Степени

Отрекаться от себя бесполезно. Истинная суть всё равно найдёт выход, и чем сильнее её игнорировать, тем оглушительнее окажутся последствия её проявления. * * * Доктор Суреш прежде всего был учёным, и главным объектом его исследований, некогда начатых ещё его отцом, были люди со способностями. И когда перед ним замаячила возможность создания сыворотки, дарующей способности любому человеку, первым на этот прорыв откликнулся именно учёный-внутри-него, заставляя просиживать ночи напролёт в лаборатории над пробирками и аппаратурой. Хотя, возможно, именно тогда же в нём зародились ростки обычного человеческого желания из стороннего наблюдателя превратиться в объект собственных исследований. Наблюдать изо дня в день за теми, кто может влиять на время, пространство, физические явления; кто обладает уникальными умениями и беспрецедентно развитыми органами чувств, как оказалось, было не так-то просто. Точнее, до тех пор, пока Суреш и мысли не мог допустить о том, чтобы когда-нибудь стать таким же, он и не мечтал об этом, не испытывал обиду за собственную «обычность» и ревность тоже не испытывал. Нет, конечно, он и не думал о таком, так что о каких желаниях могла идти речь? Но кого он хотел обмануть? Едва на горизонте забрезжила возможность стать таким же, как они, он ринулся в это исследование с головой. Выделил взаимосвязь с эмоциональным состоянием «объекта» и проявлениями дара, взял в пиковые моменты кровь, и вывел первичную, сырую формулу. И ввёл её себе, не дожидаясь промежуточных результатов тестирования. Опрометчиво и безрассудно. Действуя совсем не как учёный, но как человек. * * * Сайлар не раздумывал слишком долго, после того как обзавёлся способностью Клер, и отправился на пятый уровень Прайматек – где был настоящий шведский стол для такого гурмана, как он – сразу вскоре после визита к дочурке мистера Беннета. Как ни странно, первой его намерения предугадала Элль, опередив в этой догадке и собственного отца и даже мистера Беннета – наверное, сказалось некоторое её общение с Сайларом на заре его становления – но поделиться своими заключениями она не успела. Она опередила всех в компании, но сам Сайлар успел опередить её. Она нашла отца мёртвым, с характерным надрезом на лобной части черепа, и сразу же кинулась на пятый уровень. Ной оказался там же, очень кстати, и когда они вышли лицом к лицу к Сайлару, мистер Беннет не стал тянуть время или пускаться в пространные разговоры, а всадил в самого разыскиваемого их организацией преступника всю обойму. Честно говоря, Сайлар прошёл через это абсолютно добровольно, исключительно для того, чтобы увидеть лицо Беннета в момент своего воскрешения. Было бы идеально, если бы это было его первое восстание из мёртвых, но у него на днях уже приключился один инцидент… впрочем, не важно, самое бесценное он успел поиметь: ошарашенный, окрашиваемый постепенным пониманием того, откуда и от кого у оживающего парня эта способность, взгляд Беннета и его дикий вопль: - Сукин ты сын! Сайлар допустил только одну ошибку: недооценил Элль. Точнее, её способность, отреагировавшую на попытку покушения мощнейшим электрическим разрядом, вырубившим Сайлара на время, достаточное для того, чтобы обездвижить его, ввести в искусственную кому, и поместить в одно из помещений пятого уровня. В одно из освободившихся помещений. Вспышка электроэнергии, испущенная Элль, оказалась столь велика, что обесточила всё здание, сбросив протоколы безопасности и позволив сбежать большинству из обитателей камер. * * * Компания оказалась на грани развала Возможно, мистер Бишоп был не лучшим руководителем компании за всё время её существования, но в последние месяцы он был единственным, кто вообще решился за это взяться. А теперь он был мёртв и самые опасные преступники разгуливали на свободе, а из поколения детей своих отцов взяться за продолжение всего этого дела была готова только Элль. Молодая, с убитым детством и перекошенным опытом, девчонка, даже после смерти отца мечтающая доказать всем и каждому, как на многое она способна. Миссис Петрелли не оценила её порывов и довольно беспощадным тоном уволила в тот же день. Элль храбрилась, то отчаянно пытаясь быть хорошей девочкой, то, не