Танцуй, ты ведь этого тоже хотела...

Глаза в глаза. Одно мгновение. И я уже ощущаю, как осыпается под ногами грунт. Моя ладонь медленно скользит по его ладони, кончиками пальцев отчаянно цепляюсь за его пальцы. Перед глазами лишь его глаза, смеющиеся глаза, в которых нет ничего кроме безразличия. Ноги обессиленно подкашиваются, сердце замирает... Миг. И я падаю вниз, в пропасть, а вокруг лишь камни, огромные горные камни и ничего... Дух захватывает, сердце боится сделать удар. Руки разведены в стороны, волосы красиво развеваются по сторонам, платье колыхается от потоков ветра. Наверное, со стороны это выглядит красиво, эффектно. Но мне не до этого, меня с головой окутывает страх, жуткий страх. Мне страшно выдохнуть, страшно моргнуть, страшно взглянуть в сторону. Я просто падаю, падаю вниз по инерции. А он там, наверху, поняв, наконец, что произошло, падает на колени, обхватив голову руками и кричит, кричит что есть силы, кричит и бьёт кулаками о твердый горный грунт... Грудную клетку больно сдавливает от нехватки кислорода, всё тело сотрясает дрожь, слёзы больно обжигают мои щёки, струйками стекая к губам и оставляя на них свой горький солёный привкус. Надо взять себя в руки. До боли сжимаю кулаки. Вот сейчас, сейчас... Рывок. И вот я уже аккуратно, очень медленно поднимаюсь вверх, шагая по воздуху, грациозно выплываю из этой пропасти. Будто ангелом в подвенечном платье поднимаюсь ввысь. Пара секунд, и я уже ступаю босой ногой на твёрдую прочную поверхность. Вдох, удар сердца, дышу... Медленно опускаюсь перед ним на колени, провожу ладонью по его щеке, он поднимает на меня свой испуганный, полный боли и отчаяния взгляд, выдыхает и отчаянно мотает головой, не веря своим глазам. – Стоп. Снято, – командует режиссер, и на площадке тут же оказывается куча людей, одни гримируют, другие отсоединяют стропы, освобождая меня от их тяжести, другие накидывают на нас плед и поят горячим чаем. Все суетятся, бегают туда-сюда, что-то говорят, а я по-прежнему боюсь шелохнуться. Мне никогда не было так страшно, как сейчас. Так начались съемки клипа. Так и проходили все съёмочные дни, в напряжении и суматохе. На съёмочной площадке было очень жарко, несмотря на пасмурную погоду и пронизывающий до костей ветер. Мы с Денисом танцевали так, как никогда бы не станцевали дома. До крови раня босые ноги о скалы, рискуя здоровьем, а порою даже и жизнью, мы танцевали, преодолевая все преграды. Танцевали на скалах, на краю обрыва, в воздухе, в вышине держась лишь на стропах, вися над пропастью, в ветер, в проливной дождь. Танцевали из последних сил, вкладывая в танец всю свою душу, все свои эмоции. Страстно, пронося через себя все чувства, мы проживали жизнь своих героев. Мы кричали, плакали, страдали, сходили с ума, буквально бились о скалы, раня свои тела. Отталкивали друг друга, что есть силы, и вновь бежали навстречу в тёплые и крепкие объятия. Оба вновь и вновь падали в пропасть, оба поднимались, оба били друг друга кулаками что есть силы, хлестали ладонями, раздавая пощёчины. Всё взаправду, без спецэффектов и каскадёров. Мы были уже не мы, но это безумно нравилось. Этот выброс адреналина не сравнить ни с чем. Мы выкладывались по полной. А после съёмок, обессиленные, возвращались в свои номера, принимали душ и без сил валились в постель. Но с рассветом всё повторялось вновь, изо дня в день, всю неделю. Какие-то сцены давались с первого дубля, какие-то снимали по несколько раз.

