***
– Ра-аз-и-и, Le Pan-ta-lon! Ра-аз-и-и, два-а-и-и! Ра-аз-и-и, La Pas-tou-relle(11)! Лисса, грациознее! Миртл, ты перепутала ногу. Да и фигура не та! Какого Мордреда! – ведя Мелиссу по кругу вокруг стойки с умывальниками, сорвался Люциан на привидение, изображающее вторую пару и напевающее подходящий мотивчик, а заметив, что призрак демонстративно захлюпал носом, мигом перевел стрелки на свою партнершу. – Лисса, тебе не кажется, что это извращение – танцевать кадриль в туалете для девочек. Почему здесь? – А где, Люц? Есть другие варианты? Два-а-и-и, – продолжила считать Мелисса, краем глаза скользнув по крану с выгравированной на нем змейкой. – И вообще, не ори на Миртл. Она нам очень помогает. – Ра-аз-и-и, это точно! – нехотя согласился Боул. – У тебя очень приятный голос, Миртл. Два-а-и-и. Когда ты поешь, а не визжишь. Ра-аз-и-и и Fi-na-le(12). Прогалопировав пару кругов вокруг умывальников, дети остановились и поклонились друг другу. – Все, укатала, – выдохнул раскрасневшийся Люциан, открыл кран и поплескал себе водой в лицо. – Я пополз на факультет. Ты со мной? – Задержусь, – ответила девочка, вновь коротко взглянув на умывальник. Пожав плечами, мальчик вышел, но через секунду вернулся обратно, закрыл дверь и прислонился к косяку. – Кстати, я придумал, как ты со мной рассчитаешься, – сообщил он девочке и, заметив в ее глазах вопрос, пояснил. – Я хочу свою газету. Хорошую. А не жвачку, вроде «Пророка», или «Ведьмополитан», или – не к ночи будет помянут! – «Придиры». Начнем с еженедельного листка, а к окончанию школы будет видно. С тебя свежие идеи. Полагаю, тебе виднее, что можно позаимствовать у маглов. Если покатит, тебе сорок процентов. – Фифти-фифти, – мгновенно отреагировала девочка. – И не если, а когда. Некоторое время Люциан, что-то прикидывал, а затем, очевидно, придя к выводу, что все идеи поначалу будут принадлежать именно Мелиссе, поэтому ее требования закономерны, согласно кивнул и ушел уже окончательно. Выждав несколько минут, девочка взмахнула палочкой, запечатав вход Коллопортусом, и, бросив на него легкую сигналку, подошла к крану и еще раз внимательно его осмотрела. Нет, положа руку на сердце, лезть туда не хотелось. Учитывая откровения Миртл и то, что Мелисса сейчас все-таки в туалете, а не в парфюмерной лавке, авантюра обещала быть опасной и – как бы это помягче выразиться? – весьма ароматной: вряд ли канализационные трубы пахнут розами. Но место для репетиций было необходимо. Кровь из носа. Времени оставалось всего ничего. Кстати, Драко ответил Люциану и сообщил необходимые цифры. Сама Мелисса, получив их на руки, удивленно присвистнула: судя по всему, Малфои ни в чем себе не отказывали. Правда, уже через пару минут она выбросила из головы зажра... то есть шикующих аристократов и погрузилась в расчеты, а потом несколько дней подряд доставала Батшеду Бабблинг. На каждой перемене девочка выскакивала на ее пути, как чертик из табакерки, протягивала профессору очередной обрывок пергамента и задавала один-единственный вопрос: «Это сработает?» Бабблинг, традиционно нагруженная пергаментными свитками с эссе или книгами, так же традиционно вздрагивала от неожиданности и роняла свой груз на пол. Тем не менее, рунные формулы она изучала, расхаживая по коридору взад-вперед, в задумчивости топча валяющиеся на полу эссе, так что некоторые студенты, изучающие древние руны, невольно оказались в курсе священной для большинства женщин тайны: тайны размера ноги профессора. Затем Бабблинг, повозмущавшись для порядка настырностью некоторых студенток, которые так уперлись в руны, что продолжают кропать неподъемные формулы на пол-листа, вместо того, чтобы подождать пару-тройку лет и записать все то же самое, но красиво, изящно, пятью-шестью знаками, выносила вердикт. В общем, на сегодняшний день все кусочки задумки были готовы и Мелиссе оставалось лишь собрать мозаику. А вот сделать-то это было и негде: не в Большом же зале перед Дамблдором выделываться. – Вы хоть представляете себе, что там? – раздался за спиной тихий голос. Обернувшись, девочка увидела Кровавого Барона, который, откинувшись назад и положив ногу на ногу, завис в воздухе с такой непринужденностью, словно сидел в мягком кресле перед камином. В тот же момент пискнувшая от неожиданности и испуга Миртл, не теряя времени даром, метнулась к ближайшей кабинке и с громким хлюпом нырнула в унитаз. – Более или менее. Были варианты, но в финал вышли: в правом углу ринга, в синих трусах – ва-асили-иск! – торжественно провозгласила Мелисса. – Силен, быстр, коварен. В левом, в красных трусах – его, некоторым образом, кузен. Ко-окатри-ис(13)! Редкая – во всех смыслах! – гадина. Всего два описанных случая. Кстати, красное ему очень пойдет. Да и сидеть будет лучше, ведь у него в отличие от василиска две лапы. И да, учитывая лапы, полагаю, что там именно василиск. Кокатрису с его окорочками тут просто не протиснуться. – Ну, и зачем миледи василиск? – Полезная в хозяйстве скотина. Дает особо ценный яд. Хотя открою милорду тайну. В принципе, он мне пока вообще не нужен. Скажу больше, я не к нему. Просто, учитывая его габариты, предполагаю, что он обитает в достаточно просторном месте, в которое банально никто не сунется. – Вы же понимаете, – вкрадчиво спросил призрак, – как законопослушное привидение, я должен доложить об этом директору? Миледи... Не дав ему договорить, Мелисса резко выхватила из рукава запасную палочку и, описав ей легкий круг, окружила призрака белым переливающимся куполом. В следующее мгновение девочка чуть взмахнула палочкой вверх, и купол начал медленно сужаться. Поперхнувшись словами от неожиданности, призрак наклонился вперед, с интересом разглядывая структуру купола, а через секунду принял прежнюю позу и закончил начатое предложение: – ...