менее отчаянно, принимаясь дерзить. Но первым миссис Петрелли было не пронять, а во втором она категорически выигрывала у – не умеющей отделять эмоции от намерений – Элль. Точно зная, на что давить, она обвинила мисс Бишоп в побеге заключённых и, заявив, что компания больше не нуждается в её услугах, посоветовала ей начать новую жизнь. Эти слова выглядели откровенной и особо изощрённой издёвкой, но, по крайней мере, девчонка ушла оттуда не потерянной и трясущейся, а крепко сжавшей кулаки и зубы. Миссис Петрелли искренне надеялась на то, что дала ей лучший совет за всю её совсем ещё короткую жизнь, и той достанет силы действительно начать всё заново. Захочет – выберется. Всё в её руках. Подтирать носы всем страждущим новой главе Прайматек было недосуг. На кону стояла судьба компании. И, возможно, всего мира. Не без инициативы мистера Беннета, миссис Петрелли немедленно взяла узды правления в свои изящные твёрдые руки, с самого начала взяв с места в карьер, без суеты, но и ничего не откладывая, мгновенно охватывая удручающую картину и расписывая в мыслях необходимые меры и нетривиальные, но эффективные ходы. Много лет компания была буфером между людьми со способностями и остальным миром взаимозащищая их друг от друга. И какими бы сомнительными ни казались некоторые её деяния, свою функцию она выполняла. И сейчас было нужно срочно её спасать. Восстановление должно было быть проведено в кратчайшие сроки. Иначе могло случиться ужасное. Новая волна снов, не дающих миссис Петрелли спать в последнее время, была пугающей. Хуже всего было то, что она не могла в полной мере прочесть их, они – как и всегда это бывало с такими снами – были о будущем, и на этот раз просто ужасном будущем, где мертвы окажутся почти все близкие ей люди, но там был один человек… которого никак не должно было быть. Человек, которого она давно похоронила. Человек, которого она убила собственными руками. Которому в будущем не было решительно никакого места. Ни в ужасном, ни, тем более, в светлом. Сны настолько перепугали её, что она решилась на самые крайние, какие только могла придумать в этой ситуации, меры. Как часто это бывало в компании, кажущиеся весьма сомнительными. Как часто это бывало с ней, кажущиеся бездушными. Но прямо сейчас ей это показалось наилучшим решением. * * * Всё-таки Габриэль был непроходимым идиотом. Всего-то стоило поманить его пальцем, дав мизерный кусочек надежды на то, что его примут таким, какой он есть – и он был тут как тут. Хотя пора было прекращать лукавить перед самим собой и играть в раздвоение личности, спихивая все слабости на Габриэля, а грехи – на Сайлара. Конечно, эти игры в белое и чёрное не раз спасали его от истинного сумасшествия, но, кажется, пора было начинать оправдывать свою фамилию – Грей – и приучаться видеть в каждой вещи и белое и чёрное. И принимать самого себя, всего, целиком, одновременно. Почему бы и нет? Раз это было возможно для женщины, назвавшей его именем, данным ему при рождении, и открыто озвучившей восхищение его даром, появившимся у него совсем недавно. Она была первой, кого он увидел, постепенно приходя в сознание. Она мягко освободила его от пут, приковывающих к кровати, и ласково провела ладонью по лбу, отводя в сторону растрепавшиеся волосы и шепча, что даст ему всё, что любой мужчина хочет от своей матери. В её голосе не было ни капли страха, а движениях – ни капли дрожи, хотя она точно знала, кто он. А он точно знал, кто она, хотя больше понаслышке, чем воочию, но этих знаний ему хватило для того, чтобы перехватить её тонкую морщинистую руку и прошипеть, что она ему не мать. В тот первый момент ему совсем не понравилось то, что он услышал, всё в нём воспротивилось её словам, чувствуя в этом большой подвох и новый обман. Но её рука лишь сильнее сжала его ладонь, в глазах появились боль и сожаление, а в голосе – трепет. Он всё ещё был подключён к капельнице, и лишь частично пришёл в себя, мир вокруг покачивался и размывался, но под этим взглядом, и голосом, и тёплой рукой он чувствовал себя, как в колыбели, беспомощным и любимым, боящимся окончательно проснуться и нарушить собственное упокоение, навеваемое мерным голосом, рассказывающем о том, что не