– Здорово, мелкая! Все пацана из себя строишь? — пробасил Фенрир на весь переулок. — В привычку вошло, нет?
За прошедшие с их последней встречи годы оборотень практически не изменился. Лишь несколько седых волосков появилось на висках, да волосы на макушке чуть поредели, а тело по-прежнему излучало мощь и силу. Даже его нынешняя расслабленная поза не вводила в заблуждение. Было видно, что он в любой момент готов к стремительному рывку.
Мелисса хлопнула его по протянутой заскорузлой ладони и ответила:
– Да ладно. Нормальная маскировка. Главное, ничуть не магическая. Да и пользоваться мне ей осталось от силы пару лет.
Оборотень хохотнул и мотнул головой в сторону трактира.
– Пойдем перекусим. Не на улице же трепаться. И не боись. Со старым добрым Фенриром ты как у Мерлина за пазухой.
Трактир в Лютном напоминал средневековую таверну. Именно так подобные места снимали в кино. Полутемное помещение с огромным, обложенным камнем камином и закопченными стенами, в щели которых были воткнуты свечные огарки. Судя по всему, на них были наложены какие-то противопожарные чары, поскольку подсвечников не было. Скрипучий деревянный пол просто умолял о том, чтобы его вымыли с мылом. Ну, или хотя бы протерли влажной тряпкой. Впрочем, как и массивные столы и скамейки, и столики поменьше, вместо табуретов окруженные небольшими бочонками.
Сейчас, в послеобеденное время, таверна была почти пуста: завсегдатаи собирались ближе к вечеру. Но три-четыре уже солидно набравшихся забулдыги все же украшали собой пейзаж.
Фенрир уверенно провел ее к небольшому столу в темном углу и сел так, чтобы постоянно контролировать взглядом помещение. К ним тут же подошла официантка с подносом в руках, на котором стояла огромная кружка пива и тарелки с какой-то мясной закуской.
Это была молоденькая блондинка в весьма откровенной блузке. Вместо фартука за пояс длинной залатанной юбки было заткнуто посеревшее от времени полотенце, кажущееся откровенно нестиранным. Официантка выглядела еще достаточно свеженькой и была бы прехорошенькой, если бы не следы легкой потасканности на лице.
Видно было сразу: девчонка тяжело работает, да и от лишнего стаканчика не отказывается. О режиме дня, правильном питании и средствах ухода за собой она если и имела представление, то ни возможностей, ни желания, ни времени использовать имеющиеся знания у нее явно не наблюдалось. Естественно, что при подобном раскладе уже лет через десять подавальщица превратится в битую жизнью тетку, кажущуюся старше своего возраста. Выгружая снедь на стол, официантка сказала оборотню.
– Уж подумала, что ты ушел без обеда, да еще и не заплатив за заказ. А ты, оказывается, сынишку ждал. Похож.
Мелисса закашлялась от неожиданного вывода: ну, конечно, семейное сходство с Сивым у них просто бросается в глаза! А подавальщица тем временем продолжала философствовать:
– Какого Мордреда ты притащил его в наш притон, Фенрир, да еще маглом нарядил? На месте его матери уж и оттаскала б я тебя за космы за это!
– Всегда тебе говорил, Хейзел: меньше думай. Плохо это у тебя получается, крошка, — с легкой угрозой улыбнулся оборотень, демонстрируя более чем впечатляющий набор клыков.
Подавальщица фыркнула, всем своим видом показывая, что ей ну ни капельки не страшно, но, тем не менее, замолчала и поспешила отойти от стола. Оборотень окинул взглядом принесенную еду, потер руки в предвкушении и, пробурчав Мелиссе, что она может смело угощаться, придвинул к себе тарелку с какой-то бурдой.
Поставив звуконепроницаемый полог, девочка предложила:
– Если хочешь, могу проверить на яды твой обед.
– У меня свой проверяльщик, — споро работая ложкой, ответил оборотень и смешно наморщил нос. — Ты и представить себе не можешь, что он способен учуять для старика Фенрира.
Мелисса пожала плечами и сказала:
– Ну, почему, очень даже могу.
Оборотень замер, не донеся очередную ложку до рта. Он опустил ее в тарелку и, сощурившись, посмотрел на девочку.
– А ну-ка, мелкая. Позабавь!
– Домовики говорят, что у кровных родственников одинаковая магия. Я подумала, может, у них еще что-нибудь весьма схоже? — сказала девочка и улыбнулась, вспомнив про ДНК. — Например, запах. Помнится, во время нашей встречи в Софии ты проявил повышенный интерес к моей бейсболке…
Сивый скрестил мощные руки на груди.
– У гоблинов была? — дождавшись кивка, оборотень продолжил. — Резво. Мы со старухой Блэк, чтоб ей там не слишком припекало, как мозговали: не раньше четырнадцати. Нет, я подозревал, что ты можешь сподобиться. Да и Блэков ушастый то же верещал, хотя уж на его-то мнение наплевать. А все ж уверенности не было. Про меня откуда узнала?
– Газетки полистала, семилетней давности. Статьи, расследования, фамилии, имена, — начала перечислять Мелисса и, слегка усмехнувшись, добавила, — пароли, явки.
