Танцуй, ты ведь этого тоже хотела...

Построились! – как обычно грозно командует Красавин, стоя напротив, в паре шагов от меня, крутя на указательном пальце правой руки резинки для волос и ехидно улыбаясь. Ну вот, всё как раньше. Родные пенаты. Мы снова в школе, справа от меня с распущенными волосами стоит игриво улыбающаяся Вика, битый час пытающаяся выпытать у меня все подробности прошедшей недели. Слева через ёрзающих на месте и нервно заплетающих волосы в косы Марину и Карину вижу нагло стреляющую глазками, выпячивающую напоказ грудь и то и дело встряхивающую своими скудными волосёнками Алёну. Позади меня в затылок дышит Стас, как-то странно ведущий себя с самого утра. – Ну, что, соскучились по танцам? – звучит такой знакомый мне хрипловатый голос где-то совсем близко. Поворачиваю голову и встречаюсь с пронзительно-чёрным взглядом. – Мы по тебе соскучились, Диня, – верещит Алёна, крутя прядь волос на пальце, – правда, девочки? – спрашивает она, глядя на своих подопечных, а те одобрительно синхронно кивают головами, как собачки, которых устанавливают в автомобилях, ей богу. – А я вот по Лисёнку скучал, – мурлычет Стас на ухо и щиплет меня за попку, от чего я вздрагиваю, а Дэн это тут же замечает. – Комаров, руки собрал! Самойлова и Алёхина – волосы! – прорычал Дэн, швырнув резинки девушкам, и вновь перевёл свой взгляд на меня. – Ну вот, – продолжил он, довольно улыбаясь, сделав шаг навстречу и проведя рукой по моим волосам, собранным в высокий хвост, – берите пример с Лисициной. Сегодня, как только зашла в раздевалку, получила смс от Красавина: «Собери волосы». Никак не пойму, к чему это всё. Всю прошлую неделю он об этом даже не заикался. Напротив, мне даже иногда казалось, что распущенные волосы его больше привлекают. Ему нравилось перебирать их пальцами, ерошить, заплетать, зарываться в них носом и вдыхать аромат. Обязательно спрошу у него, в чём тут дело, что за ритуал у него такой. Стас тут же убрал руки «по швам», Вика, поймав резинку, стала быстро собирать волосы, как-то странно хихикая и то и дело поглядывая на Дэна. А вот Алёна по-прежнему стояла и крутила прядь волос, даже не обратив внимания на резинку, упавшую к её ногам. Да, где-то я это уже видела... – Алёхина, сама заплетёшься или тебе помочь? – спокойно спрашивает Денис, но в голосе его слышатся отчётливые нотки угрозы. – Ну-у-у, можешь и помочь, – противно, приторно сладко пищит девушка, вконец измусолив волосы и выводя правой ногой круги на полу. Сжав кулаки и стиснув зубы, учитель рывком преодолевает расстояние от себя до Алёны, по дороге хватая резинку с пола, схватив девушку за руку, он тянет её, от чего та вскрикивает, запинается и буквально летит вперёд. Резко остановившись на середине, Денис оборачивает лицом к классу ничего не понимающую, чуть ли не плачущую девушку, с лица которой улетучилась вся игривость. Затем хватает её за волосы и собирает их в хвост. Бесцеремонно, очень грубо, путая и, как мне кажется, даже выдёргивая волосы. Ей больно, это видно по тому, как она съёжилась и сжала кулаки, губы её тоже сжаты и слегка дрожат, глаза зажмурены. Покончив с волосами, Дэн ухмыляется в голос и толкает девушку в строй. И вот, кажется, сейчас она взорвётся и либо разрыдается, либо выскажет Красавину всё, что думает о нём, но нет, та покорно следует на своё место, а, встав в строй, противно мило улыбается и тихо шепчет: – Спасибо, Диня. – Пожалуйста! – рычит Красавин и несколько раз переводит взгляд от неё ко мне, от неё ко мне. Он сравнивает нас что ли? Я чёт не въехала. Наверное, меня это должно злить, и даже начало злить, наверное, так как всё внутри уже стало подниматься от желания врезать ему по его наглой физиономии, а её потаскать за волосы по всему танцевальному залу. Но, как только его взгляд остановился на мне, как только он облизнул свои сексуальные губы и так невзначай положил руку на ремень и улыбнулся мне своей сексуальной улыбкой, знакомой только мне одной, я тут же обо всём забыла. Но вот с Алёхиной разобраться не помешает, тихо так, где-нибудь в уборной, головой обо что-нибудь. В дверь постучали и, не дождавшись ответа, быстро прошли в зал. Это была завуч по учебной части, и она, видимо, слегка не в духе. Бросив короткое и сухое «Здравствуйте!», она проследовала прямо к