Проигравшие

      Что он здесь делает?       Он помнит, как спросил у Германии, каково в России. Он никогда не был там. Германия ответил: "Холодно, по-настоящему холодно", но Италия лишь пожал плечами. Что для них холод? Они молоды и полны сил, не то что изнеженные англичане, которым нужно есть по пять раз на дню. К тому же, у него есть Alpini(1), а им не привыкать к морозам. Они согреются так, как делают это обычно: выпьют grappa(2) и развлекутся с симпатичными девушками — он слышал, что девушки в России действительно красивые, у них голубые глаза и волосы цвета пшеницы. Наверняка они будут счастливы пойти за бравыми солдатами в Италию, где нет ни холода, ни большевиков. В газетах он читал, что большевики делали с красивыми девушками. Он ненавидит большевиков даже сильнее, чем ненавидит жестокий Альбион. Ловино иногда слышит, как он говорит это, и бормочет что-то себе под нос, хотя он сам такой же странный.       Италия не может решить, что хуже. Это стало чем-то вроде развлечения для него, чем-то, чем можно занять мысли во время ходьбы. Самое ужасное здесь — это голод. Сытный обед стал чем-то вроде фантазии. Он никогда не думал, что можно чувствовать себя таким опустошённым, таким безжизненным. Как Пиноккио перед тем, как стать настоящим мальчиком, — он удивлялся, как ветер ещё не поднял его над землёй.       Нет, постойте, самое ужасное — боль. Его ноги в таком плачевном состоянии, что боль притупилась, но лишь потому, что он их уже не чувствует, словно что-то чужое подвесили к его телу. Стоит ему попытаться поднять ногу, как в тело глубже впиваются тысячи мелких иголок. Каждый шаг кажется ни чем иным, как чудом. Его почти зажившая рана опять вскрылась и кровоточит. Непрекращающаяся пульсирующая боль преследовала его. Сейчас там точно есть заражение.       Но изнеможение тоже нельзя сбрасывать со счетов. Он не может поспать, потому что, кроме снега, лечь не на что. Как бы то ни было, если он проведёт слишком много времени без движения, это будет последней вещью, которую он сделает в жизни — так же, как и с едой, он не может вспомнить, когда он в последний раз закрывал глаза под тёплыми одеялами и просто позволял себе уснуть и провалиться в сон. Но на самом деле, он знает, что хуже всего. Все здесь знают. Холод.       В Греции и Египте тепло. Даже чересчур. Но Ловино привык к сорока градусам летом, Ловино привык к резкому контрасту холодной воды Средиземного моря и воздуха, такого тёплого, что перехватывало дыхание, ему даже нравится преследовать Грецию. Его волосы уже давно посерели от пыли, но ему всё равно. Разве что сражения с Гераклом ему совершенно не по нраву. Он продолжает твердить, что что-то 'не так'. То же он говорил об Абиссинии. Он до сих пор зовёт её “песочницей”. Глупый, глупый Ловино. Однажды кто-нибудь это услышит, и кто знает, что тогда случится? Ничего, до тех пор, пока они вместе с Бенито(3). Ничего плохого не случится, пока они с ним. Он любит их. Какие бы абсурдные мысли о большевиках, Германии и Греции не бродили в голове у Ловино, он останется с Бенито до конца. Примечания автора: 1 — Alpini — итальянские стрелковые войска, тренировавшиеся для сражений в Альпах 2 — grappa — у Красной армии была водка, а у Alpini — граппа. Горючее, в основном. 3 — Бенито — да, он самый /прим. переводчика: Бенито Муссолини/