несказанно повезло, что для меня закон не писан. И кстати, этим, – Барон с видимым разочарованием на лице кивнул в сторону медленно сужающегося купола, – нельзя окончательно уничтожить привидение. – Верно. Некроманты таким образом обеспечивали себе гарантированный кусок хлеба с маслом. Пришел по вызову какого-нибудь бедолажки, красиво взмахнул палочкой, привидение-то и рассыпалось. А что через несколько лет оно вновь появится, озлобленное, хотя и ослабленное, так в этом весь и смысл: бедолажка, роняя сабо, опять несется к некроманту, – девочка чуть придержала руку, прекрасно понимая, что для развоплощения призрака достаточно лишь быстрого взмаха рукой. – И почему же милорду закон не писан? Барон в задумчивости постучал пальцами по губам и просто ответил: – Я должен Слизерину. Нет, не факультету, миледи. Основателю. Большинство привидений, знаете ли, привязаны к месту смерти. Я не имею в виду искусственных, – заметив, что Мелисса собирается возразить, тут же поправился призрак, кивнув в сторону унитаза, куда несколькими минутами ранее солдатиком прыгнула Плакса Миртл. – Так вот мне не посчастливилось погибнуть в лесах далекой страны в центре Европы. Сейчас она, кажется, называется Албанией? Так бы я и торчал там по сей день в компании лесных обитателей, развлекаясь имитацией звуков живой природы, если бы не Салазар. Он нашел меня, а потом и способ перебросить поводок на Хогвартс. – Вероятно, перезахоронил кости под замком, причем засыпал впитавшей вашу кровь землей, – чуть слышно, словно рассуждая сама с собой, проговорила девочка, а потом резко встряхнулась. – Что вы должны Слизерину? – Сущую безделицу: всего лишь тысячу лет верной службы. Думаете, в противном случае я бы стал нянчиться с его назойливыми потомками? В общем, так, миледи, не лезьте пока к фамильяру вашего достойнейшего предка. Дождитесь хотя бы возраста частичной дееспособности! – прошипел призрак и, отмахнувшись от открывшей было рот девочки, раздраженно продолжил. – Да понял я, что вам нужно тайное место. Поэтому предлагаю выгодную сделку: я предоставляю вам такое убежище, а через семнадцать лет, когда закончится мое служение, вы вернетесь в Хогвартс и окончательно меня развоплотите. Я порядком тут подзадержался. По рукам?***
Подходящим убежищем, по мнению Кровавого Барона, оказалась Выручай-комната – зачарованное помещение на восьмом этаже. Вернее, комнаты, как таковой, там не было. Была лишь глухая стена, мимо которой нужно было пройти туда-сюда три раза, четко представляя себе, что именно ты хочешь получить. В случае успеха в стене появлялась дверь в комнату, обставленную сообразно необходимости. Комната предоставляла волшебнику буквально все, кроме еды и зелий. – А если я хочу Запретную секцию? – невинно поинтересовалась Мелисса и, дождавшись подтверждающего кивка ухмыльнувшегося Барона, уточнила. – А можно книжкам приделать ножки? – Нет, – покачал головой призрак. – Созданные комнатой предметы останутся в ней. Зато можно приносить с собой. Например, профессор Трелони прячет там свою заначку. Несколько бутылок хереса. С комнатой Мелисса экспериментировала от души. Она поочередно пожелала чайную комнату, зимний сад, Хогвартскую библиотеку с Запретной секцией и зельеварню со всем оборудованием, правда, без ингредиентов. Затем, вспомнив о затее Люциана, – небольшую типографию, а потом, окончательно расшалившись, игровую комнату с дартс и бильярдным столом, магловский спортивный зал и даже бассейн. Еле удержавшись от того, чтобы не нырнуть в прохладную воду, девочка заставила себя выйти за дверь и, загадав комнату со сценой определенных размеров, занялась более насущными проблемами: репетицией номера к вечеринке в Малфой-мэноре. Прозанимавшись часа два и приведя основные моменты к общему знаменателю, Мелисса уже хотела возвращаться к себе, как вспомнила слова Кровавого Барона о заначке профессора Трелони. Почему-то ей стало очень любопытно, что будет глушить главная ясновидящая, если не найдет любимого допинга в привычном месте. Девочка три раза прошла мимо стены, всеми фибрами души желая увидеть то место, где Трелони прячет херес. В стене ожидаемо появилась маленькая, весьма неприметная дверь с медной ручкой. Мелисса потянула ее на себя, вошла внутрь и остолбенела. Помещение, в котором она оказалась, напоминало готический собор с высокими окнами, в которые почему-то, несмотря на вечернее время, светило солнце. И весь этот собор был заполнен сложенными и сваленными предметами. Башни, горы, груды забытых, спрятанных, потерянных за тысячу лет существования Хогвартса вещей. Тут была и сломанная и поврежденная, похоже, антикварная, мебель, и такая же посуда, и осколки бутылок с застывшими зельями, и метлы, и мантии, новые и старые, но одинаково пыльные. И книги. Тысячи и тысячи книг. Девочка увидела несколько мечей и кинжалов различной степени ржавости и даже тяжелую секиру, всю в бурых пятнах, вероятно, засохшей крови. – Клондайк. Эльдорадо, – прошептала Мелисса, неверящим взглядом окидывая комнату, примечая то драгоценный камень, то потемневшее от времени колье, то оброненную кем-то монету, а потом вытащила из рукава палочку и, набросив на себя защитное заклинание, сказала. – Акцио, деньги. Через мгновение вокруг нее вихрем закружились разноцветные банкноты, а о щит негромко застучали монеты, с тихим звоном падая на пол.***
Финбар Уилан дремал в тишине гостиной, сидя в инвалидном кресле лицом к окну, когда за его спиной раздалось негромкое металлическое бренчание и приглушенный отцовский вскрик: – Я не верю собственным глазам! Вы что, ограбили хранилища Спинк(14)?! – Нет, – с тихой усмешкой ответил незнакомый баритон. – Всего лишь делал ремонт в родительском доме и удачно вскрыл половицу. Мне говорили, дедушка увлекался нумизматикой. А что, есть ценные экземпляры? – Еще бы! – такого энтузиазма в голосе отца Финбар не слышал уже давно. – Начальная ставка на эту монету времен Елизаветы I двадцать тысяч фунтов стерлингов. Думаю, ваша может уйти за все сорок(15). Состояние изумительное! Вот это, если не ошибаюсь, Двойной Леопард(16), двойной флорин времен Эдварда III. Монета номинальной стоимостью в шесть шиллингов на недавнем аукционе Спинк ушла за несколько миллионов. Так что вы, мистер... – Смит. – Смит... Потенциально богатый человек, – закончил фразу отец, снова чем-то побренчал, а потом потрясенно выдохнул. – О, боже! Но ведь... это доказывает, что монетный двор в Глостере существовал на протяжении всего правления Вильгельма Завоевателя(17)! Я... Мне надо