Денису, смерила его суровым взглядом, молча протянула какой-то белый лист, затем со скрипом развернулась на одних каблуках и, звонко цокая, вышла из зала, громко хлопнув за собой дверью. Весь класс, и учитель в том числе, наблюдали за этой сценой молча, разинув рты и широко раскрыв глаза. Вскинув свои жгучие чёрные брови высоко вверх, Красавин взглянул на лист, бегло прочёл содержимое и перевёл взгляд на меня. – Настя, – обратился он тихим шёпотом, от чего Вика аж подпрыгнула на месте, удивлённо выпучив на меня глаза, – в пятницу у нас с тобой выступление. – Как в пятницу? – прихожу в ярость, буквально воскликнув, – мы только приехали! – кричу от возмущения, – мы же не успеем за два дня. – Я тоже не в восторге, – недовольно отвечает он, – но у нас нет выхода, и ты это знаешь. Да, знаю и прекрасно понимаю, от безысходности глубоко вздыхаю и пожимаю плечами. – Ну и что там у нас? – сдаюсь и спрашиваю я, надеясь, что ничего сверхсложного дирекция и покровители лицея не придумали. Судя по всему, в руках Денис сейчас держал критерии предстоящего выступления. Молча он протягивает мне листок. Да, так и есть, критерии. – Какого хрена? – вырывается у меня автоматически, как только до меня доходит суть черных букв, напечатанных на белом фоне: 1. Клипы 2. Живое исполнение 3. Песни на русском языке (Поп) 4. Хиты 2014 – 2015гг. 5. И помни, Красавин, больше страсти, чёрт возьми, больше огня! Теперь я понимаю, что так разозлило нашего завуча. Она обязана по должности своей знать всё, что касается учебной части. И не удивлюсь, что в силу своего любопытства, ссылаясь именно на свои обязанности, она уже прочла этот критерий и пришла в ярость от одного пункта. – Не выражайся, – мягко говорит Денис, – справимся. Первое, что нам нужно, это выбрать, что будем показывать. Больше всего мне нравится пятый пункт, – говорит он, игриво подмигнув, и забирает у меня листок. Зря он это сказал. Ох, зря. Судя по прищуренному, подозрительному взгляду Вики, которым она провожает лист бумаги, из неё вот-вот польётся шквал вопросов. – Какой такой пятый пункт? – удивлённо восклицает Самойлова, уставившись на меня своими искрящимися от интереса и нетерпения узнать как можно больше, глазами, – их ведь всего четыре, – с подозрением продолжает она, переведя задумчивый взгляд на Красавина, и делает какие-то свои выводы. С невозмутимым видом учитель вновь разворачивает белый лист, затем смотрит на него с секунду, улыбается кончиками губ, складывает лист пополам, затем ещё раз пополам, убирает его в задний карман своих чёрных джинсов и поднимает насмешливый взгляд на Вику. – Ага, четвёртый, ошибся, с кем не бывает, – изрекает он, скрестив руки на груди, и тут же переводит разговор в другое русло. А, точнее, вовсе его прекращает, приказав всем репетировать «Сальсу», а мне – проследовать в его кабинет. Едва за моей спиной щёлкнула щеколда и послышался поворот ключа в замочной скважине, я мигом оказалась в теплых, крепких, мужских объятиях. Тело вмиг пронзает миллиардом мелких молний, низ живота сладостно сводит от нахлынувшего желания, на шею россыпью ложатся горячие, пылкие поцелуи. – Стаа-а-а-стя, – шепчет Денис мне на ухо, прерывисто дыша и слегка покусывая мочку, – соскучился по твоему телу. – Мы в школе, – предостерегаю я, отстраняясь и вытянув руку вперёд, упираюсь ладонью в его твёрдую грудь, дабы остановить пыл учителя. – А это нам когда-нибудь мешало? – скалится Красавин, прищурив глаза, и, как хищник, медленно подступает ко мне. – Дэн, – мой голос становится ещё грубее, а сохранять спокойствие становится всё сложнее. Ни злиться не хочу, ни ругаться с ним, но выводит же, зараза. – Сначала давай решим проблемы с пятницей. – А какие с ней проблемы? – он вновь усмехается и стреляет в меня своими искрящимися глазами. Это заставляет меня вспыхнуть. – Ты смеёшься?! Нужно клип выбрать, нормальный, желательно. Посмотреть его раз двадцать, если не больше. Одежду подобрать подходящую, декорации. Отрепетировать всё как следует. И на всё про всё два дня. Два, Красавин. Это не проблемы что ли? – по скрежету в горле и звону в ушах понимаю, что давно перешла на крик. – Тш-ш-ш, – шепчет Дэн, приобняв меня за талию и притянув к себе, – успокойся. – Ну и что мы покажем? – едва слышно шепчу я, как-то резко успокоившись и обмякнув