– У Реджи-старьевщика, поди? — оборотень брезгливо скривился и свирепо цыкнул. — Вот ведь крыса помойная. Все в свою нору тащит. Каждую Мордредову бумажку. Ну, мелкая, и чего теперь? От меня-то что хочешь?
– Судя по всему, ты хорошо его знал. Какой он был? Что его связывало с моей матерью?
Сивый молчал, словно размышляя, а стоит ли вообще что-то рассказывать. Мелисса внимательно смотрела на него.
– Ты что думаешь, я жду историю любви из рыцарских романов? Ах, он был такой хороший человек. Просто принц на белом фестрале. А она Золушка златокудрая, помесь Ровены Рейвенкло и Хельги Хаффлпафф. А уж как они любили друг друга! И если бы не судьба-злодейка, то тогда! — девочка потрясла кулаком в воздухе, заменяя жестом пафосную речь, описывающую это «тогда», и, резко снизив градус, спокойно добавила. — Мне факты нужны.
Оборотень развел руками.
– Ну, мы приятелями не были. За стаканом о жизни не трепались. Он предложил стае выгодную сделку. Поэтому нам было по пути. Магом он был великим. Тут уж без никаких. А ПСы его говорили, что и ученым. Но о любви к мамке твоей, кем бы она ни была, речь не шла.
– А о чем шла?
– Ну, Малфой с Долоховым говорили про эксперименты…
Мелисса, чувствуя, как в глубине души поднимается волна злобы, процедила сквозь зубы:
– Ух ты! Даже не один, а целых несколько. Какие? Как скоро я уложу в кровать шестнадцатилетнюю дурочку? Или как быстро сделаю ноги?
– Да быстро, мелкая. Десяток встреч, и шашка прыгнула в дамки. Не рекорд, но с гарантией. Хотя, я свечку не держал, — хмыкнул оборотень. — Он вроде как проверял две старинные легенды: усиление магии кровью девственницы и появление истинного первенца. А уж получилось у него или нет — вопрос. Первое не знаю, а вот второе — вполне.
Мелисса прикрыла глаза, мысленно считая до десяти и пытаясь успокоиться: «Получается, Лили в любом случае забеременела бы с первого раза. Перспектива, однако. Без альтернативы вообще. Даже жаль ее. Чуть-чуть. Истинный первенец, значит… Судя по торжественному тону Фенрира, что-то крутое. И, похоже, опять ритуалы магии крови, чтоб ей!»
Услышав, что оборотень снова заработал ложкой, девочка поинтересовалась:
– А почему вы его поддержали? Что он вам обещал?
– Гражданские права, — только и ответил Сивый.
– Какие? Голосовать? Быть избранным?
– Ха-ха! Смешно. Право на жизнь. Право на труд.
Мелисса чуть не задохнулась от неожиданности. Заметив ее удивленный взгляд, Фенрир пояснил.
– Мелкая, нас не берут даже на самые черные работы. Наша-то стая еще ничего, держится. Сама знаешь, ловим зверье для магазина на Косой. Ну, и еще вот по Лютному шаримся.
«Рэкет?» — подумала Мелисса и спросила:
– А у маглов вы работу не пробовали искать?
– Ты прям, как Фреддо, — Фенрир сделал глоток пива.
– Фреддо? М-да, не повезло парню, зовут, как лягушонка с обертки шоколадных батончиков.
– Что, правда, есть такая лягушка? Не, он тоже что-то про эти батончики кричал. А уж как обижается, когда мы его так зовем. Выходит, не врет, — расхохотался оборотень и пояснил. – Не, Фреддо — волк из моей стаи. Фредерик. Имечко уж больно королевское, нет? Мы-то, ясно дело, не голубокровые. Да и он не очаровательный принц. Так, магл невезучий. Хотя с историей.
Мелисса слегка нахмурилась.
– Как это магл? Они после укуса оборотня не умирают? Ты хочешь сказать, что в этом случае прав Скамандер?
– Ну, не Форфанг(1) же, — фыркнул Сивый. – Вот, народ. Одного дурака развели, а остальные бредни его читают и верят. Да, мелкая, маглы тоже обращаются. Иначе, как думаешь, стали бы жирные министерские коты тратить время и кропать «Руководство по обращению с не волшебниками, частично людьми» на полтысячи страниц? Хотя кому это интересно?!
Заметив красноречивый взгляд девочки, словно говорящий о том, кому это действительно интересно, оборотень хмыкнул и начал рассказывать.
– Ну, к оборотням всегда относились с опаской: вилы, факелы, топоры — в общем, все, что нужно для вечерухи с приятелями на свежем воздухе. Не, мы вовсе не невинные овечки. Мы волки. Но все же министерство всегда относилось к нам через… — Фенрир пощелкал пальцами, словно подбирая печатное выражение. – Ну, не знаю, как если бы правой ногой чесало левое ухо. В 1637 году эти козлы напрягли свои тыквы и изобрели Кодекс поведения оборотней. Кодекс! Рыцари подвязки(2) хреновы. Каждый вервольф должен был явиться в министерство, лично его подписать и дать клятву магией ни на кого не нападать и запираться каждое полнолуние. Угадай, сколько оборотней поставило свою закорюку?