нужно было отдавать его на усыновление и что теперь она о нём позаботится. Что взращённые ею сыновья её огорчили, но с ним у неё есть шанс стать хорошей матерью. Что он такой особенный, такой необыкновенный. Она назвала его милым. А потом убрала капельницу, и пообещала, что теперь всё будет иначе. И он не смог, просто не смог не поверить снова. Она была матерью Питера. До безобразия честного и до невозможности особенного Питера. И, возможно, Сайлару не зря казалось, что они с ним похожи больше, чем с кем-либо другим. * * * Приласкав его лишь в начале, более она не разменивалась на нежности, и именно это позволило Сайлару выдать ей первичный кредит доверия. Всё из того, что она говорила своим тихим уверенным голосом, соответствовало тому, что он знал о себе и об окружающем мире. Порой ему казалось, что она вынимает слова прямо из него, докапываясь даже до тех, которые он сам не решался произнести вслух. Такой ребёнок, как он не мог появиться у тех родителей, которых он знал. Он уникален, но он не убийца. Способности не выбирают. В нём голод, которым он не может управлять, и только поэтому он стал убивать. Но вместе – они это исправят. Ошарашенный, он мало отвечал ей, но принимал всё, что она делала или говорила. Она окутала его своей суховатой прямотой и сдержанной заботой; не кидаясь с неуместными ласками, а ступая поодаль, как вокруг большого зверя, постепенно сужая круги – выказывая при этом не страх перед ним, а уважение к его территории. Она принесла ему костюм одного из своих сыновей, и радовалась тому, как ладно тот ему подошёл. В конце концов, она сказала, что верит в него и нуждается в нём, и попросила его о помощи. Не скрывая в том личную свою выгоду, помимо этого чётко давая понять своему новому сыну, что это – лучший путь и для него самого, если только он действительно хочет научиться контролировать свой голод. Выйти на охоту. Не убивать, но найти. Тех, за которыми он и пришёл сюда, на пятый уровень, и которые сбежали отсюда не по его желанию, но не без его участия. Она предлагала ему начать постепенно исправлять свои ошибки, не отрекаясь ни от Габриэля, ни от Сайлара в себе. С надеждой на прощение и на ту жизнь, о которой он и не смел мечтать. Он опасался в это верить – и она бесстрашно подходила к нему, успокаивающе прикладывая руку к его груди, и в этом простом жесте для него было больше эмоций, чем во всех объятьях и слезливых излияниях той, что воспитывала его. Если бы его попросили описать идеальную мать – то сейчас она была бы такой, как миссис Петрелли. И он начинал верить… * * * За время работы в компании Ной Беннет неоднократно задавал себе вопрос, что он здесь делает и не пора ли всё прекратить и начать жить нормальной жизнью, без длительных отсутствий, секретов и убийств, не обманывая домочадцев и не стирая время от времени память своей жены, неизбежно сталкивающейся с последствиями его работы. Но впервые он решился на это так твёрдо. То, что Сайлар сделал с Клер… это было слишком. И это меняло абсолютно всё. От немедленного ухода его удерживала только толпа сбежавших заключённых, большую часть из которых некогда поймал именно он. Их нахождение на свободе было неприемлемо, и он не видел никого, кто, кроме него, был бы сейчас способен вернуть их на пятый уровень. Даже гаитянин, его многолетний напарник, был на задании где-то вне страны. Недоброе подозрение зашевелилось в нём ещё тогда, когда миссис Петрелли заявила, что немедленное возвращение гаитянина невозможно, но пообещала, не нарушая принципа «один из нас – один из них», предоставить ему нового напарника в связку. Но реальность превзошла все его ожидания. Он уже и позабыл, насколько непредсказуемой могла быть эта… удивительная женщина. - И ты думаешь, я буду работать с этим животным? После того, что он сделал с моей дочерью?! Твоей внучкой! – взбешённо орал он на неё, отказываясь приобщать к разговору присутствующего здесь же своего, и как ему раньше казалось, что вообще-то не только своего, врага номер один, и демонстративно не замечая его, – он её чуть не убил! - Она не может умереть, – подсыпая ещё больше дров в топку его ярости, сдержанно заметил Сайлар, неожиданно оценивший намерения своей… матери, – вы