проверить... С вашего позволения, я отойду в свой кабинет? – Не торопитесь, – успокоил его тот же баритон. – Я с удовольствием подожду вас в этом замечательном кресле. – Да-да, может быть, чай или кофе? – засуетился отец и вдруг добавил. – Девочка, ты же у меня уже была, знаешь, где кухня. Не похозяйничаешь? Мне просто не терпится все выяснить! Девочка, очевидно, согласилась, потому что Финбар услышал шаркающие отцовские шаги, дверной стук, а потом... А потом комнату словно окутала пелена тишины. Не было слышно ни единого постороннего звука, даже уличный гам куда-то испарился: ни автомобильного клаксона, ни чириканья воробьев. А еще через мгновение его кресло развернулось, и он увидел перед собой уже знакомую девчонку, приходившую к отцу недели две назад, которая приветливо ему улыбнулась и помахала рукой. За ее спиной стоял незнакомый высокий молодой мужчина с резкими чертами лица, длинными черными спутанными волосами и пронзительными темными глазами. Одет он был также во все черное. «Гробовщик», – пронеслось в голове у Финбара. – Ха! Ха! – раздельно произнес незнакомец. – Очень смешно. – А я говорила, что нужно разбавлять. Хотя бы белым. Это будет графично, – усмехнулась девочка, а Финбар на секунду опешил: они что, читают его мысли? Нет, в прошлый раз, когда у него перед глазами пронесся тот самый роковой вечер, превративший его из человека в скрюченного гоблина, ему показалось, что эта девочка каким-то образом поняла, что с ним случилось. Но теперь его подозрения переросли в почти стопроцентную уверенность. Казалось, следовало быть напуганным, но вот страха-то он не ощущал. Скорее, радость от того, что может хоть с кем-то, хоть как-то общаться. В этот момент незнакомец вытащил из рукава черную палочку, похожую на те, что Финбар видел в той подворотне. И вот тогда-то он испытал действительно животный ужас, а в следующий момент девочка погладила его ходящую ходуном скрюченную руку. – Не бойтесь. Мы поможем. Честно-честно. Ведь, правда? – она посмотрела на своего спутника. Хмыкнув, тот мученически закатил глаза, кивнул и взмахнул своей палочкой, пробормотав какую-то чушь, вроде: – Разумеется, свидетели Мародеров должны помогать друг другу. Ожидавший боли, Уилан ничего не почувствовал: просто человек, просто машет палкой, хотя и вглядывается при этом в Финбара так, словно на нем какие-то диковинные узоры. Минут через пять незнакомец остановился. – Все грустно. Если бы его сразу сунули в манго, обошлись бы и без серой спины(18), – с абсолютно серьезной миной выдав девочке эту белиберду, он перевел взгляд на Финбара. – Максимум, что я могу сейчас сделать, – ослабить боль, частично снять тики и восстановить голосовые связки. Интересно? «Да-а-а-а!» – мысленно закричал Уилан. – И не надо так орать, – поморщился незнакомец, да и гримаса на лице девочки свидетельствовала о том, что Финбар был более чем услышан. А в следующий момент его голову запрокинули, разжали губы и в рот полилась какая-то потрясающая гадость. Финбар, десять тысяч раз пожалевший, что не родился вообще без языка, попытался выплюнуть омерзительную субстанцию, но держали его крепко, поэтому большая часть все же попала внутрь. Какое-то время он сидел зажмурившись, ожидая, что вот-вот умрет, и чувствуя лишь, как девочка продолжает гладить его по руке. Однако смерть не торопилась, и, отдышавшись, Уилан решился открыть глаза. Первым, что он увидел, была ехидная физиономия незнакомца. – Ско...ти...на... О...хре...нел? – проскрипел Финбар и тут же замолчал, пораженный тем, что горло его слушается. – Всегда, пожалуйста. Я говорил, что люди в массе своей неблагодарные сволочи? – обратился незнакомец к девочке, которая так энергично закивала, что стало ясно: говорил не раз и не два, а все пятьсот. – Зря за него просила. На него можешь не рассчитывать: скорее, удавится, чем поможет. Ладно, идем. Глаза девочки наполнились слезами, но она послушно встала и пошла за своим спутником. Когда они уже подошли к двери, Финбар опомнился, усилием воли совладал со своим не слишком послушным еще горлом и проскрипел: – Стой...те... Через полчаса Северус Снейп и Мелисса, а это были именно они, вышли из квартиры Уиланов и стали спускаться по лестнице: лифт опять не работал. – Ты был прав, – констатировала девочка. – Естественно, я был прав, – ответил Снейп, взмахом руки окружая их звуконепроницаемым пологом. – Девушка в беде(19) – классика, проверенная временем. А плакала ты шикарно. До мурашек. С такими способностями лет до тридцати пяти можешь спокойно эксплуатировать этот образ. А вот дальше строящая из себя невинность, льющая слезы пожухшая русалка смотрится комично. – Главное, дожить. Но он так проникся... – Это было ожидаемо. У мужчин, настоящих мужчин, на подсознательном уровне заложен инстинкт защитника, а у имеющих отношение к армии или силовым структурам он вообще возведен в куб. А тут вы еще и пострадали от одних и тех же людей. Да и твой возраст весьма весомый аргумент. – А возраст-то тут причем? – Хм... Ну, вот послушай. Мужчины обрекли на смерть мужчину. Мужчины обрекли на смерть женщину. Мужчины обрекли на смерть ребенка. Мужчины обрекли на смерть девочку. Чувствуешь, как от фразы к фразе повышается градус омерзения? Поэтому я и настаивал на том, что раз уж ты собираешься реализовывать безумный прожект своего поверенного, то ко всем силовикам из списка ты должна прийти лично и до оборотней. Ну, хорошо-хорошо, – Снейп потрепал по плечу уже хотевшую возмутиться Мелиссу. – Не безумный. Трудноосуществимый. Тебе придется предоставить древним родам куда более весомое доказательство, что ты достойна возглавить ковен, чем звучная фамилия. Дебют у Малфоев может быть хорошим началом, но и только. – А что станет хорошим продолжением? – Ну, не знаю... Из того, что не запрещено законом, на ум приходит только снятие клейма «предателя крови». Грубо говоря, предатель крови приносит тебе вассальную клятву, а ты принимаешь на себя откат сломанной магической печати. Считается, что на такое способен лишь по-настоящему могучий волшебник. И это будет весьма убедительным доводом. Ведь, по сути, что такое верховный колдун ковена? Это