Индивидуальная психология

— Можно тебя спросить? — входя на кухню и кутаясь в толстовку, произнёс Уилл. — Ты не хотел бы сперва побриться?.. — пробубнил доктор, вычерчивая поля в одном из своих блокнотов. — Опять ты… — проговорил Грэм, усаживаясь на стул у стола, за которым занимался доктор, разложив повсюду свои книги и остальные вещи. — Я не собираюсь бриться. Я же сказал. — Тогда хотя бы подстриги бороду, — посоветовал Ганнибал, — Чтобы выглядело аккуратно. — Для кого мне тут выглядеть аккуратно? Я не выхожу никуда. — Выходишь, неправда. — Раз в месяц — это разве «выходить»? — Подстриги бороду, Уилл. — Да что ты так привязался к моей бороде?.. Погоди, мы куда-то пойдём? — Если ты хочешь, то да. — Ганнибал, — недовольно прервал возмущённый олень. — Да. — Ты что-то планировал или нет? — Нет, — выбирая из стакана нужную ручку, ответил Лектер. — Если хочешь, то мы поедем на пляж на выходных. — Ты же сказал, что не планировал! Ганнибал помолчал. — Да. Именно. Если ты скажешь «да», тогда мы запланируем. Пока я просто предлагаю. — На какой ещё пляж? — недовольно, но с интересом спросил Уилли. — На закрытый, разумеется. — Ну а что ты скажешь, если я возьму и соглашусь? — едко высказался Грэм, уверенный, что Лектер ему откажет. — Согласишься? Хорошо, — кивнул Ганнибал, взглянув на омегу. — Решено. На выходных едем на пляж. — В смысле?.. Ты серьёзно? — Ну да. Стал бы я иначе предлагать. И Лектер занялся своими записями, оставляя оленёнку полное право размышлять о перспективах предстоящего пляжного отдыха. Уилл посидел с минуту, увлечённый подобными размышлениями, и вновь уставился на Ганнибала. Тот не заметил этого, продолжая писать. Уилл поднялся, переставляя стул и садясь рядом со своим доктором. — Ганнибал… — позвал он, — Ты очень занят? — Не очень, — пробормотал доктор. — Что ты хотел? — Я просто подумал… Ты можешь хотя бы на десять минут отложить свои записи и поговорить со мной?! — Да, да, конечно, — отвлекаясь от письма, посмотрев на Уилла, согласился Ганнибал. — Ты можешь потом это закончить? Это что, так важно? — Нет, ничего важного, закончу потом, — заверил доктор, откладывая ручку поверх блокнота. — Занялся этим только потому, что думал, ты тоже чем-то занят. Уилл с укоризной взглянул на доктора и вздохнул. — Ну что ты так вздыхаешь? Мой маленький Бэмби… — протягивая руку к лицу Уилла, Ганнибал погладил его по щеке тыльной стороной ладони. Лектер наклонился и поцеловал свою омегу в уголок глаза, заставив зажмуриться. — О чём ты хотел со мной поговорить?.. — осторожно спросил Ганнибал. — Не знаю, — пробормотал Уилли. Лектер усмехнулся. — Вот как? Так настойчиво добивался, чтобы я обратил на тебя внимание и поговорил с тобой, а теперь сам не знаешь, о чём хочешь поговорить?.. — Да, — внезапно становясь недовольным произнёс Грэм. — Ну что ты… — Ничего. — О чём ты хотел поговорить, мой сладкий?.. — Ни о чём, — буркнул рассерженный Грэм, — Отстань от меня. — Хорошо, хорошо, прости меня? Прости, что я стал допытываться. Давай просто поговорим. О чём угодно. Что первое в голову придёт. Хорошо? — Ганнибал попытался погладить резко обидевшегося оленёнка по волосам, но тот скинул его руку. — Я сказал «отстань»! — напомнил он, отвернулся, но остался сидеть рядом. Ганнибал приостановился. Он опёрся рукой о стол, кусая ноготь на большом пальце и смотря на свою омежку со стороны. Наклонившись, Лектер крепко обхватил Уилла рукой за плечо, чтобы не вырвался, и слегка укусил обиженного-рассерженного оленя за его милое оленье ушко, торчащее из-под коротких завитушек его тёмных волос. Вопреки ожиданиям, обиженный