же её совсем не знаете. Нельзя сказать, что его не насторожила предстоящая работа с Беннетом, но, стоило признать, это должно было быть довольно забавно. И потом, ему действительно хотелось научиться управлять своим голодом. А ещё ему хотелось стать хорошим… сыном. Так, чтобы им можно было гордиться. Его восхищала миссис Петрелли, размах её идей, свобода её желаний и умение эти желания, даже самые невозможные, воплотить. Кто бы ещё посмел решиться объединить врагов в одну команду? И кто бы сумел добиться в этом успеха? И хотя Ной явно ещё не смирился с подобной мыслью и кричал, что она сильно рискует, выпуская одного психа ловить других, уже можно было не сомневаться в том, что всё будет так, как задумала она. - Он идеальный напарник, и его всё равно не убить, сам знаешь. - Он убийца! - Значит, у вас с Габриэлем больше общего, чем кажется. От него все отказались. Ему лишь нужен наставник. А ты просто идеальная кандидатура. Беннет пробовал отказаться, но миссис Петрелли сказала, что заставить его она, конечно, не может, но Габриэля на задание в любом случае отправит, так что пусть Ной сам решает, будет ли он в тот момент рядом. Ной ненавидел её в тот момент. Сквозь шок и леденящее, щекочущее изнутри восхищение – ненавидел. * * * Он дал себе зарок разобраться с ублюдком сразу же, как представится возможность, благо, задание располагало ко всяким неожиданным неприятностям, и, конечно же, он не собирался давать ему слишком много свободы или позволять заблуждаться насчёт своей роли. - Ты же понимаешь, что она тебя использует? Для неё это всё игра. Но тот если и был эмоционально повязан на миссис Петрелли, то ничем этого не показывал. - Может и так. Но разве не интересно, чем это всё закончится? Пока они подъехали к зданию банка, где обнаружили первую «партию» беглецов, пока разбирались с окружившими здание копами, пока Беннет готовился туда войти – он к своему ярому неудовольствию обнаружил, что ублюдок очень хорошо умеет притворяться нормальным человеком. Что эта сволочь запросто может заговорить и обаять даже хмурого видавшего виды копа, что откуда-то знает, что Беннет пьёт кофе без кофеина, и переживает, что тот собрался в здание без него и даже без пистолета… Чёрт! Только! Притворяется! Только притворяется, что переживает! Да с какой стати это чудовище вообще может волновать его благополучие!? К чему эти игры здесь, где нет ни дьявола в юбке, ни вообще никого из зрителей! Он всё равно не поверит в то, что Сайлар может измениться! Взявший себя в руки ещё там, в офисе компании, сейчас Беннет внешне был совершенно спокоен, но эта до невозможности искренняя нормальность Сайлара и недоумение по поводу бравады Ноя, она абсолютно выбивала его из себя! Он оставил его опрашивать заложников, строго настрого запретив заходить в банк с надеждой поживиться способностями, и отправился к преступникам в одиночку, нарушая сразу несколько директив компании и своих собственных правил. Возможно, он подсознательно хотел спровоцировать Сайлара, хотя всё-таки премного сглупил. Встреча один на один с тремя самыми отъявленными отморозками пятого уровня, имеющих зуб конкретно на него? Не самая лучшая идея. Они жаждали мести за то, что он засадил их за решётку и не собирались оставлять его в живых. И всё бы закончилось очень плохо, если бы не непослушание Сайлара. Тот обезвредил двоих, с третьим разобрался сам Беннет. - Я же сказал, чтобы ты оставался там! - Специально, чтобы я пришел, разве нет? И он уже начал признаваться сам себе, что, несмотря на то, что он по-прежнему желал смерти Сайлара, вся эта идея с привлечением того к поиску и обезвреживанию прочих негодяев была не так уж и плоха – когда за его спиной закрылась стеклянная дверь, и Сайлар остался внутри один на один со своей новой намеченной жертвой. * * * Он не смог устоять. Это было слишком… Примитивные мерзавцы, использующие способности лишь для тупых разгромов. Ослабивший бдительность Ной, отправившийся по очереди отводить связанных беглецов к машине. Тошнотворный запах крови одного из подстреленных преступников. Только что прошедшая наглядная демонстрация способностей. Слишком много всего. Внутри уже всё дрожало от нетерпения, но он… нет, он не