– Тоже мне теория относительности, — фыркнула девочка. — Ни одного. Если к вам отношение как к прокаженным, никто бы не признался. Да и клятва в подобном виде — смертный приговор. Любое непредвиденное обстоятельство, и человек умрет.
– Человек? Поправочка, мелкая. Маги уж сколько веков слюной брызжут, все решают, кто мы. Существа или твари(3). Законы переписывают вперед-назад. Таблички на дверях отделов перевешивают. То мы твари, и тогда никаких прав. На нас срочно нужно надеть ошейники, намордники, вырвать нам зубы. А еще лучше отрезать нам яй… ну, в смысле, кастрировать или попросту «стереть с лица земли всех этих бездушных, злобных тварей», — Сивый явно цитировал кого-то, оскалившись и непроизвольно выпуская зубы и когти. — Облавы на стаи. Убийства мужчин. Изнасилования девушек. Утопление новорожденных.
Какое-то время он тяжело дышал, с силой вцепившись в стол, оставляя на деревянной столешнице глубокие вмятины и царапины, потом, мотнув головой, уставился перед собой и продолжил невыразительным, помертвевшим голосом:
– То мы существа. И тогда нам щедро отсыпают права. Например, право тихо сидеть где-нибудь в лесной глуши без образования, без работы, без гроша, не вякая и не рыпаясь. И право так же тихо сдохнуть. Временами мы обязаны навещать отдел контроля и рассказывать сказки про то, как благодарны этим слизнякам за прекрасную жизнь. Красиво и убедительно говоришь — разрешат купить палочку и навесят на нее уйму следилок. Коль колданешь что-то сложнее Репаро, к тебе на свидание прискачет аврорат. Так-то.
Дальнейший рассказ Сивого был сухим изложением фактов. После провала задумки с кодексом министерство начало вести Реестр оборотней. В него вносятся все укушенные, попавшие в поле зрения авроров или врачей из больницы святого Мунго. В любом случае этот реестр остается неполным и недостоверным, так как большинство пострадавших скрывают свое состояние во избежание позора и изгнания.
Какое-то время чинуши пытались играть в «гуманизм» и даже организовали программу помощи и поддержки. Но, поскольку ни один оборотень за помощью или поддержкой не обращался, программу свернули.
Но самая большая проблема была в устоявшемся общественном мнении о том, что все оборотни — маньяки, жаждущие человеческой плоти. Этому способствовали исследования многочисленных ученых, вроде Форфанга, или научно-популярные издания с потрясающими по красоте названиями, типа «Волчье беззаконие: почему ликантропы не имеют права жить(4)».
Наслушавшись и начитавшись подобного, маги даже мысли не допускали, что у каждого оборотня есть семья, друзья и близкие люди. Что любой вервольф скорее ногу себе отгрызет, чем намеренно причинит им зло. В любом случае, те несчастные, которым довелось гулять в лунном свете не там и не тогда, чаще всего не способны были принять свою новую суть. Фенрир был убежден, что с волком внутри нужно сначала смириться, потом подружиться, а затем и начать им управлять. Только в этом случае эксцессов можно будет избежать. Естественно, это процесс долгий и трудный, возможный только на удалении от людских поселений и под контролем опытного наставника.
Кроме того, Сивый был категорическим противником употребления аконитового зелья. Да, этот отвар помогал легче переносить само обращение и давал возможность сохранять человеческий разум в полнолуние. Это было несомненным плюсом. Однако минусы, по словам Фенрира, перевешивали.
Во-первых, ингредиенты для этого зелья были редкими и дорогими, а само оно очень сложным в приготовлении и прихотливым в хранении. В сущности, оно сохраняло свои свойства лишь на протяжении двенадцати часов, а позволить его себе могли только оборотни с постоянной, хорошо оплачиваемой работой. Таковых, учитывая ситуацию, не было.
Во-вторых, зелье вызывало привыкание и требовало увеличения дозы.
В-третьих, каждое употребление ослабляло связь человека с волчьей половиной, а самое главное, оно обладало резким эффектом отмены. Если оборотень, постоянно употребляющий это зелье, в какой-нибудь из лунных циклов забывал принять снадобье или принимал меньшую дозу, в полнолуние у него начисто сносило крышу, он рвал зубами всех, кто попадался на пути, включая собратьев по несчастью.
– А что до Руководства… Ну, о котором я говорил, оно позволяет министерству влезать в жизнь укушенных маглов. Раньше авроры их попросту уничтожали. Теперь вроде как решают в каждом отдельном случае. От людей-то их по-любому забирают. А там, коль покусать кого успел, то либо поцелуй дементора, либо клетка. Уж и не знаю, что хуже. Ну, а коли чист, типа, пытаются помочь. Работу какую-нибудь убогую дают. А на полнолуние — строгий ошейник и цепь. Ребята через пару месяцев срываются от жизни такой. Ну, мы и стараемся их раньше фараонов найти. Вот Фреддо — один из таких.