олень благосклонно принял «угощение», начиная тут же медленно таять в руках доктора. — Я хочу тебя, — донеслось тихо от оленёнка, и он повернулся к Ганнибалу, пряча, тем не менее, глазки. Доктор Лектер только слегка кивнул на это заявление, опасаясь спугнуть призрак взаимопонимания. Ганнибал не стал ни о чём спрашивать и уточнять, хотя первой мыслью, пришедшей ему в голову было: «А не повредит ли это ребёнку?». Однако, поразмыслив здраво, Ганнибал, конечно, согласился с тем, что это ничем не может повредить, а будет, пожалуй, даже полезно. Поэтому, не без труда признавшись в этом самому себе, Ганнибал счёл беспокойство о судьбе ребёнка своим собственным страхом перед надобностью проникновения внутрь глубоко беременной сучки, страхом, что при прямом контакте с ней он почувствует внутри её тела то удивительное живое существо, появления которого на свет он так желает, несмотря на то, что одна только мысль об этом повергает его в трепет. Ганнибал целовал свою омегу, а думал, тем временем, о биении сердца своего не родившегося ещё ребёнка. Иногда возясь с Грэмом, поглаживая его живот, помогая ему Ганнибал слышал, как бьётся крохотное сердце. Но лишь только начиная осознавать, что это за ощущение, он старался поскорее прервать сеанс общения и сделать вид, что ему нужно делать какое-то важное и неотложное дело. Ему было очень интересно слушать это биение сердца, и было очень страшно его слышать. И ещё страшнее — что после очередного тихого удара этот мерный стук внезапно прервётся. Уилл всего этого не понимал, да и Лектер не спешил ставить его в известность хотя бы потому, что сам не до конца понимал, как ко всему этому относится на самом деле. А если и понимал, то это ещё не значило, что он мог облечь это в слова. Испытывая все эти противоречивые ощущения, доктор был несказанно благодарен провидению и персонально Уилли за то, что его любимой позой в постели была поза на коленях сзади. Никаких задранных ног, тесного прикосновения к животу или спине. Нет, только непосредственный контакт для достижения пусть даже нежной и чувственной, но конкретной цели. Уиллу действительно нравилась эта поза. Ему казалось логичным и правильным получать от своего волчьего самца именно таким образом. Ко всему прочему, именно в этой позе Грэм испытывал практически гарантированный оргазм даже за короткое время и мог непосредственно влиять на восприимчивость собственного тела и ощущения партнёра, чего обычно не удавалось при любом другом раскладе. То есть Уилли мог позволить вожделению иной раз завести себя в какую-нибудь интересную вариацию проникновения, но всё же его неизменно возбуждало, стоило любовнику поставить его на колени. Это всегда было приятно для Грэма. Не всегда одинаково, иногда больше, иногда меньше — но приятно всегда. Во-вторых, Уиллу так было попросту удобно. Удобно заниматься любовью в позе, в которой растущий живот ничему не мешает и, мало того, вообще остаётся вне поля зрения партнёра. Да, конечно, всему виной беременность, — думал Грэм. — Но, однако, стройнее я от этого со своим животом и жирными боками не выгляжу. Да, конечно, я не стану обращать особого внимания. Но и он пусть не засматривается. — Бэмби, я задёрну шторы… — усаживая оленёнка на диван в комнате и прерывая долгий поцелуй, сказал Ганнибал, исчезая из его зоны доступа. — Приоткрой балкон, — попросил Уилл. — Жарко. — Ещё бы не жарко, — улыбнулся доктор Лектер, приоткрывая, тем не менее, балкон и возвращаясь на диван, — Футболку снять не планируешь? — Можно не снимать? — спросил Грэм, обнимая доктора за шею. — Как хочешь, — бросил доктор, целуя