в его сильных руках. – Винтаж, – спокойно говорит обладатель крепких объятий и такого соблазнительного, хриплого голоса, легонько коснувшись губами мох губ. Дыхание вмиг перехватывает, и вся реальность летит в пропасть к чертям. – Дыши, – продолжает он, глядя прямо мне глаза и улыбаясь кончиками губ. А я, задыхаясь и летая где-то в невесомости, не сразу понимаю, что речь идёт о названии песни. Хочу поспорить с ним по этому поводу, сказать, что это не совсем подходящий клип для показа на школьной сцене, что не хочу я петь эту песню и вообще участвовать не хочу, но голос спрятался где-то, и я лишь, как рыба, молча хватаю ртом воздух. А его бархатно-хрипловатый голос доводит до безумия. – Я давно хотел послушать их песни в твоём исполнении, – шепчет он, касаясь губами шеи и пальцем выводя узоры на моей пояснице. Ягодицами чувствую твёрдую поверхность. Стол. Последняя мысль, мелькнувшая в моём затуманенном разуме, и башню сносит. Его пылкие губы жадно впиваются в нежную кожу шеи. Покусывая и посасывая, его губы оставляют влажную дорожку мучительно-сладостных поцелуев вдоль шеи, вниз к зоне декольте. Одной рукой он оттягивает мои волосы назад за высокий хвост, тем самым заставляя меня запрокинуть голову назад. Второй рукой больно и властно вдавливает меня в свой письменный стол. Его пылающие жаждой глаза, жадно, оценивающе осматривают моё распалённое тело, скрытое полупрозрачной белой блузкой, держащейся лишь на трёх крошечных пуговках, и чёрных брюках «сигаретках». Дыхание сдавило, внизу живота тугим клубком собралось всё моё желание и больно колет, отдавая всему телу ноющие спазмы, сопровождающиеся волной бросающих в жар мурашек. Его дыхание шумное, прерывистое. Его движения грубые, но слегка замедленные, дразнящие, доводящие до изнеможения. Кажется, будто он специально старается растянуть эти невыносимо-сладостные муки. Выгибаясь навстречу ласкам, ощущаю его горячие губы на своей груди, а его игривые, настырные пальцы на своих брюках в районе самого сокровенного, самого чувствительного, ноющего сейчас от глубокого желания места. Из груди вырывается тихий стон, который прерывает стук в двери. Громкий, настырный стук. – Диня. Диня, открой! – за дверью слышится до тошноты противный голос главной курицы этого курятника. На мгновение Дэн останавливается, отстраняется и бросает недовольный взгляд на дверь, а затем набрасывается на меня с ещё большей яростью. Как только вторая пуговица на моей блузке податливо покоряется его умелым, но слегка трясущимся от желания пальцам, в дверь снова тарабанят, уже более настойчиво. – Ди-и-и-ня, – тянет за дверью до жути писклявый голос. Готова поклясться, она сейчас либо щёки надула, как обиженный ребёнок, либо сделала губы уточкой. – Открой! – добавляет обладательница этого писка как-то очень настырно и требовательно. Не мало ли для простой ученицы? – Я её сейчас прибью! – срывается Денис и за долю секунды преодолевает расстояние до двери, в которую продолжают стучать. Щелчок щеколды. Поворот ключа. – Что тебе, Алёхина? – орёт он, высунув голову в двери, и сильно сжимает пальцы на дверной ручке, – я чем сказал заниматься? За дверью молчат. Странно это. Алёхина язык проглотила?! Это надо видеть. Наспех застёгиваю пуговицы и спрыгиваю со стола, чтобы получше разглядеть, что же там происходит. Из-за спины Дэна видно, конечно, плохо, но всё же видно. Алёна надула губы и смотрит на учителя глазами то ли обиженного ребёнка, которому не купили понравившуюся игрушку, то ли нашалившего котёнка, которого ругают хозяева. Её губы начинают заметно дрожать, а на глазах появляется поблёскивающая пелена. Кажется, она вот-вот заплачет. С чего вдруг?! Никогда не видела её такой. Но, должна признать, держится она хорошо. Не заплачет. Что бы он ей ни сказал, что бы ни сделал, ни за что не заплачет. Конечно, такие, как Алёна, не плачут. Такие, как я, впрочем, тоже. – Диня, с каких это пор Лисициной сюда разрешено входить? – спрашивает она, бросив на меня короткий, но злой взгляд. – С таких! – отрезает Красавин, всем своим видом дав понять, что разговор на эту тему закрыт. – Но, – не успевает возразить девушка, как её прерывает громкий, грозный, грубый мужской голос: – Никаких «Но»! Иди учи танец! – Я же скучала, – скулит та, и перед её лицом с грохотом