– Да, так попасть — врагу не пожелаешь! И как он приживается?
– Как-как. Хреново. Все никак не сообразит, что тут ему не у маглов. Носится с идеями своими завиральными. Мол, надо использовать преимущества оборотней над людьми. И столько всего наперечислял. Нет, я всегда знал, что мои волки самые-самые, но после такого еще больше проникся. Вот как думаешь, что он назвал?
– Обоняние, осязание, зрение, слух, скорость, физическая сила?
– Ага. А еще ускоренная регенерация, устойчивость к внушениям и другие умные слова. Что-то втирал нам про расходы, окупаемость. Все какие-то ди-а-граммы рисовал. Чернилами весь уляпался. Уж так ругался: что, мол, я брат Тук? Мне, говорит, только рясы не хватает. Все рвался к себе домой: «канцелярию» забрать. Составил этот… как его? .. бизнес-план. А, — махнул рукой оборотень, — чушь все это. Нет у нас таких денег. Да и не будет.
Мелисса задумчиво посмотрела на Сивого.
– И в какой области он предлагает оборотням подвизаться у маглов? Охранное агентство или детективное?
– Опа! А ты откуда… — Сивый замолчал, не договорив, внимательно посмотрел на девочку и ответил. — Он сказал «сим-би-оз».
Мелисса снова задумалась, а потом сказала:
– Фенрир, если его бизнес-план жизнеспособен, я вложусь. Фифти-фифти. Твой Фреддо не в розыске часом? До Гринготтса дойти сможет?
– А тебе зачем? Хочешь, чтобы тебе целая стая была должна? — подозрительно прищурился оборотень, неожиданно зверея и выпуская клыки и когти, и зарычал. — Это даже у папаши твоего не получилось, мелкая!
Мелисса отшатнулась и ошарашено посмотрела на него.
– Вот уж от кого-кого… — сквозь зубы проговорила девочка. — Я не собиралась ловить Фенрира Сивого на слове и привязывать любого волка его стаи долгами жизни, крови или магии. Пусть магия будет мне свидетелем.
Светлая дымка окутала ее тело, после чего она сжала руку в кулак и резко раскрыла ладонь. На ней заплясал маленький огонек. В течение нескольких секунд он разрастался, приобретая вид небольшого смерча, закручивающегося то в одну, то в другую сторону. Только после того, как когти и клыки Фенрира приняли изначальный вид, девочка взмахнула рукой, убирая пламя.
– Сильно, — задумчиво проговорил оборотень. — Если не долг, то что?
– Минимум, нейтралитет. Максимум, благодарность, — сухо сказала Мелисса. – Да, и доходы лишними не будут.
– Ты что войну затеваешь, сопливка? Кем себя возомнила?
– Действительно, кем же? Ну, по меньшей мере, истинным первенцем. Я так уловила из твоего монолога, это круто? Что до моих соплей: насморк проходит с годами. А война — тут и без меня охотников навалом. Всякие светлые и темные лорды.
– То есть и ты считаешь, что он вернется? — потер подбородок Фенрир.
– А кто еще?
– Да ПСы его затихарившиеся. Они ж меня посылали его искать. Что думаешь, я в Болгарии делал?
– Дай подумать… Бегал от авроров? Прикрывался детьми?
Оборотень покачал головой и констатировал:
– Обиделась. Мелкая, я вожак. Уже давно. И не самый поганый, надо думать. А подставлять своих людей под долги — последнее дело.
Девочка исподлобья посмотрела на него.
– Хорошо. Замнем.
– Но не забудем? — уточнил Сивый, широко улыбаясь.
– Не забудем. Я не омега из твоей стаи, каждый раз поджимать хвост и клясться магией не буду.
– Законно, — сказал оборотень и задумчиво добавил. — Наглеешь, мелкая! Но края видишь, поэтому я и вожусь с тобой. Не то, что папаша твой. Он последние пару лет часто из берегов выходил. Сильно тогда изменился, даже запах…
«Запах? И Кричер, помнится, мне все уши прожужжал: настоящий лорд, ненастоящий лорд», — удивилась про себя Мелисса, а вслух спросила:
– А это точно он был?
– Угу. Не знаю, как объяснить. Ну, вот в кондитерской пахнет булками. А потом там же начинают продавать и кофе. Но запах булок никуда не девается.
– К основному тону добавился посторонний аромат?
– Ну, как-то так, — оборотень кивнул, а потом спросил. — Так что насчет Фреддо и денег, мелкая?
Мелисса усмехнулась.
– Может быть. Но теперь на других условиях. Никаких пятьдесят на пятьдесят. Только контрольный пакет. Пусть твой «лягушонок» подготовит предложение со всеми выкладками. Оценивать его будет мой поверенный в Гринготтс.
Девочка кинула оборотню пергамент для связи.
– Будете готовы к встрече — дадите знать.
– Ладушки.
– Маленькая просьба. Доведешь меня до лавки Боргина? Я бы и сама, но за мной следили от Косого. А там меня уже эльф заберет.
Оборотень насторожился.
– Кто следил?
