Над облаками...

      Я зашла в класс и направилась к своему месту. Шепотки смолкли. Я остановилась и приветливо улыбнулась. — Здравствуй, меня зовут Сэкера Мотидзуки. — В его глазах мелькнуло удивление, но лишь на секунду. — Я Казуо Ёсикава, приятно познакомиться, — он протянул руку, которую я пожала. Начался урок, я села на своё место. Мы молчали, внимательно слушая сенсэя и конспектируя лекцию. Ёсикаву даже один раз вызвали к доске. Он неплохо разбирается в истории.       Прозвенел звонок, и мы с Казуо одновременно, как по команде, встали, собрали учебники и направились к выходу из кабинета. Краем глаза я заметила, что за нами на некотором отдалении следует Кирию. А ему-то что нужно? И где Юки? Хотя глупый вопрос, скорее всего пытается остановить девчонок из Дневного класса, что пошли в сторону Лунного общежития. Кстати, Ёсикава коллегу-охотника не заметил. Мы остановились у ближайшего подоконника, на который в последствии и уселись. — Привет, Сэкера. — Начал охотник. — И что это за театр одного актёра был в кабинете? — Давно не виделись, Казуо. А в классе… На всякий случай. — Я прищурилась. — Но меня тоже кое-что интересует. — Я заинтригован, — он закинул ногу на ногу. А чёрная форма Дневного класса ему чертовски идёт. — Зачем ты пришёл в эту Академию? — На всякий случай. — Ещё и насмехается. Куда катится этот мир? Я вздохнула. — Видимо игра «Вопрос-Ответ» не для нас. — Казуо согласно кивнул. — И что нам тогда делать? — Ни к кому не обращаясь спросила я, разглядывая стену и наматывая на палец выбившийся из прически алый локон. — Можно поговорить о чем-нибудь безобидном, — он пожал плечами. Я перевела на парня заинтересованный взгляд. — Например? — Ну… — Он задумчиво потер подбородок. — Какая еда тебе нравится? — Я моргнула. Что, простите? Еда? А ничего получше придумать не мог? — Хотя да, о чем это я. Вишни в кляре, разумеется. В нашу первую встречу ты их за обе щеки уплетала, я из-за тебя чуть не разорился. — Я что виновата, что лакомство было таким вкусным?! — Кстати, по слухам чистокровная Хио Шизука тоже была неравнодушна к вишням. У неё даже был огромный сад, состоящий лишь из сакуры. Его считали красивейшим в Японии. Правда сейчас… — От него остались лишь невыкорченные коряги и могильные плиты. — Чей это голос? Женский и такой холодный, аж до мурашек по коже… Погодите-ка, это же мой голос. — Да. Во времена одной из войн деревья вырубили, а затем устроили там кладбище. Но Хио никак не отреагировала, поэтому обычные люди даже не знают, на чьей земле похоронены их близкие. — Казуо смотрел в окно. — В те времена Шизука-сама не имела возможности свободно посещать места, которые пожелает. Иначе все могло быть по-другому. — Честно говоря, я чертовски рада, что познакомилась с Харуки. Ведь без его воспоминаний, ну хотя бы той их части, что мне досталась, было бы очень туго. Ёсикава перевёл на меня заинтересованный взгляд. Он жаждал узнать продолжение. — У Хио тогда был… М-м-м… Конфликт с её родителями и женихом. — Последнее слово получилось каким-то особо противным. — Женихом? — повторил парень, хотя и не очень заинтересовано. — Тоже чистокровный из древнего рода. Помолвку заключили ещё их родители. — Я сжала кулаки, вспоминая Ридо. Его безумные разноцветные глаза и дикий смех. — Тот ещё мудак. Игрался судьбами чистокровных, словно плюшевыми кроликами. — Я скривилась. — А родители? — Каким-то странным голосом спросил Ёсикава. Я подняла свой взгляд. Откуда такая заинтересованность? Я попыталась что-нибудь вспомнить о старших Хио, но Харуки знал немного, лишь их внешность да местонахождение особняка, в котором они жили сотню лет назад. Все могло