако не отстранился – позволил Стайлзу делать, что тому заблагорассудится. Заглядывать ему в рот, обследовать его двойные клыки, рассматривать их, осторожно прикасаться к ним кончиками пальцев... Наконец Стайлз опустил руку. - А что у тебя еще есть? Хвост есть? Скотт усмехнулся, облизнул пересохшие губы. - Жаль тебя расстраивать, но хвоста нет. Если тебе интересно, Дерек умеет перекидываться полностью, только я бы не стал обращаться к нему с просьбой посмотреть, знаешь ли. Еще так могу, - быстро добавил он, уловив в лице Стайлза разочарование, и поднял руку. Каждый палец венчал здоровенный, загнутый, даже на вид острый коготь. – И вот так. Он на мгновение закрыл глаза, сосредотачиваясь, а когда снова открыл, каряя радужка сменилась золотой. Желтые глаза мерцали в окружающей полутьме, и у Стайлза даже дух перехватило от того, как неестественно, и оттого красиво и завораживающе это выглядело. Особенно вблизи. Особенно на его смуглом лице с мягкими чертами, падающими на лоб черными волосами... Может, из-за бессонной ночи, может, из-за невероятности происходящего, а может, еще по какой причине, о том, что нужно отойти, Стайлз благополучно забыл. И Дельгадо, похоже, ничего не имел против. Заметив, что Стайлз дрожит, он распахнул полы своей футбольной куртки в приглашающем жесте, и Стайлз послушно подался навстречу, словно на свете не существовало вещи естественней. Горячие руки обхватили его, делясь теплом, и Стайлз уткнулся лицом в чужую шею, не вполне соображая, что делает, зная лишь, что так будет правильно. Чужой запах наполнил ноздри. Знакомый до головокружения, до одури, он лишь заставил его задрожать сильнее. - Я не хотел, чтобы ты узнал так, - сказал вдруг Дельгадо совсем тихо. Стайлз ощутил теплое дыхание на своей шее, а потом этот придурок снова принялся жевать его волосы. Когда он сделал так в прошлый раз, Стайлз едва не задохнулся от обжигающей волны возбуждения, подкатившей к самому горлу. В этот раз ощущения были другими. В этот раз ему захотелось прижаться к Скотту ближе, смять его футболку в кулаке. Он так и сделал. - Я бы хотел рассказать тебе сам, - продолжал Скотт. Стайлз чувствовал, что сердце у него колотится, как сумасшедшее. – Когда-нибудь. Если бы ты захотел слушать. Я бы... Я бы хотел, чтобы все было по-другому. Не так. Чтобы ты не боялся. - Я не боюсь, - соврал Стайлз, тыкаясь холодным носом в чужую шею. На некоторое время он позволил себе расслабиться в крепких, уверенных объятьях. Где-то далеко тревожно ухнула сова. Ей ответила другая, ближе. Потом еще одна. Заповедник, всегда представлявшийся ему оплотом тишины в море городского шума, оказался напоенным самыми разными звуками. Таинственными перешептываньями и шелестом листвы, вздохами ветра в кронах деревьях, голосами ночных птиц... Рядом зашуршала сухая листва – полевка скользнула под корягу. Сколько тайн скрывает этот лес помимо той, что ему удалось узнать сегодня? Какие еще существа из тех, которых он считал сказочными, населяют его? Что означают ловушки, установленные на волчьей территории, кто охотится на живущую здесь стаю? Что будет, если... - Я отвезу тебя домой, - то ли спросил, то ли решил Скотт, словно почувствовав, какой бардак творится у него в голове. Стайлз высвободился из его рук. Темень вокруг сменилась фиолетовым предрассветным маревом. Отец, должно быть, уже проснулся. - Ты правда думаешь, что с ней все будет в порядке? – Он кинул взгляд в ту сторону, где, по его расчетам, должен был находиться дом Хейлов. Снова подумал о том, что оставил Эрику в незнакомом, страшном месте в компании пяти... оборотней. Когда они уходили, она спала, свернувшись под боком у вожака, обратившего ее. Айзек сопел рядом, обхватив ее ногу: выглядело это так, будто он пытался втиснуться между своей новой сестрой и Дереком, но уснул в процессе. Бойд прижимался к ней с другой стороны, согревая теплом своего сильного, радирующего жаром тела, и даже Питер, временно позабыв о необходимости срочно воссоединиться со своим бренди и ожидающим его фильмом, расположился рядом. Уходя, Стайлз думал, что никогда еще не видел более странной картины. - С ней все будет отлично, - пообещал