– Знаешь, вот как-то не догадалась у него спросить. Решила, ну их к черту, такие знакомства. Какой-то рыжий в черном плаще.
– Тьфу, — сплюнул Фенрир, бросая деньги на стол и поднимаясь. — А ну-ка. Пойдем.
***
Когда год назад Фредерик, студент экономического факультета Лондонского университета познакомился в баре с Кэти, очаровательной девушкой с потрясающими по красоте волосами, он и представить себе не мог, насколько изменится его жизнь. Максимум, на что хватило его воображения, — случайный залет и свадьба.
Они пару недель встречались, ходили на свидания, после которых Фред, как истинный джентльмен провожал Кэти домой, в один из не очень респектабельных пригородов Лондона, расположенных недалеко от лесополосы. Несколько раз они переспали: Кэти была просто огонь. Фред влюбился и видел, что она тоже дышит к нему неровно. Поэтому он и предложил ей съехаться. К его огромному удивлению, Кэти категорически отказалась и попросту с ним порвала.
А Фреда словно заклинило: он не видел причин для подобных перемен и хотел понять почему. Вернее, даже не «почему», а «какого хрена»?! Пару дней он пытался поймать ее на телефоне. Потерпев неудачу, он забил на учебу и стал караулить у ее дома, решив продержаться сутки, чтобы наверняка.
«Наверняка» удалось. Около пяти вечера Кэтти вышла из дома. Выглядела она откровенно нездоровой: бледная, с черными кругами под глазами. Но одета была спортивно, а за спиной болтался небольшой туристический рюкзак. Взглянув на часы, потом оглянувшись на солнце, Кэтти поправила лямки, сунула в уши наушники дешевенького Волкмена (5), выпирающего из кармана куртки, и быстрым шагом пошла в сторону леса.
Фред, как привязанный, направился следом. Выяснять отношения на улице, на глазах у соседей он не собирался. А разборки, по его ощущениям, предстояли нешуточные. Во-первых, почему она его бросила. Во-вторых, почему выглядит, словно несколько дней провела, надираясь вусмерть и ширяясь всем, чем только можно. И в-третьих, почему ее несет в лес на ночь глядя, в ее состоянии да еще и в такую мерзкую погоду.
А погодка шептала: «Дома сиди, натуралист. У камина, в кресле-качалке. С пледом на коленях и стаканчиком хереса!» Действительно, резко похолодало, в лицо дул пронизывающий ветер, накрапывал дождь. А Кэти неслась вперед, с легкостью, даже с какой-то первобытной грацией огибая деревья, пробираясь сквозь кусты, уходя все дальше и дальше вглубь леса.
Фред банально за ней не успевал. Несколько раз он ее окликал, понимая, что он, идиот, даже дорогу не запомнил и выбраться самостоятельно вряд ли сможет. Кэти так и не обернулась. Вспомнив о наушниках, он изо всех сил попытался ускориться, однако еще минута-две и куртка Кэтти, мелькавшая ярким маячком впереди, исчезла из виду.
Солнце окончательно скрылось за горизонтом. Начинало стремительно темнеть. А Фред, мечась по лесу, как медведь, ломился через очередной кустарник, безуспешно стараясь сообразить, в какую сторону ему идти, лишь сдирая кожу об острые ветки и шипы.
На небе появились первые звезды, когда он вывалился на небольшую поляну. Сделав несколько шагов, он вдруг споткнулся обо что-то и полетел вперед, пропахивая руками влажную траву. В ладонь, вспарывая ее до крови, воткнулся сучок валяющейся на поляне коряги. Выдернув его из руки и грязно выругавшись, он сел, обернулся и с огромным трудом разглядел: неожиданным препятствием оказался рюкзак Кэти, небрежно брошенный у корней какого-то большого дерева. Рядом на целлофановом пакете лежала вся ее одежда, часы и плеер.
Фред не успел удивиться, ведь любви к нудизму он за Кэти не замечал, когда за деревьями вдруг вспыхнули два ярких огонька и послышалось негромкое рычание. Фред похолодел от ужаса. В этот момент круглая луна выбралась из-за туч, и в ее свете на поляну вышел огромный бурый волк.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Волк принюхивался, прижимая уши к голове, а потом сделал меленький шаг вперед. Нервы Фреда сдали. Нащупав валяющуюся сзади корягу, он вскочил и стал яростно размахивать ею перед собой из стороны в сторону. Волк отшатнулся, но не ушел. Пару раз он рыкнул. Но не агрессивно рыкнул, а как-то удивленно, что ли, словно говоря: «Ты чего, рехнулся?»
Через четверть часа обессилевший Фред выронил корягу, упал на землю, закрыл лицо руками и приготовился к худшему. Волк осторожно подошел к нему и пару раз ткнулся лбом под локоть, будто просил его погладить. Фред медленно убрал ладони от лица и с опаской посмотрел на зверя. Тот спокойно сидел рядом, глядя на него огромными, смутно знакомыми глазами, и более чем дружелюбно вилял хвостом, как большой пес.