измениться. Я уже хотела ответить, что ничего о них не знаю, как… Наткнулась на одно из воспоминаний Акане. Матери Казуо. Оно было покрыто пеленой, совершенно не хотело поддаваться. Что за чёрт. Голову пронзила боль, в глазах начало темнеть, но я упрямая. Продираясь через густую черноту я увидела…       Это была тёплая весенняя ночь. Мы с мужем приехали в это странное огромное поместье, он очень торопился, не отвечал ни на какие вопросы, зачем-то оставил Казуо каким-то людям… Они выглядели очень опасно, все с оружием и такие мрачные, но почему-то надёжные. Они смотрели нам вслед печально, будто и не надеясь больше увидеть. У любимого тоже было оружие. Катана. Или меч. Я не разбираюсь… Во что ты ввязался, дорогой?!       Я могла лишь беспомощно наблюдать. Вот любимый разговаривает с пожилым джентльменом в очках, вот тот уходит куда-то, а я спрашиваю что происходит. Но ответа нет. Вскоре к нам выходят трое. Красивее людей в своей жизни я ещё не видела. Впереди идёт высокий голубоглазый мужчина с белоснежными волосами, одетый в традиционное кимоно темно-синего, почти чёрного цвета. Женщина, что вошла следом, тоже поражает. Её глаза — омуты, в которых вместо воды плещется самое дорогое алое вино, терпкое, опьяняющее. Волосы — до колен, и тоже этот странный, невозможный цвет свежевыпавшего снега, инея на ветвях сакуры. Не знаю почему, но это дерево приходит на ум первым. Она тоже одета в кимоно, но светлое, разное. «Будто ангел, сошедший с небес» — иного сравнения просто не могло быть. А вот мужчину, вошедшего последним, иначе как дьяволом не назовешь. Его глаза разного цвета. Алый и синий. Волосы — горячий шоколад. И сам он — обжигающий, горький. Очень красивый… Если бы не безумный оскал. Мне показалась, или его клыки уж слишком длинные?       Мой муж говорит с ними, но я не слышу ни слова. Становится страшно, но я не позволяю себе показать это. Теперь, когда я увидела к кому мы приехали, взгляды тех людей стали понятны. Мы имеем все шансы остаться здесь навсегда. Не потому что эти люди нечеловечески красивы. Не из-за того, что я не могу понять о чем они говорят, хотя стою в нескольких метрах. Причина в их манере держаться. Скупых и уверенных движениях беловласого мужчины. Холодному равнодушному выражению лица женщины. Презрению в глазах того, третьего. От них веет… Опасностью.       Не успела я додумать последнюю мысль, как блондин начал действовать. Секунда — любимый падает, из его груди течёт кровь, а у убийцы в руках катана… Висевшая ранее на поясе мужа. Вторая — оружие летит в сторону брюнета, но не лезвием. Тот ловко ловит рукоять, рассекает воздух, примериваясь. Улыбается. Он доволен. А я могу лишь зажимать рот рукой и смотреть на тело, совсем недавно бывшее моим мужем. Но меня замечают, вспоминают о присутствии лишнего свидетеля. Брюнет медленно идёт в мою сторону, а я могу лишь пятиться. Он улыбается шире, считает что это весело, когда жертва трепыхается. Но вскоре ему это надоест. Я останавливаюсь, опуская руки и стараясь сделать взгляд тверже, хотя подрагивают колени, смотрю прямо. Не с вызовом, тогда меня растерзают в ту же секунду, но с достоинством и готовностью принять смерть. Он смеётся, но я понимаю — все правильно, я проживу на пару минут дольше. В горло впиваются клыки, я слабею с каждой секундой. Что-то внутри ломается, в глазах темнота. Но я не сдамся, не имею права. Ради сына. Я должна жить, бороться. И я продолжаю цепляться за сознание, отчаянно, до последнего. Брюнет уже давно закончил, поднялся и бросив что-то насмешливое, ушёл. Те двое последовали за ним, оставляя меня лежать на холодном кафельном полу, оставляя истекать кровью