волшебник, способный в случае опасности аккумулировать в себе магическую энергию ближнего круга ковена и оперировать ей. А самое главное, не окочуриться в процессе. Какое-то время Мелисса лишь молча спускалась со ступеньки на ступеньку, а потом поинтересовалась: – Силу отката можно уменьшить? Что?! – возмутилась она, заметив, что Снейп сердито сдвинул брови. – У меня толпа Уизли на выбор. В случае успеха убью двух зайцев одновременно: у меня будет железобетонный аргумент при вербовке сторонников и моим вассалом станет маг по фамилии Прюетт. Перси ведь сможет претендовать на род Прюетт, если избавится от клейма? Северус остановился и задумчиво потер подбородок. – Полагаю, да. И насколько я могу судить, он предпринимает поистине титанические усилия, чтобы ослабить действие клейма: все сезонные ритуалы выполняются им вплоть до запятой, а учитывая отношение его семьи к подобному виду магии, это подвиг. К материнской ночи(20) он явно готовится. Видел его недалеко от хижины Хагрида: ломал ветки остролиста(21). Если получится, то, пожалуй, только с ним. В любом случае, и тебе, и ему нужно магически подрасти. А это дело минимум нескольких лет. Ладно, – он вновь энергично зашагал вниз, – надо будет подумать. Кто у нас там следующий? – Йен Браун, морской пехотинец. Тут недалеко, в двух кварталах.***
Поместье Малфоев было действительно восхитительно. А сегодня оно просто сверкало. Родовые домовики превзошли сами себя: они натерли, вычистили, отмыли и протерли от пыли все, до чего можно было дотянуться и до чего нельзя. Казалось, захоти какой-нибудь гость рассмотреть мозаику на потолке и взлети он на трехметровую высоту, то даже в витиеватых узорах лепнины не отыскалось бы и соринки. Под приемы в Малфой-мэноре было отведено целое крыло с трапезной, в которой легко и непринужденно могли разместиться около пятидесяти человек, бальным залом, зимним садом и музыкальной комнатой. Аппарационную площадку перенесли сегодня прямо к главному входу в поместье, и гостям не нужно было прыгать пару сотен ярдов от ворот через лужи и невысокие сугробы, лишь подняться по красивой мраморной лестнице и войти в дверь. Там их встречал домовик в накрахмаленной наволочке с вышитым на ней гербом Малфоев и принимал верхнюю одежду. Затем приглашенные проходили по белоснежной ковровой дорожке мимо изумительно наряженной высокой ели к большим витражным дверям, украшенным падубом и плющом, за которыми слышался праздничный гул. Люциус и Нарцисса Малфой, празднично и элегантно одетые, стояли в бальном зале и встречали гостей. Время от времени витражные двери сами собой распахивались и домовик представлял вошедших: – Лорд и леди Крэбб с сыном! К чете Малфой подошли полный приземистый маг лет тридцати пяти-сорока с нарядно одетой пышкой под руку и мальчиком. – Добро пожаловать в Малфой-мэнор! – радушно произнес Люциус, а Нарцисса приветливо улыбнулась. Когда вновь прибывшие прошли в зал, она склонилась к плечу мужа и пошептала, ни на секунду не переставая лучезарно улыбаться: – Если бы ты знал, как мне надоели одни и те же лица. Я наизусть знаю, что каждый из них скажет и сделает в следующую минуту. – Лорд и леди Гойл с сыном! – Добро пожаловать в Малфой-мэнор! – повторил Люциус ритуальную фразу и прошептал. – Будет тебе новое лицо. Ты же знаешь, по настоятельной просьбе Боула и примкнувшим к нему Селвина и Роули я пригласил очаровательную юную леди. – Ты же не сказал, кто она. Интересничал, – пожала плечами Нарцисса. – Маглокровая студентка. Сиротка. – Очередная завитая и обвешанная разноцветными стекляшками мадемуазель в розовом платье с кринолином, обширным декольте и голыми плечами заставит плясать ананасы или, если у нее изощренная фантазия, яблоки, – констатировала леди Малфой и скучающим голосом поинтересовалась. – В чем новизна, дорогой? – В факультетской принадлежности, Нарси. Она со Слизерина. А декольте... Было бы что декольтировать в одиннадцать-то лет. – Тем более! Что может продемонстрировать в магическом плане маглокровка, полгода назад впервые взявшая в руки волшебную палочку? Как ты себе это представляешь? – Честно? Как развлечение. А потом, кто знает, дорогая, может, она новая Моргана? – Нарцисса усмехнулась, услышав это забавное предположение, а Люциус добавил. – И она протеже Северуса. – С каких пор он покровительствует студентам? – удивилась Нарцисса, и в этот момент домовик в очередной раз провозгласил: – Профессор Снейп и мисс Эванс. – Все понятно, милый, не отвечай. У него рефлекс на фамилию, – прошептала Нарцисса и повесила на лицо дежурную улыбку. Чета Малфоев с интересом разглядывали то, что привел крестный их сына. И картинка бедной приблудной сиротки, заранее созданная их воображением, действительности явно не соответствовала. Высокая для своих лет, красивая девочка в скромном, но явно не дешевом светло-голубом платье. Волосы, заплетенные от висков в две сложные косы, на затылке были собраны в тугой пучок. И полное отсутствие украшений. В руках она держала тяжелый на вид сверток, упакованный в глянцевую серебристую бумагу. Сами Малфои произвели на Мелиссу сильное впечатление: оба красивые, стройные и светловолосые, они казались на редкость гармоничной парой. Заметив, что интерес на их лицах плавно сменяется недоуменным удивлением, а затем и тщательно скрываемым одобрением, девочка мысленно выдохнула: похоже, с внешним видом она попала в десятку. Даже хотелось облегченно засмеяться, вспомнив беседу с магическими Дольче и Габбана. Она тогда так и сказала Твилфитту и Таттингу: – Мне нужно платье. Красивое, скромное и элегантное. Однако необходимо учесть несколько моментов. Первое: мне одиннадцать, и я хочу выглядеть на свой возраст, а не как ребенок, надевший мамино платье. Второе: платье должно быть светлое. От белого до любого оттенка светло-голубого. Никаких других цветов. Третье: оно не должно быть пышным, в маленькую принцессу мы играть не будем. Силуэт средневековой дамы меня вполне устроит. И, последнее: ткань должна поддаваться трансфигурации. Подол платья в течение вечера необходимо будет укоротить примерно до голени, может, чуть повыше, а потом вернуть прежнюю длину. И не хотелось бы