Степени

Спустя некоторое количество опытов над собой, много боли и немного приключений, бежав из лаборатории, Сайлар вернулся к своему прежнему рутинному занятию: приобретением новых способностей. То, что вскоре судьба свела его с доктором Сурешем, показалось ему счастливой случайностью. Разумеется, с младшим доктором Сурешем. Старшего он уже когда-то знал, но, так получилось, что тот его не понял, и его пришлось убить. К сожалению – потому что исследования, которые тот проводил, были весьма полезными. Поэтому, когда младший Суреш принял его за другого беднягу, боящегося собственного дара и валяющегося теперь в закутке своей квартирки с раскроенным черепом, Сайлар на всякий случай не стал его разубеждать, а гостеприимно напоил доктора чаем с бергамотом и отзывчиво продемонстрировал только что отобранную способность. И не прогадал. Воодушевлённый доктор так красочно расписал перспективы своих трудов, обещая сотни и тысячи новых имён, что устоять было решительно невозможно. И Сайлар решил, что, пожалуй, даст ему шанс понять себя, ну и, разумеется, поделиться своими наработками. По поиску людей со способностями и определении особенностей генетического кода, за эти способности отвечающие. Желание, чтобы его «прочитали» и поняли, было подспудным и скорее досадным. Это было желание Габриэля. Желание получить заветный список было главенствующим, несмолкаемым, пульсирующим. Это была его жажда, его суть. Это был Сайлар. Которого когда-то и разбудил убитый им профессор Суреш. * * * Это оказалось даже интересно. По крайней мере, интереснее, чем просто убивать. Доктор был такой любезный и доверчивый. Даже помог ему приобрести ещё одну способность, потом, правда, так расстроившись, что только найденная женщина с супер-слухом буквально на следующий день оказалась убитой «тем самым Сайларом». Сайлар сжимал раскалывающиеся от непривычного обилия звуков виски и притворно ужасался. Он был уверен, что это выглядело очень правдоподобно. Ему начало казаться, что они с Сурешем почти подружились: они проводили вместе много времени, доктор очень мило делился с ним подробностями исследований, а он в ответ участливо предлагал тому свою помощь. А потом доктор подмешал ему что-то в чай, и, предварительно подключив к капельнице с ядом, заглушающим все его способности, показал статью об убийстве того бедняги, за которого Сайлар себя выдавал и, сверкая своими индийскими выразительными очами, сообщил, что сначала он исследует его вдоль и поперёк, а потом будет ему мстить. За отца. И за всех убитых. Сайлар бы его понял, он вообще мог понять гораздо больше, чем среднестатистический человек, тем более убийство. Но причинение немотивированной боли он не одобрял. Особенно причинённой ему. Он сам, убивая, старался делать это быстро, без лишних чьих-либо мучений, хотя вскрытие черепа наживую, наверное, было болезненным, но это диктовали условия, ведь ему был нужен живой, работающий мозг. Но он никогда не убивал только ради того, чтобы сделать кому-то больно. И никогда никого не пытал. А ведь он слыл психопатом. Садистом, как нарекали его многие. Грань была так близко… Грань между жизнью и смертью, между Габриэлем и Сайларом. Добрый доктор Суреш на удивление легко, с холодностью настоящего учёного, заставлял его выть от боли. Возможно, он бы сразу убил своего «пациента», но кровь того была тем ключом, который открывал доступ к расшифровке отцовских исследований. Сайлар терпел боль, умудряясь сквозь сжатые зубы издевательски дразнить своего несостоявшегося друга. Габриэль, отчаявшись, что хоть кто-то подумает о нём, молчал и мечтал, чтобы его убили. А счастливый доктор, добравшись до искомых ответов, кажется, совершенно забыв о том, что напротив него, полупарализованный, сидит тот самый маньяк и псих, возбуждённо делился с ним своими открытиями и планами. Найти те сотни и тысячи. Найти – и спасти их. Грань почти стёрлась… И он уже не знал, кто он сейчас, Габриэль или Сайлар. Он давно перекрыл капельницу, но не спешил освобождаться, а ждал, ждал, ждал, пока доктор закончит, когда что-то решит, когда найдёт формулу к составлению списка, и доктор закончил, и нашёл, и можно было бы уже освободиться и забрать. То, что принадлежит ему! Сайлару! Но он продолжал сидеть и ждать, ждать, ждать… чего-то… Почему? Почему он помог найти эти тысячи, этих людей, но не мог до них добраться? Почему они – они заслуживали спасения, а он нет?! Разве он не вершина всего этого эволюционного безумия? Разве он – не жертва?