***

Он в смокинге, такой красивый, такой элегантный, но очень грустный. Об этом говорят его глаза, глаза полные печали, в них я вижу своё отражение: в свадебном платье, в настоящем свадебном платье и фате, как и в первый съёмочный день. В них я вижу свои глаза, глаза полные боли. Ведь мы оба знаем, что произойдёт в следующую секунду. Губы его тихо, едва ощутимо касаются моих, мои шепчут безмолвное «Прощай»... На скалах, кто-то правее, кто-то левее, кто-то выше – вся группа в полном составе играет что есть силы и поёт последний припев своей песни. Ногами я вновь чувствую, как осыпается грунт, бесшумно сыпется куда-то в пропасть. Отчаянно пытаюсь устоять на трясущихся, израненных до крови, подкашивающихся ногах. Кончиками пальцев скольжу по его ладоням. Сердце пропускает удар, второй, третий... Глаза в глаза. Мгновение. И я вновь падаю в пропасть... В ушах звоном отдаётся свой собственный отчаянный крик и больше ничего, ничего кроме свиста ветра и мелькающих мимо скал... Ничего... Я вновь падаю в пропасть, и не слышу, и не чувствую уже ничего... Мне не страшно, наоборот, как-то очень спокойно. Падаю и больше не подымаюсь... Не поднимаюсь до того, пока там, наверху, музыканты не доиграют свою песню. Пока там, наверху, Дэн не изобьёт свои кулаки в кровь о острые скалы, сходя с ума от жестокой реальности. Пока там, наверху, он не сорвёт свой голос от душераздирающих криков. Пока там, наверху, обессиленно, он не упадёт на землю. Пока там, наверху, не польётся проливной дождь, смывая всю его боль, всё его отчаяние, смывая всю жизнь наших героев. Пока там, наверху, не прозвучит команда: «Стоп. Снято». Лишь тогда я вновь поднимаюсь на стропах, оправляю своё белоснежное свадебное платье, улыбаюсь и думаю: «Всё закончилось», но это уже не на камеру, это уже я, а не моя героиня. Моя героиня остаётся там, одна, в пропасти, холодная, в холодной пропасти, навсегда... А дальше вновь суматоха, счастливые лица съёмочной группы, тёплые крепкие объятия Дениса, радостные возгласы, объятия, рукопожатия, поздравления, брызги шампанского и звон бокалов. Съёмки закончены, впереди всего лишь одна ночь в отеле, а на утро поезд, и вновь родной город, школьные стены, привычные будни... Вечером, обессиленно, я лежала на кровати в своём номере, лежала и смотрела в окно, ждала ужин, заказанный в номер, и думала, думала обо всём подряд. О себе, о нём, о нас... Нас? А были ли вообще «Мы»? Я не знаю... Думала о том, что происходило с нами раньше, о том, что происходило за эту неделю, о том, что будет с нами дальше. Эта неделя в наших с Денисом отношениях была затишьем. Ничего у нас не происходило. Видимо, мы просто оставляли все свои чувства, эмоции и гормоны на съёмочной площадке. После съёмок мы с ним очень редко виделись. Иногда, за ужином со съёмочной группой, и не более того. Нередко я хотела просто распахнуть дверь своего номера, шагнуть в коридор и тихо постучаться в противоположную, но не решалась. Не решалась лишь потому, что он этого ещё не сделал. Быть может, ему это и не нужно вовсе? Может быть, он понял, что всё происходящее между нами было ошибкой? Я не знала, но всё же в глубине души надеялась, что это не так. Стук в дверь вмиг разогнал все мысли. Соскочив с кровати, без раздумий я открыла двери, ожидая увидеть за нею официанта с моим долгожданным ужином, но никак ни Красавина. В широких светло-голубых потёртых джинсах, низко свисающих на его бёдрах, чёрной майке-борцовке, модных кроссовках, со сверкающими озорными искорками в глазах, лёгкой улыбкой, влажными взъерошенными волосами и с подносом в руках, он выглядел так... Сногсшибательно, если честно. Молча, я жестом указала ему войти и закрыла двери на ключ. Честно, я была безумно рада его видеть, но почему-то боялась обернуться. Помедлив лишь пару секунд, собравшись с духом, набрав полные легкие воздуха, я обернулась и тут же шумно выдохнула. – Соскучился, – улыбается он, глядя прямо в глаза, ставит поднос на маленький журнальный столик и протягивает мне руку. Замираю в нерешительности, слегка ошеломлённая таким его поведением, но тут же улыбаюсь и кладу свою руку в его ладонь. Он притягивает меня к себе, опускает руки на мою талию, заключает в тёплые, крепкие объятия и жадно целует. По телу вмиг разбегаются ледяные мурашки. – Я тоже, – шепчу я, задыхаясь, прервав, наконец, этот мучительно-сладостный поцелуй. – Поужинаем? – заманчиво предлагает он, подмигивая и указывая рукой на журнальный столик, на котором стоит поднос, а на подносе, вместо заказанной мною пиццы с колой, суши и бутылка красного вина. А дальше, дальше мы просто ужинаем. Кормим друг друга, пьём вино, смеёмся, разговариваем и целуемся. И вновь мне так легко, уютно и спокойно. Как будто всё так и должно быть. Будто мы с ним знакомы сто лет, будто не было между нами разногласий, будто он не мой учитель-зазнайка, а я не его несносная ученица. Когда мы, наконец, покончили с ужином, за окном уже была глубокая ночь, а в тёмном небе, усыпанном мелкими звёздами, ярко светил тоненький молодой месяц. Нас ждал город, чужой ночной город и приключения. Накинув куртку, я без раздумий приняла предложение Дениса прогуляться. Ночь прошла на удивление быстро. Мы с ним просто гуляли, любуясь красотами города. Лишь только сейчас поняв, что за всю неделю так и не успели посмотреть на город... А на рассвете нас ждал перрон, после – поезд и купе. Маленькое замкнутое пространство, в котором люди притягиваются друг к другу каким-то невероятным притяжением. Вновь его тёплые объятия и мелькающие за окном пейзажи... – Я надеюсь, в школе ты будешь вести себя так же, – тихо шепчет он мне на ухо, пальцами перебирая мой волос. – Я тоже на это надеюсь, – смеюсь я, откидывая голову назад и накрывая его губы своими.