его. — Знаешь, чего иногда я боюсь? — М? — Бывают люди, которые целуются как рыбы, выброшенные на берег. Не хотел бы я выглядеть так… — Ты так не выглядишь, — с усмешкой заверил доктор, поддерживая Уилла за талию. — Иногда я забываюсь, — всё ещё волнуясь на этот счёт, продолжил Грэм, — теряю ощущение реальности и вот тогда, я не знаю… вдруг? — Все мы иногда теряем ощущение реальности, мой дорогой, — ласково произнёс Ганнибал. — Но, уверяю тебя, ты всегда целуешься сладко и со знанием дела. Всегда. — Точно?.. — робко переспросил Уилли. — Мгм, — кивнул Ганнибал. Уилл благодарно его обнял, прижимаясь щекой к его плечу, и доктор подумал, что как-то всё это уже не слишком сексуально выглядит и, возможно, объятья станут самым откровенным актом этого дня, но такие выводы оказались преждевременными. — Хочу тебя, — вновь проговорил Уилл, протискивая руку к ширинке своего альфы и принимаясь его тщательно ощупывать между ног. Ганнибал даже немного привстал от неожиданности, признавая своё спокойствие бесповоротно нарушенным, а член — восставшим. Уилл, всё ещё трогая доктора за этот самый готовый к действию член, потянулся к его губам, целуя. Поцеловав доктора как следует, Уилл, наконец, отпустил затвердевший орган из пальцев, поворачиваясь, становясь на диван на колени, оставляя доктора позади себя, и принялся шустро расстёгивать брюки, спуская их и трусы с задницы. Предоставив альфе очищенное от штанов поле для деятельности, Уилл преспокойно опёрся локтями в поверхность дивана, склоняясь к ней и выглядя при этом ещё более привлекательным для самца. Уилл услышал, как Ганнибал расстегнул ширинку, и почти одновременно с этим — как доктор, смочив в слюне пальцы, поглаживает его задний проход, проникая внутрь кончиками пальцев. От прикосновений Уилл выгнулся слегка и повернулся, игриво оглядываясь на мистера Волка. Даже в такой ситуации, стоя под самцом на коленях, оленёнок чувствовал необъяснимое желание с ним заигрывать. Альфа предпочёл не затягивать с началом и почти сразу вошёл в тело своей омеги, что было слегка неожиданно для неё, разомлевшей и помягчевшей от нежностей. Издав тихий стон, Уилл расслабил мышцы, позволяя проникать в себя насколько возможно глубоко. Это была первая часть любимой игры оленёнка. Игра заключалась в простой незатейливой ласке члена альфы, когда движения внутрь тела воспринималось гладкими и лёгкими, а на обратном пути становились приятно-плотными: сучка сжималась изнутри, но не слишком, а ровно настолько, чтобы хорошенько обласкать старательного самца и только после этого позволить ему вновь толкнуться внутрь. До самого конца такое проделывать не всегда удавалось — собственные мышцы начинало охватывать сладкое онемение и управлять ими становилось всё сложнее. Но Уилл знал, что самцам такое нравится. И доктору Волку, несомненно, нравилось тоже. На этот раз, возможно из-за некоторого перерыва в сексе, Грэм кончил, едва начав ублажать альфу. Как только это случилось, Уилл протянул назад руку, останавливая доктора. — Что-то не так? — спросил тот, не сразу уловив, что именно произошло. — Всё так, — тихонько и хрипло проговорил оленёнок, — Просто я уже… — Уже?.. — осторожно уточнил доктор, — Не хочешь больше? Уилл отрицательно мотнул головой, выползая по дивану из-под Ганнибала. — Держи, — мгновенно выхватив из подставки салфетку и отдавая её Уиллу, сказал доктор. Уилли молча забрал салфетку, сваливаясь на бок и, стараясь действовать незаметно, вытер себя между ног. Так и не натягивая брюк, Уилл подтянул на задницу одни трусы, но заленился пока что-то делать, скомкал и отложил