… Впившись взглядом в доктора, переходя от самого тихого шепота к животному воплю, он молил его, не чувствуя катящихся по щекам слёз, молил уже сам не зная о чём: - …помоги мне найти путь… помоги найти спасение… Дай мне! Дай свой чёртов список! Чтобы я вонзил в него свои зубы!!! Но доктор не оправдал его надежд. Он сказал, что то, что делал Сайлар – это не эволюция, а убийство, а то, что собирается сделать он сам – это месть. И выстрелил, целясь прямо в лоб, посередине, в то место, через которое Сайлар всегда проводил разрез. Звук выстрела вернул расшалившегося Габриэля на далёкое укромное место, оставив доктору только Сайлара. Уже вполне отошедшего от яда и, кажется, готового начинать причинять боль ради боли. В конце концов, как-то же ему было нужно заставить доктора подготовить ему список. И Сайлар сорвался. * * * Он вспомнил того парнишку, заглянувшего к доктору – наверное, на чашечку чая, добрый доктор любил чай – вспомнил сразу, как только тот зашёл. «Спрятав» истекающего кровью Суреша, Сайлар позволил парню пройти подальше. Значит, тот тоже выжил после того падения в Техасе. Значит, тот тоже был таким, как он. Замечательно. Оставалось только в этом убедиться. Сайлар вышел из тени и вежливо обозначил своё присутствие. Парень сумел его удивить. Трижды. В первый раз, когда разрез, сделанный Сайларом – очень честный разрез, через кожу, кости и прочие ткани – зажил с такой скоростью, что если бы не оставшаяся на его месте выступившая кровь, да упавшая на пол прядь черных волос, то о нём не напоминало бы вообще ничего. Во второй раз, когда его же собственным – между прочим, когда-то первым приобретённым – умением, не прикасаясь, отбросил его к противоположной стене, припечатав так, что ему потребовалось время, чтобы встать на ноги. А в третий раз – став невидимым, когда раззадорившийся не на шутку Сайлар уже собирался продолжить их весьма интригующее «общение». Какой лакомый кусочек! Какой непослушный! И такой неприкаянный, почти как его бедный Габриэль. Похоже, парень был чем-то очень расстроен, судя по выражению его лица, когда он входил в квартиру. Наверное, тоже пришёл к доктору за помощью. Бедняга. Когда Сайлар всё-таки доберётся до него поближе, очень близко, и узнает, чего же тот хотел, то, может быть, попросит доктора исполнить и его просьбу. Доктор добрый. Он не сможет отказать. Особенно ему. В память о несостоявшейся дружбе. Как же он любил нестандартные ситуации! Нестандартные решения были его коньком! Подняв в воздух осколки стекла, буквально усыпающие пол, Сайлар красиво ориентировал их остриями от себя, и, полюбовавшись на прозрачную невесомую конструкцию, заставил её разлететься, прошив стеклянными пулями всю комнату. У парня, где бы он, невидимый, ни стоял, не было ни единого шанса. Один-единственный не долетевший до стены кусок стекла, покраснев, застыл в воздухе. Довольный собой, Сайлар всё-таки испытал лёгкое разочарование, когда его техасский знакомый, обретая плоть, упал на пол. Вероятно, всё могло бы быть гораздо интереснее. Но, наученный доктором, Сайлар не желал больше рисковать. Слишком заманчивыми были способности парня. И слишком опасным – тот сам. * * * Суреш дождался, когда Сайлар, захваченный победой и ей же ослабленный, утратив бдительность, склонится над Питером, и ударил его изо всех сил, которые у него ещё оставались. Но, кинувшись к Питеру, понял, что не успел.