Словно под гипнозом, Фред протянул пальцы и осторожно погладил его между ушами. Волк закрыл глаза от удовольствия, потом принюхался и, мотнув головой, сбил его руку. Фред боялся пошевелиться, а зверь пристально, как-то по-человечески пристально, будто сочувствуя, рассматривал окровавленную ладонь. Через несколько секунд шершавый язык коснулся его раны. Волк слизывал кровь, словно пытаясь облегчить боль.
Фреду было приятно. Даже слишком. Прикосновение языка зверя было чересчур чувственным. Вдруг волк дернулся, потом шарахнулся в сторону, с каким-то первобытным ужасом глядя на ошарашенного Фреда, и, взвыв, бросился в чащу.
Утром Фред проснулся от того, что его пнули в бок. Открыв глаза, он увидел Кэти. Она, полностью одетая, с рюкзаком на плечах, стояла над ним.
– Кэти… — пробормотал он, — ты не представляешь, что прошлой но…
– Покажи ладонь, — каким-то мрачным, сумеречным тоном сказала девушка и, видя, что он со сна ничего не соображает, просто повернула вверх его раненую руку.
Впрочем, почему раненую? Ладонь была в норме. От серьезного пореза осталась лишь тонкая ниточка белесого шрама, будто порезался он не вчера, а несколько месяцев назад.
– Что за… — начал было Фред, когда услышал полный боли стон Кэти.
Она, смертельно бледная, неверяще смотрела на него. Из глаз катились крупные слезы. Какое-то время она молчала, а потом жестко проговорила:
– Поднимайся! Идем!
***
В маленьком домике Кэти все было по-прежнему. Впрочем, он и был-то у нее всего пару раз и кроме гостиной и ванной никуда не заходил.
Сейчас же Кэти провела его в тесную кухоньку. Стены, покрашенные голубой, слегка осыпавшейся краской, недорогая кафельная плитка на полу, веселенькие, в цветочек, занавески. Старенькие шкафчики, невысокий дребезжащий холодильник, узкий стол и несколько разномастных стульев. Все, как везде. Кроме одного предмета, вызывающего море вопросов: на холодильнике стояла клетка с огромной нахохлившейся совой.
Кэти, кивнув ему на ближайший стул, молча вытащила из кармана кусок желтоватой плотной бумаги, набросала несколько строк, подошла к клетке и открыла дверцу. Сова недовольно приоткрыла один глаз и вытянула вперед правую лапу. Кэти прикрепила бумагу и выпустила птицу в окно, сказав лишь два слова: «Серая спина(6)». Сова тяжело взмахнула большими крыльями, взмыла в воздух и вскоре скрылась из виду.
Кэти же вытащила из холодильника большую сковороду с мясом и поставила ее на столе на подставку. Рядом она плюхнула чайник, пару чашек с чайными пакетиками и тарелки. Потом девушка достала из заднего кармана странную кривоватую палку и ткнула ею в сковороду и в чайник, пробормотав какие-то непонятные слова, кажется, на латыни. Ошарашенный, Фред увидел, что от сковороды повалил пар, будто ее только что сняли с плиты. Кэти, не обращая внимания на его вытаращенные глаза, положила несколько кусков мяса на каждую тарелку. Затем заварила чай, плеснув в каждую чашку водой из чайника, в котором оказался крутой кипяток.
Также, не говоря ни слова, она принялась с какой-то звериной жадностью поглощать пищу, жестом предложив Фреду угощаться. Впрочем, и он сам, почувствовав дикий голод, тоже не смог остаться в лоне цивилизации, буквально руками хватая сочные куски и с урчанием вгрызаясь в них.
– Зачем ты поперся за мной? — отвлек его голос Кэти.
Подняв голову от тарелки, он ответил честно, прекрасно понимая, как слюняво это прозвучит:
– Потому что люблю тебя и буду любить.
Горько усмехнувшись, Кэти пробормотала:
– Недолго будешь.
Он хотел спросить, но девушка жестом прервала его.
– Нет, все потом. Сейчас ждем.
Говорила она так жестко и с такой болью, что уточнять не хотелось. Что же, ждать, так ждать. Ожидание продлилось несколько часов. Сидели друг напротив друга в гостиной и молчали, прислушиваясь к звукам с улицы.
Вот мальчишка-газетчик запустил газетами в дверь. Вот мусор забрали. Вот послышался велосипедный звонок. Вот где-то вдалеке раздался автомобильный выхлоп.
И тут же Кэти подпрыгнула в кресле, напряглась, медленно подошла к двери и замерла, протянув ладонь к задвижке. Фред хотел было спросить, что случилось, как дверь чуть ли не развалилась от мощного стука. Кэти открыла. На пороге стоял здоровый мужик лет пятидесяти с виду. Он пристально смотрел на Кэти, которая под его взглядом сжималась, словно стараясь занять как можно меньше места в пространстве.
– Фен… — начала она, когда мощная пощечина швырнула ее на пол.
Фред вскочил с кресла. Мужик медленно перевел на него взгляд, свирепо оглядел его и так тихо и выразительно скомандовал «Сидеть, щенок!», что Фред, как подкошенный, рухнул обратно, кляня последними словами собственную трусость. Кэти же встала на колени и низко опустила голову. Вся ее поза выражала полнейшую покорность и подчинение.