и умирать. В глазах разноцветные круги, но я, шатаясь, поднимаюсь. Ноги дрожат, колени подгибаются, я падаю. И поднимаюсь, делаю шаг, но ноги подводят, вновь падение. Течёт кровь, такая горячая. Я вновь поднимаюсь, руки скользят. Я иду. Шаг, еще один. Падение. Вновь встать, пойти дальше. Куда? Зачем? Я не помню. Но нужно идти. Меня кто-то ждёт. Кто-то? Сын! Казуо! И я вновь иду, падаю и поднимаюсь. Все как во сне…       Я распахнула глаза, кто-то тряс меня за плечи и с кем-то громко спорил. Я осмотрелась и увидела, что все так же нахожусь в коридоре, меня качает из сторону в сторону Ёсикава, а спорщик номер два — Зеро. Я закрыла глаза, которые начало печь. Может я умудрилась их поранить? Покатившаяся по щеке горячая капля разрушает моё предположение. Я… плачу? Почему? Из-за воспоминаний Акане? Или из-за родителей Шизуки? Смерти отца Казуо? Нет… Близко, но не то. Спорщики рядом замолкают. Я слышу чуть хриплый голос Кирию: — Мотидзуки, если ты не откроешь глаза и не прекратишь реветь, клянусь, я тебя ударю. — Но мне все равно. Впервые за последнее время у меня в мозгах нет этой розово-игрально-возвышенной херни. Стало кристально ясно — моя маскировка даже слишком хороша. Подростковый гормональный бум она мне обеспечила в полном объёме. Что за глупое ребячество я устроила?! Постоянная мелкая ложь на каждом шагу, это выступление в классе, пафосная прощальная речь про любовь для Ичиру, эти ванильные мысли о счастливой жизни с Кирию-старшим, дурацкое восхождение на гору, когда я была неподготовленной, без снаряжения, должного количества припасов, да даже без нужных навыков! У меня нет сейчас силы чистокровной, я могла умереть! Упасть и разбиться больше сотни раз! Почему я ещё дышу?! А это общение с Казуо? Я убила, УБИЛА его мать! Какого я поперлась на тот бал вампиров? Детство в жопе заиграло? Зачем рассказала-солгала Зеро о том, что я Шизука? Что за мазохистские предложения поглотать мою кровь? Чего уж сразу к нему в комнату не вломилась и, шантажируя безопасностью учеников-людей и Юки, целовать не начала? И-ди-от-ка!       Щеку обожгло болью. Я распахнула глаза. — Эй, Кирию, это перебор! — воскликнул Казуо, вскидываясь. — Я предупредил. — Холоден, как лёд. Но в глазах… Искра беспокойства? Сейчас только этого не хватало. — Все в порядке, Казуо, он в своём праве. Заслужила. — Я встала, кончиками пальцев касаясь все ещё пылающей щеки. Наверняка покраснела, силушку охотник явно не сдерживал. — Но… — Все хорошо, — с нажимом сказала я. — И ещё… Нам лучше какое-то время не общаться. — Он сжал губы, но, наткнувшись на мой холодный, непривычный для него взгляд, коротко кивнул и, резко развернувшись, ушёл. — Ты уверена? — спросил Кирию. — Я убила его мать. — Это худший ответ из всех возможных. Но самый верный. Я поняла это, когда, обернувшись, увидела закаменевшее лицо Кирию. — Почему? — Казалось, он с трудом разомкнул губы. — Или ты у всех знакомых охотников убиваешь родителей? — О-о-о, разумеется он зол. В гневе, или скорее ярости. — Нет, — мою шею схватили, а тело впечатали в стену. Да так, что каменная крошка во все стороны полетела, а по затылку потекло что-то тёплое. Кровь. Мне разбили голову. А к сердцу приставили пистолет. В принципе, я бы сама не отказалась самоубиться из-за собственной… Недальновидности, но… Обещание, что я дала, ещё не выполнено. Ридо Куран жив. Юки и Канаме не вместе и не счастливы. А ещё… Последний пункт, появившийся только сегодня, сейчас. Родители Шизуки ещё дышат. Это, наверное, судьба. Но неужели я могла не узнать. Катана, которую забрали у мужа Акане. Меч, что пронзил сердце Харуки. Это одно и тоже оружие. Хио…       Виновны.