захлопывается дверь. – Ей богу, – вырывается у меня сквозь стиснутые зубы, – ещё хоть раз она тебя «Диней» назовёт, я её по стенке размажу! И что вообще значит это её «скучала»?! – вот он, предел моего терпения. Небольшое, погружённое в легкий полумрак из-за отсутствия окон помещение заполняет звонкий смех Красавина. – Не посмеешь, – выдавливает он сквозь смех, делает два больших шага навстречу, – у неё о-о-очень влиятельные родители, и именно тебе стоит любым способом им понравиться, – смеётся Красавин, и я совсем не понимаю, прикалывается он или серьёзно считает, что я буду перед кем-то расстилаться, чтобы понравиться. – Ещё чего! – возмущаюсь я и пытаюсь оттолкнуть его. – Я тебя предупредил! – вновь усмехается и заключает меня в объятия. Тепло, уютно, пахнет хорошим, дорогим парфюмом, мятой и сигаретами. А ведь мне уже успели понравиться эти тёплые руки, твёрдый торс, горячее дыхание, приятный запах. Губ касаются теплые, сладкие губы, на которых ещё чувствуется вкус мятного орбита. И я уже не помню, что секунду назад собиралась прибить свою настырную одноклассницу, которая считает, что по каким-то причинам у неё больше прав на посещение сего кабинета, чем у кого-либо другого. Личный кабинет учителя танцев мы покидаем спустя десять минут. Дыхание сбито на «нет». Губы жжёт от долгих, жадных поцелуев. Тело ноет от глубокого желания. Внизу живота тугой узел больно колет и требует разрядки и в кратчайшие сроки. Как и предполагалось, на нас все пялятся. Чует моя пятая точка, без острого языка Алёхиной здесь не обошлось. Больше всего меня напрягают взгляды Вики и Стаса. Они ведь друзьями мне были, или я ошибаюсь?! Отчего такие хмурые, злобные взгляды, будто разорвать нас на части готовы в сию секунду. Дэну, видимо, на всё плевать с высокой колокольни. Он строит парней в одну шеренгу, а затем долго, медленно шагает перед ними туда-обратно, туда-обратно. Очень грациозно, будто в замедленной съёмке танца, он вышагивает перед ними, изредка останавливается, трёт пальцами подбородок, облизывает губу, бросает взгляд на нас, девушек, щурится и вновь переводит взгляд на парней, покорно ждущих дальнейших указаний. Среди девушек давно пошли перешёптывания. Каждая пытается выдвинуть свою версию того, о чём сейчас думает этот греческий бог в обличие учителя танцев. И, конечно же, одна версия краше другой. От «заставит их танцевать балет», до «выбирает себе мальчика на ночь». Стою молча, делаю вид, что слушаю Вику. Которая елозит на месте, как на иголках, и что-то бурчит себе под нос. Смотрю на неё искоса и удивляюсь, что стало с ней за эту неделю? Смотрит на него как на божество улыбается во все 32 ровненьких, беленьких зубика каким-то своим мыслям, глаза сверкают. Разве что слюни не текут, как у тринадцатилетней малолетки, сохнущей по красивому мальчику. Стоит ли её огорчать?! – Итак, – ну наконец-то! Судья созрел вынести вердикт, тишина в зале. Парни слегка испуганными глазами подозрительно зыркают по сторонам, боясь встретиться с учителем взглядом. Девушки же наоборот, раззявив рты, в оба глаза пялятся ему в спину. Хочется заржать сейчас, да как треснуть им, чтоб клювы защёлкнулись. Вот не пойму, бесит меня это или забавляет? – Комаров, поздравляю, в пятницу у тебя будет шанс показать, на что ты способен. Будешь выступать со мною и Настей. В воздухе повисает тишина. Думаю, все сейчас переваривают поступившую информацию. Насколько мне известно из достоверного источника, Вики Самойловой, Дэн никогда не выступал с кем либо, кроме своей группы. Никогда и речи не шло, чтобы напроситься к нему. Он создал себе идеальную группу. И тогда, в день музыкального состязания, все, конечно же, пришли в некое замешательство, как я, новенькая, да ещё и девушка в придачу, оказалась на одной сцене с такой популярной в этих стенах группой. А сегодня, вот, новый поворот. Мало того, что я осталась в строю, так он ещё и Стаса выбрал. Думаю, у девок будет уйма тем для сплетен и размышлений. – Анастасия, – вновь слышу до мурашек по телу и до сладкой боли внизу живота приятный мужской голос, поднимаю голову и встречаюсь с его чёрным игривым искрящимся взглядом, – и Станислав, – продолжает обладатель божественного голоса, взглянув на радостно улыбающегося брюнета, – останьтесь. Для всех остальных урок окончен.