– Я виновата, — прошептала она.
– Да, мать твою, ты виновата! — также тихо проговорил мужик. – Я, твой вожак, говорил тебе, что ты не готова жить без стаи. И чем дело кончилось? Да лучше бы ты сожрала этого рыжего хрена с горы, чем просто надкусила.
– Фенрир, я не кусала. Я слишком его люблю, — склоняясь еще ниже, пробормотала Кэти. — Но он поранился. Я зализала его рану.
Названный Фенриром ошарашенно замолчал.
– Да что происходит, в конце концов? — пискнул из своего кресла Фред, не обращая внимания на испуганный взгляд Кэти. — Кто ты такой, черт тебя дери?
Мужик обернулся к нему.
– Кто я? — спросил он насмешливо.
Открытые участки его тела на глазах покрылись густой шерстью, лицо вдруг вытянулось в волчью морду, зубы и ногти удлинились и стали кривыми и острыми, а зрачки — вертикальными. Тварь посмотрела на него, раскрыв пасть в жутком оскале, словно ухмыляясь, а потом Фенрир снова стал таким, как был несколько секунд назад. Будто бы все привиделось.
– Я — вот это. Она это же. Да и ты теперь то же самое, — сказал он и добавил, принюхиваясь. — Знакомо попахиваешь… Как думаешь, а, Кэти?
– Вы оба, к хренам, больные, — прошептал Фред и бросился прочь из этого дурдома.
***
В тот же день он смазал лыжи из кампуса и на последние деньги снял на месяц маленький домик на окраине. А еще в первый раз за три года Фред радовался, что родители умерли и никто не будет его искать.
Нет, не надо думать, что он был идиотом. Он прекрасно понял: Фенрир — оборотень, волком, а точнее, волчицей, в лесу была Кэти. И они оба теперь уверены, что и он, Фред, станет таким же. Но, черт возьми, этого не может быть просто потому, что не может быть никогда.
Тем не менее, Фред с ужасом ждал грядущего полнолуния, осознавая, что вот тогда-то все точно решится. В день луны он натаскал в подвал домика побольше еды, заперся там и убрал приставную лестницу подальше.
Утром очнувшийся Фред обнаружил себя лежащим связанным на полу подвала. Кроме него в комнате сидели пятеро напряженных, серьезного вида мужчин в одинаковых мантиях, с такими же палками, какая была и у Кэти.
– Недоброе тебе утро, спящая красавица! Ну и вкусный же ты выдал магический всплеск при обращении. Нца-нца, — шутливо поцокал языком самый возрастной из них, видимо, главный, и тут же резко сменил тон. – Ну, и кто тебя пожевал? Давай, кайся, тварь!
Три бесконечных недели его держали в Азкабане. Выдернутый из привычного мира, Фред молчал как рыба. Может, он бы и рассказал все, но доблестные фараоны магической Британии за какие-то четверть часа заставили ненавидеть себя всеми фибрами. Положение оборотней было уяснено Фредом с полпинка. С полпинка по почкам. Да и пребывание в клетке-одиночке настроение не повышало. Регулярно мимо его камеры проплывало какое-то существо в сером плаще. Каждый раз он чувствовал его приближение заранее: из души уходили желание жить и остатки надежды, что он выберется отсюда, найдет Кэти и этого бешеного Фенрира. А ведь они явно хотели ему помочь.
Тем не менее, его все же вынули из камеры, вымыли, притащили в министерство магии в отдел регулирования магических популяций и поставили пред светлы очи какой-то мерзкой жирной кхекающей жабы в розовом платье с бантом на башке. Она популярно, чуть ли не на пальцах, объяснила Фреду, что, к сожалению, – да, она так и сказала, к сожалению, — вины за ним они не нашли. Только поэтому он может пока идти на все четыре стороны. Однако нужно помнить, он свободен лишь до первого нарушения. Жаба чуть ли не причмокивала от удовольствия, повествуя, как его будут умерщвлять и в какие зелья пойдут его органы.
Да, кстати, в мир маглов ему нельзя. Да, и работу в магической Британии ему предоставить не могут, вакансий нет. И да, максимум, что ему светит, — подъемные на первое время. Швырнув обалдевшему Фреду маленький звенящий мешочек, жаба хлопнула в ладоши. Дежурящий под дверями аврор поволок его за собой. В зале на первом этаже, он затащил Фреда в большой, начерченный на полу круг, и, буркнув «не шевелись, если расщепа не хочешь», достал из рукава мантии волшебную палочку.
В себя Фред пришел в какой-то темной подворотне. И то, только от того, что его, сидящего на булыжной мостовой, резко толкнули в плечо. Помотав головой и стряхивая оцепенение, он поднял взгляд и увидел Фенрира. Фред вскочил, какое-то время смотрел на оборотня, а потом, неожиданно для себя уткнулся ему в плечо и заревел, как пятилетний, вываливая все ужасы последних дней, включая Азкабан и тварей в плащах.