остаться после этого голой. – Вы интересный клиент, – без тени иронии сказал тогда Твилфитт. – Обычно столь юные дамы, как Вы, стремятся максимально продемонстрировать свою взрослость. Знаете, яркие цвета, кринолины... – Декольте, голые плечи, – подхватил Таттинг. – Боюсь, сейчас мне особо похвастаться нечем. Поэтому декольте и голые плечи отложим лет на шесть-семь. И теперь, подходя вместе с Северусом к Малфоям и наблюдая смену эмоций на их лицах, она подумала: «Судя по всему, они действительно ждали, что я нацеплю на себя что-то цвета взбесившейся Барби. Может, еще стоило завиться, как баран, и обвешаться самоварным золотом?» – Профессор Снейп, добро пожаловать в Малфой-мэнор! – Лорд Малфой! Леди Малфой! Позвольте представить мисс Мелиссу Эванс, самую талантливую студентку факультета Слизерин. Мелисса, вежливо улыбаясь, сделала книксен. – Мисс Эванс, – кивнули ей супруги Малфои. – Лорд Малфой, леди Малфой, для меня честь быть в вашем доме. Позвольте преподнести этот скромный Рождественский подарок в знак моей благодарности, – Малфои слегка переглянулись, чуть заметно скривившись: что такого могла подарить маглокровка, а Мелисса тем временем продолжала. – Это книга о сером кардинале времен Вильгельма Завоевателя, Армане Малфоа. Автор, магловский историк, основывал свое исследование на летописях и записках современников. Надеюсь, книга будет вам интересна. Честно говоря, я была потрясена масштабом личности месье Малфоа. Удивленный, Люциус коротко взглянул на Снейпа. Профессор пожал плечами, демонстрируя, что он тут абсолютно ни при чем. Малфой вытащил палочку и проверил сверток. С тех пор, как из-за родового проклятия в их семье на протяжении вот уже нескольких столетий рождался только один ребенок (хвала Мерлину, хоть мужского пола), это было более чем оправданно. Конечно, следовало позвать домовика, отдать ему сверток и заняться им позже, но Люциус был заинтригован: что вообще могли написать маглы об основателе их великого рода. К тому же он был абсолютно убежден: предок не халтурил и регулярно чистил память людей, с которыми вынужденно общался. Заметив недоумение Мелиссы, наблюдающей за манипуляциями хозяина дома, Нарцисса великодушно пояснила: – Это стандартная проверка для нашего рода, не принимайте на свой счет. – Что вы, миледи! Я польщена тем, что меня принимают всерьез. Для моего юного возраста – это очень лестная оценка. Снейп усмехнулся уголком рта, а Люциус, не найдя никаких чар, развернул оберточную бумагу. В руках у него оказался весьма увесистый том, оформленный под средневековую рукопись: в переплете, имитирующем необработанную телячью кожу, с красочными иллюстрациями, стилизованными под средневековые гравюры. Пожалуй, подарок весьма неплох. Люциус уже заранее предвкушал, как он прочтет этот опус портрету своего предка. Это будет весьма забавный опыт, который наверняка обогатит его лексикон не одним сочным средневековым ругательством. – Благодарим за столь неожиданный и интересный для нашей семьи подарок, мисс Эванс. Надо сказать, вы нас удивили. Возможно, во время игры в фанты будем поражены не только мы, – снисходительно сказала Нарцисса. Мелисса слегка наклонила голову, будто бы говоря, кто знает, кто знает, после чего они с профессором зельеварения прошли дальше. Зал был полон гостей, звучала легкая музыка. Между приглашенными сновали домовые эльфы в белоснежных полотенцах и наволочках. Над головами они держали подносы с шампанским и прохладительными напитками. Вдоль стен стояли удобные на вид диваны и кресла, где волшебники собирались группами по интересам. В центре гуляли пары, ожидая начала бала. – Как ты до этого додумалась? – тихо спросил Снейп. – Одна гоблинская птичка принесла на хвосте, что род для них главное. А потом, что еще можно подарить людям, у которых есть все? Разве что проездной билет на метро. И потом, это подарок с прицелом на будущее. Пояснить свою идею она не успела: в этот момент к ним чуть ли не подлетел светловолосый мальчик. Он уже открыл рот для того, чтобы что-то выпалить Снейпу, но тут заметил Мелиссу и ошарашенно уставился на нее. Правда, через несколько секунд он потряс головой, стряхивая оцепенение, и его лицо приобрело высокомерное выражение. – Профессор Снейп, рад видеть вас в Малфой-мэноре. Вы не представите меня своей даме? – манерно произнес он. – Мистер Драко Малфой, наследник рода Малфой. Мисс Мелисса Эванс, студентка факультета Слизерин. Драко, вы не развлечете мисс Эванс несколько минут, мне нужно перекинуться парой фраз со знакомыми? – не дожидаясь ответа, он подмигнул своему крестнику и отошел в сторону. – Что ты тут делаешь? – прошипел девочке Драко. – Меня пригласили твои родители, – просто ответила она и увидела, как мальчик побледнел. – Ты что? – Так это ты? Так это над тобой... – заикаясь, начал было он, но договорить не успел: Мелисса почувствовала, как неожиданно активировались защитные руны на подкладке платья. – О, – хмыкнула она. – Меня хотели перекрасить. В следующие несколько минут ее защита не раз подвергалась испытаниям. Мелисса только успевала шепотом перечислять Драко, какие именно заклинания в нее попадают. Тут были и перекрашивающие, и уменьшающие, и увеличивающие. Кто-то особо продвинутый даже наслал старящее заклятие: от него платье должно было превратиться в ветхую драную тряпку. Однако мастера рун, сотрудничающие с Твилфитт и Таттинг, дело свое знали туго и шансов идиотам не оставили. То бледнеющий, то краснеющий поначалу Драко успокоился и начал посмеиваться вместе с Мелиссой.***