знал, почему медлил. - Ты был прав, я убийца, – негромко сказал он, посмотрев через стекло на застывшего у двери Ноя. - Не надо! Ты можешь сопротивляться! - Нет… думаю, что нет… Зачем он устроил это представление для Беннета? Мог бы оттащить донора в сторону, спрятаться за перегородку. Но он прижал его прямо у двери, и кровь, брызнувшая на стекло, стала фоном для его нечаянного, но законного по ощущениям, пиршества. * * * - Видимо, ты ошибалась на мой счёт, – уже после, в компании, сказал он матери, протягивающей ему тюремную одежду. - Ещё увидим, – ответила она, закрывая за ним дверь камеры. Ной Беннет тщательно поднимал в памяти всё, связанное с Сайларом, и клялся себе, что убьёт его, как только представится такая возможность. Найдёт его слабое место – и убьёт. * * * Его дочь медленно сходила с ума. Одна, дома, сразу с двумя матерями – Ной попросил Меридит о дополнительной помощи и охране, и жена даже не стала возражать – и снова запропастившимся отцом, она просто изнывала. Воспоминание о пальцах Сайлара в её голове, последовавшее за этим полнейшее отсутствие боли, страстное желание быть если не нормальной, то хотя бы нужной, и помочь отцу с поисками преступников, и его строгий на это запрет – всё это делало её жизнь абсолютно невыносимой, и Клер не понадобилось слишком много фантазии, чтобы додуматься до того, чтобы выйти на охоту самой. Элль Бишоп, оказавшаяся после увольнения в абсолютном вакууме, и вовсе не знала, чего она теперь хочет. Рядом с ней не было ни матери, ни отца; ни друзей, ни врагов; и, возможно, она и желала бы последовать заветам миссис Петрелли и начать новую, нормальную жизнь, но как это сделать – она не представляла. Хуже того, она не знала, что делать со своей способностью. После того гигантского отчаянного разряда при попытке Сайлара убить её, она потеряла над ней контроль, и теперь, с каждым новым днём чувствуя ухудшение, понимала, что постепенно это убивает её. Новая жизнь – и образно и буквально – была, кажется, полностью зависима от того, сумеет ли Элль от своего дара избавиться. Но лаборанты компании так и не достигли успехов в создании безопасного лекарства, лишающего способностей. И с каждым новым спонтанным разрядом Элль всё больше погружалась в панику. Доктор Суреш исполнил свою мечту и обзавёлся собственной способностью, обретя невиданную физическую силу, но уже очень скоро его радость была сильно омрачена. Изменения, вызванные сывороткой, не остановились лишь на прививании способности и продолжили своё развитие, меняя и физическое и психическое его состояние. Как ни прискорбно было это признавать, он постепенно превращался в чудовище, и времени для того, чтобы откорректировать формулу и хоть как-то вмешаться в процесс, у него было катастрофически мало. Мало времени и ещё меньше подходящих условий. Оборудование было жалким, денег – в масштабах необходимого – ноль. Он бы пришёл в Прайматек, но компания сама летела к чертям. Он мучительно и скрупулёзно отслеживал все происходящие с его телом изменения и так пугающе быстро терял ощущение реальности, что даже не мог понять – это от отчаянья или из-за ломающей его клетки генетической трансформации. * * * Компания Пайнхёрст производила впечатление баснословно богатой. Дафна не знала, чем конкретно эта компания занимается. Ей, с детства не выходящей из дома без костылей, подарили возможность нормально ходить, и не просто ходить, а молниеносно бегать, оставаясь невидимой в движении, и за это она была готова на многое. Задания, которые ей давали, были простыми, понятными, и даже если порой сомнительными и не слишком законными, то вроде бы не причиняющими никому особого ущерба. Предыдущим её заданием была кража какой-то формулы из компании Прайматек. Нынешним – доставка визиток Пайнхёрст целому списку лиц с приглашением их по указанному адресу и предложением помочь с любыми проблемами. Доктор Суреш, Элль Бишоп, Габриэль Грей, и ещё немало имён. Она не знала никого из них и ей было всё равно, чем эти люди так заинтересовали её начальство. Она просто разносила визитки, принося их туда, куда мало кто мог быстро и безопасно добраться, будь то другой город или пятый уровень Прайматек. Она просто хотела продолжать ходить.