Оборотень неуклюже похлопал его по спине, бормоча что-то успокаивающее. Устыдившись, Фред отпрянул, вытащил из кармана джинсов платок и высморкался. Фенрир хмыкнул и сказал.
– Да, долгонько тебя мурыжили. Видать, крепкий ты парнишка, Фреддо. Ладно, пошли, сквиб рода Прюетт (7). До луны неделя. Будем учиться.
Следуя за Фенриром, Фред спросил:
– Почему Прюетт? Я Бигелоу. Почему сквиб?
– Да пахнешь ты Прюеттами, рыжий. Ух, повоевали мы с ними знатно. Я их вонь ни с чем не перепутаю. А сквиб… Ну, дементоров же видишь… Может, еще и палочкой пользоваться сможешь, кто знает. Что-нибудь простенькое…
***
Так что уже почти год Фред обретался в стае Сивого. В принципе, это лучшее, что с ним могло случиться после обращения. Фенрир был толковый мужик, весьма умный и хитрый, да и справедливый, хотя и правящий железным кулаком. И волки в стае дружные. И Кэти рядом. Вот только дичайшее средневековье, отсутствие элементарных удобств и нищета угнетали до невозможности.
Уже несколько месяцев он морщил лоб, пытаясь найти для стаи какое-нибудь прибыльное дело. В магическом мире это было невозможно, значит, надо зарабатывать у маглов. И даже вырисовывался такой милый и вполне жизнеспособный вариант. Все упиралось в магловские документы для волков и отсутствие стартового капитала. На его собственном счету была смешная сумма, которой, дай Бог, хватало лишь на аренду помещения.
Фенриру его планы и завывания надоели. И вот сегодня он, уходя в магический квартал на встречу, взял с собой Фреда. Задача была поставлена четко: отследить мальчишку в магловской одежде и проводить его от Косого до трактира так, чтобы с ним ничего не случилось. Почему Фреда? Да потому что он в магловских тряпках лучше других разбирался. Да и тренироваться ему надо. А то он вечно ломится через лес, топая, как взрывопотам.
Пацана Фред заметил сразу. Давненько он не видел бейсболок и рюкзаков со Снупи (8). А мальчишка-то нервный. Озирается постоянно. А в рукаве палочка, похоже. Не пальнул бы с перепугу. Фу, вот и трактир. И Сивый.
Ну-ка, ну-ка. А это что еще за мелкий шпион? Тоже за объектом следит? Или за Фенриром? Может, оборотное? На фиг, на фиг, пусть Сивый сам решает, что с ним делать.
Подкравшись к белобрысой малолетке, Фред зажал ему рот и потащил в подворотню, где должен был ждать Сивого.
***
Мелисса вышла из трактира и пошла следом за Фенриром. Пройдя пару домов, Сивый резко свернул и направился в темную подворотню.
– Да, ты знаешь, кто мой папа, грязнокровка! Он с тобой такое сделает! — раздался звонкий знакомый голосок, в котором просто плескались ужас и истерика.
– А мне насрать! — рявкнул незнакомый баритон. — У меня свое начальство. И прекрати визжать. А то рот заткну.
Девочка невербальным Люмосом осветила тьму перед собой: бочку, на которой сидела маленькая фигурка, и возвышающегося над ней высокого рыжего парня в черном плаще.
В следующий момент Фенрир залепил по уху рыжему незнакомцу, видимо, тому самому, который ее вел, и зарычал:
– Фреддо, отрыжка огнекраба, какого Мордреда ты притащил «это» сюда и провалил элементарное задание?
А с бочки спрыгнуло нечто грязное, растрепанное и заплаканное. Это нечто пронеслось мимо Сивого и, обхватив Мелиссу за пояс, уткнулось носом ей в грудь.
_____________
(1) Марлоу Форфанг — авторитетный английский ученый конца XIX — начала ХХ века. Предпринял попытку комплексного изучения привычек оборотней, выяснил, что все вервольфы, с которыми ему удалось поговорить, прежде были волшебниками. Они также сообщили ему, что маглы и волшебники различаются на вкус и что, будучи укушенными, маглы умирают, в то время как волшебники обращаются. Ньют Скамандер в книге «Фантастические звери и места их обитания» утверждает обратное.
(2) Орден подвязки — старейший рыцарский орден Великобритании. По уставу в нем может быть только 24 члена. Члены ордена только король, члены королевской семьи и иностранные монархи.
(3) Исхожу из того, что being (существо), beast (чудовище, тварь), тогда как человек — human-being.
(4) Книга, написанная Эмереттом Пикарди. В ней автор утверждает и доказывает, что оборотни становятся зверями в полнолуние и остаются ими на протяжении всей жизни в любое время.
(5) Walkman — кассетный плеер.
(6) Фенрир Сивый (Greyback) — дословно с английского «серая спина».
(7) А почему бы и нет? У Молли Уизли, в девичестве Прюетт, был троюродный брат-бухгалтер, сквиб, о котором они не любили говорить (стеснялись, наверное, маглолюбцы знатные). Могли же у брата быть семья и дети.
(8) Сну́пи — вымышленный пес породы бигль, популярный персонаж серии комиксов Peanuts