Под заунывную мелодию на сцене извивался рунослед(22). Мужчина в традиционной индийской одежде усиленно делал вид, что владеет магией музыки. А зрители усиленно делали вид, что ему верят. Вернее, они ему и верили, а вид делали только Снейп и Мелисса. В принципе, недавно и они были такими же, как большинство присутствующих. Темными, как антрацит. Если бы Халид, обсуждая с девочкой парселтанг, не просветил ее, что магических змей зачаровать нельзя. Только договориться. В общем, из всего этого следовало, что индийский эмигрант Арнав Патил однозначно был змееустом. Неизвестно, что конкретно его принесло несколько лет назад в Англию: ходили разные слухи, большинство из которых были достойны того, чтобы их в двух сериях экранизировал Болливуд. Северус же видел для себя одно-единственное объяснение, укладывающееся в то, что им тогда рассказывал Халид: скорее всего, Патил был из одной из низших варн, вероятно, шудром(23). Если не вообще неприкасаемым(24). Вряд ли брамины(25) и кшаштрии(26), искренне полагавшие, что парселтанг является исключительной прерогативой высших варн, могли оценить подобный пердимонокль. Видимо, всю жизнь Арнав был вынужден скрывать свой дар, но тайное каким-то образом стало явным и ему пришлось хватать семью в охапку и делать ноги. Быстро оглядев гостей Малфой-мэнора, Снейп облегченно выдохнул, заметив смуглую женщину в красивом сари и двух девочек-близняшек лет восьми рядом с ней. И никаких смуглых мальчиков или молодых людей. Значит, вероятность того, что через пару лет на его факультет поступят индусы, стремится к нулю. Женщины способность к парселтангу практически не наследовали, из известных случаев были только Гонты. Ну, и слава Богу! Ему только трений на национальной почве не хватало для полного счастья. Северус перевел взгляд на Мелиссу и, чуть кивнув в сторону дергающейся под музыку змеи, вопросительно поднял бровь. Девочка еле слышно хмыкнула и качнула головой: не конкурент. Что ж, ему бы подобную уверенность: номера девочки он еще не видел. Мелисса категорически отказывалась его показывать, опасаясь, как она выразилась, дисквалификации. Мало ли, не захотят Малфои платить по счетам, мотивируя это тем, что все придумал и сделал сам Снейп. А так он даже магией сможет поклясться, мол, знать ничего не знал и ведать не ведал. На самом деле уверенность девочки была, скорее, бравадой. Она порядком нервничала, как перед соревнованиями, прекрасно понимая, что ее задумка, по большому счету, на грани фола. Старые английские семьи чересчур консервативны: могут и не принять. Хотя ей самой очень нравилось то, что у нее получилось. Осталось лишь дождаться собственной очереди. Мелисса вновь окинула глазами зал. В принципе, пока все шло более чем удачно. Ее не так уж и часто пробовали на зуб. После безуспешной осады платья была выпущена тяжелая кавалерия в виде Маркуса Флинта, который, когда зазвучала музыка, оттеснил направившегося было к Мелиссе Люциана Боула в сторону квадратной мощной девушки лет семнадцати и сам пригласил девочку на танец. – Это Фиона, моя сестра. Боул, несомненно, женится на ней, Эванс, – со свойственной ему прямотой сообщил он девочке во время контрданса. – Как только ему исполнится четырнадцать, они заключат помолвку. – Что мне следует делать с этой информацией, Флинт? – Ты хочешь сказать, тебе это безразлично? – Вовсе нет. Он мой друг. Если он будет счастлив, я буду за него рада. – Если ты рассчитываешь, что он и ты... – Флинт, – весело посмотрела на него Мелисса, – ни на кого из чистокровных волшебников в этом зале я не посягаю. Мне проблемы не нужны. – Какие проблемы? – В виде смертельных проклятий и сглазов от родителей собравшихся здесь молодых людей. Мне моя жизнь дорога. – Приятно, что ты знаешь свое место, Эванс. Это основная проблема всех грязнокровок, – после этого слова он чуть помолчал и нехотя пояснил. – Грязнокровка – это термин. – Несомненно, – подтвердила девочка подобную интерпретацию этого слова. – Дело не в том, Флинт, что я знаю свое место, как раз наоборот: мое место не определено. То, что я выросла в приюте, не означает, что я грязнокровка. – Хочешь сказать, что считаешь себя чистокровной? – Нет, я хочу сказать, что не считаю свою кровь грязной. – То есть ты подразумеваешь, что словом «грязнокровка» не оскорбить? – Нет, я не подразумеваю, я прямо говорю, что этим словом не оскорбить меня. Так что ты можешь думать обо мне все, что угодно. Это твое право. Но вот стоит ли спешить делиться своими мыслями? Вдруг через пару лет выяснится, что я прапраправнучка Мерлина? Будет, ой, как неловко. – Никакая ты не прапраправнучка Мерлина. – Ты абсолютно в этом уверен? – улыбнулась Мелисса, приседая в заключительном реверансе. Следующий инцидент произошел за ужином. Стол был великолепно сервирован. Множество изысканных закусок, горячие блюда на любой вкус и разнообразные десерты. И никто практически ничего не ел. Все изображали пресыщенность. Мол, видели мы все это в огромных количествах и каждый день. Даже дети играли в утомление роскошью. А Мелиссе так вообще кусок в горло не лез. Складывалось ощущение, что любое ее движение рассматривают под микроскопом. Тем не менее, каждое блюдо необходимо было ковырнуть. Произошла очередная смена: на тарелке появился весьма аппетитный кусок лосося. Девочка только взяла было в руки необходимые нож и вилку, как вдруг столовые приборы чуть вспыхнули в ее руках и превратились в... десертные. «Уроды! Все-таки подловили!» – мысленно выругалась Мелисса, лихорадочно думая о том, как ей поступить, а потом плюнула и сделала вид, что так и было задумано, а через секунду увидела, что Снейп, сидящий через несколько мест напротив, усмехнулся, тоже взял десертные столовые приборы и принялся с аппетитом есть рыбу. Некоторое время он задумчиво жевал, а затем весьма громко сообщил ошарашенным соседям по столу: – Вы знаете, господа, а ведь маглы этот рыбный десерт готовят чуть интереснее. Как потом Северус рассказал Мелиссе, его в свое время тоже подловили похожим образом. Он два года придумывал достойный ответ, а затем еще одиннадцать лет ждал, чтобы вставить его в нужном месте в нужное время. В общем, скромное замечание Снейпа о гастрономических извращениях маглов как рубильник выключило зазвучавшие было смешки и негромкие комментарии. Мелисса тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и в этот же момент услышала негромкий голос Северуса: – Готова? Пора. Она недоуменно взглянула на профессора и увидела, что он показывает глазами в сторону сцены. Оказалось, практически усыпивший всех мистер Патил сгреб в охапку своего руноследа, убрал его в плотный плетеный короб и отошел с ним к стене. Мелисса кивнула, двинулась к хозяевам дома и попросила их притушить верхний свет. Когда зал погрузился в темноту, освещаемую лишь парой канделябров по углам, девочка вытащила из потайного кармана музыкальную шкатулку. Зазвучала бессмертная «Зима» Вивальди.***