Скотт. – Теперь – точно. Я о ней позабочусь. - Я думал, о ней должен заботиться ваш вожак. - Он... – Скотт запнулся, и на его лице снова промелькнула помесь досады с раздражением, которые Стайлз заметил и раньше, в логове. Внезапно он понял, что не только оставил свою лучшую подругу в компании оборотней – он оставил ее в компании оборотней, среди которых явно назревала локальная гражданская революция. Оставалось только надеяться, что Эрика знала, во что ввязалась... хотя, скорее всего, она и понятия об этом не имела. – В общем, это долгая история. Поехали, пока родители тебя не хватились. Стайлз принял шлем из его рук. - Да уж. Если мой отец увидит, что я катаюсь с тобой дьявол знает где в шесть часов утра, он тебе хвост отстрелит. - Я думал, мы уже все выяснили насчет моего хвоста, - ухмыльнулся Скотт. - Не увижу – не поверю, - заявил Стайлз, устраиваясь на мотоцикле позади него и засовывая кулаки в карманы его куртки.* * *
Отец и в самом деле уже проснулся – Скотт заявил, что чувствует запах кофе. Клаудия, похоже, тоже: лопаточки, ручные грабли и саженцы все так же были разбросаны по лужайке, однако уже в другом порядке. Стайлзу оставалось только надеяться, что ни один из них не догадался заглянуть в его комнату. Двигаясь по возможности бесшумно, они миновали лужайку и скользнули к гаражу – две серые тени, почти незаметные в обманчивых рассветных сумерках. Дельгадо запрыгнул на крышу гаража слитным, гармоничным движением, наводящим на мысли о бросках смертоносных хищников (и, уж конечно, вызывающим дикую зависть). Потом помог забраться Стайлзу, и шепотом объяснил ему, как удобнее всего добраться до окна, не сверзившись при этом вниз и не переломав себе ног в зарослях можжевельника. Оказавшись в комнате, Стайлз немедленно споткнулся о биту, в спешке так и оставшуюся валяться на полу. В окне тихонько рассмеялись. Разворошенная постель манила. Он душу готов был продать за возможность забраться под теплое одеяло, спрятать лицо в подушку и замереть так, если не уснув, то хотя бы давая себе возможность немного успокоиться, перебрать в голове невероятные события этого дня и последовавшей за ним сумасшедшей ночи, приводя их в относительный порядок. Однако электронные часы на тумбочке высвечивали время, удручающе близкое к тому часу, когда разразится звоном его будильник. Если бы кто-нибудь сказал ему еще вчера, что однажды наступит утро, в которое он будет стоять в своей комнате после бессонной ночи, стараясь оттереть чужую кровь с пальцев подолом собственной футболки... Он обернулся. Дельгадо сидел на подоконнике, свесив ноги в комнату, и пытался зубами расстегнуть ремешок мотоциклетной перчатки на левой руке. Ремешок все никак не поддавался, и Стайлзу вдруг нестерпимо, до зуда в пальцах захотелось подойти и помочь ему... А потом попросить его остаться. У него не было на это ни одной причины, кроме собственного необоснованного желания сделать так, чтобы Скотт не уходил. Но, возможно, именно это и являлось причиной, причем самой что ни на есть уважительной. Дельгадо наконец справился с перчаткой. Стянул ее, ухватившись зубами за пальцы, сжал в руке, некоторое время разглядывал нечитаемым взглядом... а потом бросил Стайлзу под ноги. Тот изогнул бровь. - Приглашаешь меня на дуэль? - Нет. Просто хочу оставить это здесь. - Зачем? - Завтра узнаешь, - пообещал Скотт прямо перед тем, как перекинуть ногу через подоконник и исчезнуть в оконном проеме, словно его и не было. Медленно, шаг за шагом, Стайлз приблизился к окну. Прижался лбом к перекладине поднятой рамы, обвел взглядом пустынную улицу, крыши соседних домов, кроны деревьев в чужих дворах. Далеко за ними лежал лес, где он только что побывал. Серо-зеленая полоса на самой границе видимости. Он выглядел так же, как и всегда, однако Стайлз отдавал себе полный отчет в том, что никогда больше не посмотрит на него так, как смотрел раньше. Далеко, за несколько домов отсюда, взревел мотоцикл. Стайлз представил, как человек, сидящий на нем, выжимает сцепление рукой, на которой отсутствует перчатка... Потом прикрыл воспаленные от усталости глаза, и, несмотря на все ужасы, произошедшие с ним этой ночью, улыбнулся.