салфетку на край подоконника и, выдохнув, сложил руки на груди, оставаясь лежать на диване. — Можно? — подобрался сбоку Лектер. Грэм без слов пододвинулся, и Ганнибал лёг рядом, упираясь спиной в спинку дивана. Доктор обнял оленёнка и тот обхватил его за руку, прижимаясь к ней. — Бэмби? — М, — приоткрывая глаза, подал голос Уилл. — Бэмби, — Ганнибал поднял руку Грэма к губам и поцеловал её, — ты не хотел бы сделать что-нибудь ещё? — Что сделать.? — вяло отозвался Уилл. — А ты как думаешь? Уилл посмотрел на Лектера и пожал плечами. — Я имел в виду себя, — сказал Ганнибал, сжимая мягкую лапку оленихи. — В смысле? — совершенно искренне не понял Уилли. — В смысле, я бы тоже хотел получить удовольствие. — И… что ты предлагаешь? Ганнибал высвободил руку, провёл пальцами по завитушкам Уилла надо лбом, наклонился к его уху и сказал: — Можешь сейчас взять у меня в рот? — Что? — широко распахивая полные изумления глаза, переспросил Грэм. — Мне было бы очень приятно, если бы ты… — Как ты можешь меня о таком просить?! — вспыхнул Уилл, приподнимаясь. — Уилли, я не… — После задницы?! Взять в рот?!! Иди в душ и вымой его с мылом! И даже после этого я не соглашусь брать в рот штуковину, которую ты суёшь мне в зад! — Эта штуковина — мой пенис, — прошептал с виноватой улыбкой доктор. — Мне всё равно… Так! Убирайся с дивана! — садясь и указывая Ганнибалу на дверь. — Бэмби, ну разумеется, я бы всё вымыл, прежде чем… — Убирайся вон! Не хочу тебя видеть! С твоими дурацкими предложениями… — Котёнок… — Уйди с моего дивана! — настойчиво повторил Грэм, спихивая доктора на пол. — Ухожу, ухожу, — сдался Ганнибал, пытаясь избежать падения и слезая с дивана самостоятельно. — Дай только штаны застегнуть… — В коридоре застегнёшь. — Да что же это такое? Выгоняют с тёплого места. И что я такого сказал? — То такого, — не утруждая себя словесным разнообразием повторил Грэм. — Боже, Уилли! Я не вижу ничего ужасного в предложении сделать минет. Вот попросил бы ты меня, я бы даже не подумал отказаться. — Я тебя не просил, — заявил Уилл, — И вообще, делай как хочешь. Мне всё равно. — Как в первый раз, честное слово… Постой, — заметив едва уловимое изменение в мимике Грэма, проговорил Ганнибал, — Ты раньше никогда этого не делал? — Делал, почему… — произнёс Уилл, но уже совершенно не так воинственно, как до этого. — Ну и что же тебя так покоробило в моей просьбе? — так никуда и не уходя и садясь обратно на диван рядом с Уиллом, спросил Ганнибал. Оленёнок помолчал, копаясь где-то в глубине собственных мыслей и ощущений. — Я подумал, ты не будешь ничего мыть, — признался, наконец, он, — и что я якобы не должен париться по этому поводу… Но мне не понравилось. Потом понял, что протупил, но всё равно было неприятно продолжать разговор… И Грэм поднял огромные влажные грустные глаза на своего альфу. «Прости меня», — подумал Ганнибал, но вслух так ничего и не сказал, очарованный прекрасным зрелищем глаз своей оленихи. — И теперь ты заставишь меня делать тебе минет.? — спросил Уилл, немного печально сдвигая брови. — Нет! Что ты! Нет! — подхватывая оленёнка ладонями под его слегка распухлевшие на вольных хлебах бородатые щёчки, испуганно залепетал доктор Лектер, — Я ничего и никогда не буду тебя заставлять делать. Ни за что. Уилл медленно улыбнулся, как маленький северный мишка, состоящий, пожалуй, из одних только щёк, и потянулся, чтобы обнять своего альфу. — Теперь я хочу сам, — сказал он тихонько, — Можно? Можно я отведу тебя в душ и сделаю там?.. — Да, конечно… — ответил Ганнибал, стараясь слишком не реагировать, но в глубине души однозначно ликуя.