Как только раздались первые ноты, Мелисса активировала руну на поясе платья, заставляя его светиться в темноте, и сделала несколько шагов вперед, стараясь попадать в акценты. С каждым ее шагом платье чуть укорачивалось, позволяя двигаться более свободно и раскованно. Девочка неожиданно почувствовала тот же кураж, какой ощущала раньше на спортивных соревнованиях. Пришла абсолютная уверенность: все получится. Вот. Сильный момент, и Мелисса, ступив на подиум точно по центру, тут же активировала первую рунную формулу. Сцена неожиданно покрылась серебристым, переливающимся снегом. Второй акцент, и Мелисса с силой выбросила вперед левую руку, словно нажимая на невидимую кнопку. Вторая формула, и слева на сцене появилась белоснежная ель. Через секунду такой же взмах правой, и с другой стороны появилась переливающаяся инеем пихта. Круг руками – и над импровизированной лесной поляной поднялась сияющая полная луна. А через мгновение заплакала скрипка. Казалось, на поляне подул ветер, и, повинуясь этому ветру, Мелисса сделала красивый прыжок. Никто не заметил, как в ее руках появилась волшебная палочка. Взмах, пируэт, и три минуты на сцене Малфой-мэнора царила зима. А Мелисса была ветром. Ветром, который следуя за скрипкой, гнал снег, то в одну, то в другую сторону, закручивая легкие буруны. Ветром, который был легок и непредсказуем. Ветром, который на заключительных тактах сдул сначала луну, потом деревья, а потом и сугробы. На темной сцене осталась только Мелисса в окружении четырех больших резных снежинок, повторяющих каждое ее движение: пируэты, прыжки, плие, антраша. Последняя длинная нота. Девочка вновь взмахнула палочкой, и снежинки стремительно разлетелись в стороны, рассыпавшись на тысячи ослепительно белых искр. Какое-то время царила оглушительная тишина, а потом раздались одинокие громкие хлопки. Это аплодировал Снейп. Через секунду к нему присоединился Люциан, потом Драко, а затем все гости Малфой-мэнора.***
– Вы хотите что, мисс Эванс?! У Люциуса Малфоя был настольно ошарашенный вид, что Мелисса с трудом сохраняла на лице восторженную улыбку, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться в голос. – Нелепые фантазии, – поджал губы Снейп, в глубине души отплясывая джигу: все получилось так, как они и планировали. – Нет, чтобы пожелать что-нибудь более материальное. Все-таки, Эванс, мне кажется, с факультетом вы не угадали. Рейвенкло по вам плачет. Слезами плачет. – Но профессор, поймите! Это такая героическая эпоха! Это такие потрясающие люди! А тут у меня есть пусть крохотный, но все же реальный шанс поговорить с очевидцем тех событий. Тем более таким! Я не могу упустить такую возможность! Ну, пожалуйста, милорд, – девочка перевела взгляд на Малфоя. – Я так об этом мечтала! Люциус задумался. Девчонка с каждой секундой удивляла все больше. Во-первых, она прилично выглядела. По словам Нарциссы, платье у нее было, похоже, от «Твилфитт и Таттинг». Что ж, это объясняло ее неуязвимость, когда дело дошло до стандартных розыгрышей: самые известные магические кутюрье сотрудничают с лучшими мастерами рун. Во-вторых, она вела себя более чем достойно, не поддавшись ни на одну провокацию, будто приклеив к губам вежливую улыбку. И даже прямой, как артиллерийский ствол Флинт, брошенный на амбразуру лордом Боулом и собственной сестрой, не смог вывести ее из состояния равновесия. В-третьих, во время фантов она смогла показать то, что он, да и большинство его гостей, если не все, действительно никогда не видели. Соединив руны, чары и трансфигурационные преобразования, не самые, надо сказать, энергозатратные, девчонка получила – как же она это назвала? – музыкально-световое шоу с элементами хореографии. «Я как Жан-Мишель Жарр(27). Только он не гимнаст, а я не композитор, – сказала она им после своего номера, а потом, немного подумав и чуть покраснев, добавила. – Ну, почти как Жан-Мишель Жарр. Честно говоря, мне до него как до звезд пешком. Но как гимнастка я однозначно дам ему фору». А сейчас девчонка попросту поставила его в тупик этим своим желанием. Люциус ждал чего-то другого. Просьбы написать ей рекомендательное письмо, возможно, не одно. Желания посетить французское поместье Малфой на лечебных водах. Требования вновь пригласить ее в мэнор или предоставить ей возможность посетить библиотеку или малое артефактное хранилище поместья (естественно, что без скромного презента она бы оттуда не ушла). Но, честно говоря, до этой самой минуты Малфой был уверен: Снейп настаивал на том, чтобы девчонка участвовала в фантах на общих основаниях только для того, чтобы он, Люциус, впоследствии обеспечил ей покровительство своего рода. Он был убежден: приятель, сильный и весьма искусный маг, принимал самое непосредственное участие в постановке этой феерии. И вот теперь все его теории рассыпались прахом. На прямой вопрос Снейп улыбнулся так, как это умел делать только он, одной своей усмешкой продемонстрировав, что умственные способности собеседника оставляют желать лучшего, и даже не стал ничего доказывать, а просто поклялся магией, что представление своей студентки видел сегодня первый раз в жизни. А сама девчонка, видите ли, прочитав книгу о предке Люциуса, настолько прониклась любовью к описываемой эпохе и уважением к Арману Малфоа, что просто жаждет с ним поболтать. Хотя бы полчаса. Юродивая какая-то! Впрочем, почему бы и нет? Тем более что лично Люциусу Малфою это ничего не будет стоить. Да и в том, что беседа будет успешной, он тоже сомневался.***
Мелисса с интересом разглядывала старинный потрескавшийся портрет. Написан он был не на холсте, а на грубо сколоченных досках. Подогнаны доски были не слишком ровно, поэтому стык придавал лицу изображенного на картине мага сардоническое выражение. Впрочем, может, и не придавал, может, оно действительно было таким, учитывая, что нарисованный волшебник изнеженным тепличным цветком явно не был: хищный взгляд, волевой подбородок, широкие плечи и мощные кисти рук. Плоть от плоти дитя своей жестокой эпохи. – Что ж, мисс Эванс. Я уже попросил моего почтенного предка ответить на несколько ваших вопросов. Он выполнит мою просьбу в том случае, если ваша беседа не будет касаться рода Малфой. У вас полчаса, – Люциус уже развернулся на каблуках, чтобы уйти, а потом вдруг остановился и с очаровательной улыбкой сообщил Мелиссе. – Ах да! Забыл предупредить. Английским языком месье Арман не владеет. Впрочем, как и современным французским. Развлекайтесь! Сам Арман Малфоа хмуро смотрел вслед своему потомку, а когда тот исчез из вида, сплюнул и негромко пробормотал на латыни: – Огнекраба мне в зад! Баба бабой! Патлы, кружева, – а потом перевел взгляд на девочку и спросил. – Ну, и о чем идет речь, дамуазель(28)? Вы меня вообще понимаете? – Да, сударь, – Мелисса присела в легком реверансе. – И весьма неплохо. Если бы вы могли говорить чуть медленнее, было бы вообще замечательно. У меня было мало разговорной практики. – Говорящая! – звучно восхитился Малфоа, а через секунду откашлялся и придворным тоном продолжил. – Хотя, где мои манеры? Итак, дамуазель, чем могу помочь? Не тратя больше ни минуты на ритуальные расшаркивания, Мелисса протянула руку к своему медальону, вытащила из него пергамент с формулой рунного ритуала и показала ее Арману. – Хотелось бы разобраться в этом, сударь. Какое-то время он молча разглядывал лист, а потом, странно усмехнувшись, поднял глаза на девочку. – Огнекраба мне в зад, – задумчиво проговорил он. – Хотя, если разобраться, пожалуй, все же вам, дамуазель. ________________________ (1) Перефразированная цитата из пьесы У.Шекспира «Ричард III»: «Коня! Коня! Полцарства за коня!» (2) Логарифмическая или счетная линейка – это аналоговое вычислительное устройство, идея которого возникла еще в XVII веке. Позволяет выполнять умножение, деление, возведение в степень и вычисление корней (чаще всего квадрат или куб, но если разбить вычисление на три действия, то в любую действительную степень или корень любой действительной степени), а также вычисление тригонометрических и гиперболических функций, потенцирование. До появления калькуляторов служила незаменимым расчетным орудием инженера. (3) Вертеть столы – проводить сеанс спиритизма, вызывать духов. (4) Я не большой знаток бальных традиций XIX века, поэтому, исходя из того, что магическое общество отстает на столетие, как минимум, полистала энциклопедию, а также товарищей Остин, Диккенса, Теккерея и Бронте, в количестве трех штук. Если что, это не я. Это они. (5) Полонез – торжественный танец-шествие в умеренном темпе. Исполнялся, как правило, в начале бала. В полонезе танцующие пары двигаются по установленным правилами геометрическим фигурам. (6) В контрдансе пары танцуют одна напротив другой, а не друг за другом, как в круговых танцах. Вначале состоял из одной фигуры, затем из чередования пяти-шести различных танцевальных фигур. (7) Кадриль – французский танец, разновидность контрданса. Исполняется двумя или четырьмя парами, расположенными по четырехугольнику друг против друга. (8) В XIX веке упрощенный быстрый вальс в два па. Во Франции его называли русским. (9) Медленный вальс. (10) Один из наиболее популярных контрдансов, достаточно простой, обычно заканчивающий бал. (11) Le Pantalon, La Pastourelle – фигуры кадрили. (12) Finale – последняя фигура кадрили заканчивалась галопом в свободной форме (ad libitum). (13) Кокатрис – тварь с головой и лапами петуха, змеиным хвостом и перепончатыми крыльями, появившаяся из безжелткового яйца, снесенного в навозной куче девятилетним петухом во время восхождения звезды Пса и высиженного змеей. Обладает ядовитым дыханием и взглядом, обращающим в камень. Умереть кокатрис мог, лишь взглянув в глаза самому себе или себе подобного. Легенда возникла потому, что в телах древних петухов иногда находили маленький шар в форме яйца, являющийся результатом разложения. В отличие от василиска, известного со времен античности, все записи о появлении кокатриса были сделаны христианами, как, например, предание о кокатрисе, появившемся в Риме во времена Папы Льва Х. Необычное существо объявили причиной чумы, свирепствовавшей в то время. (14) Спинк – аукционный дом, основанный в 1666 в Лондоне и специализирующийся в основном на монетах, медалях, марках и автографах. (15) Стоимость монеты времен Елизаветы I, датированной 1601-1602 гг. от 37 до 40 тысяч фунтов стерлингов. (16) Очень редкая средневековая монета из золота. На аукционе Spink подобная монета была продана за 6,8 млн долларов США. Сама денежная единица имела хождение с 1343 по 1344 год. Кроме всего прочего, таких монет в мире сохранилось всего лишь три. (17) Действительно, существовал. Подобная монета была найдена несколько лет назад. Датирована 1077-1080 гг. (18) В английском языке название клиники «Мунго» и фрукта «манго» произносятся одинаково. Greyback – фамилия Фенрира дословно переводится, как серая спина. (19) Damsel in distress (идиома) – тиражируемый в искусстве образ хорошенькой юной девушки, терзаемой ужасным монстром или злодеем и ожидающей героя, который ее спасет. (20) В древности у англосаксонских племен Йоль начинался за ночь до зимнего солнцестояния (в зависимости от года – с 19 по 22 декабря). Эта ночь называлась «материнской» и была посвящена ритуалам. (21) Остролист – падуб. На Йоль дом внутри и снаружи украшали падубом, чтобы пригласить духов природы принять участие в празднике вместе с людьми. Ветку падуба потом весь год хранили возле порога, чтобы духи не обделяли своими милостями хозяев дома. (22) Магическая трехголовая змея. (23) Шудры – низшая варна, варна слуг. (24) Неприкасаемые – ряд каст, занимающих самое низкое место в кастовой иерархии в Индии. Не входят ни в одну из четырех варн. Считаются, что они способны осквернить членов более высоких каст. (25) Брамины (брахманы) – высшая варна, варна жрецов. (26) Кшаштрии (раджпут) – одна из высших варн, варна правителей и воинов. (27) Жан-Мишель Жарр – французский композитор, мультиинструменталист, один из пионеров электронной музыки, автор и постановщик грандиозных музыкально-световых шоу. (28) Дамуазель (старофр.) – дама. Отсюда «мадемуазель» – моя дама.