Точка невозврата...

Три недели спустя после «недоразумения». — Доктор Лайтман, у вас есть какие-то вопросы по делу? Лайтман, не отводя взгляда от экрана мобильного, взмахом руки указал в сторону Локера и Торес. — Все вопросы к ним, — не особо вежливо буркнул он, сверля телефон требовательным взглядом. Словно подчинившись гипнозу, мобильник звякнул — пришло сообщение. Для того чтобы прочитать письмо Кэлу пришлось внутренне собраться, выводя сообщение на экран. — Проклятье! — Лайтман мерзко скривился, вскочил со стула, наплевав на возмущение агента ФБР, пытавшегося его задержать. — Доктор Лайтман! — он возмущенно обратился к нему. — Постойте, мы еще не договорили. — Мне это не интересно, — Кэл подорвался с места и на ходу потыкал указательным пальцем куда-то позади себя, — «самородок» и «кристальная честность» они за меня. — И пнув ногой дверь, выскочил в коридор, едва не врезавшись в Фостер. Успей Джиллиан сделать еще один шаг, они бы не избежали столкновения. — Ты-то мне и нужна! — его палец уперся Фостер в грудь. — Случилось нечто взволновавшее тебя? — Джиллиан отвела его руку в сторону. — Куда ты дела мои деньги?! — проорал Лайтман, напирая на неё и тыкая телефоном в лицо. — Сделала необходимые платежи. Она немного отклонилась назад, но не отступила ни на шаг, не сводя с Лайтмана спокойного, холодного взгляда. — Вот это? Это? И это? Необходимые платежи? — Кэл долбил пальцем по экрану айфона. — Да! — уверенно парировала Джиллиан. — И даже срочные. — Чушь! Я уже предупреждал тебя, влезешь в мои финансы, распрощаемся. — С радостью. Я ухожу. Можешь в одиночку сколько угодно кичиться своими достижениями. А я понаблюдаю со стороны. — Валяй. Думаешь, ты незаменима. — Отнюдь. Всему можно найти альтернативу, соответственно личного вкуса. — Провоцируешь? — И не собиралась. — Фостер прищурилась и, помолчав пару мгновений, махнула рукой, резко разворачиваясь на каблуках. — Всего хорошего. — Фостер! Я же вижу, что ты не договорила. Я не побегу за тобой, если хочешь еще что-то сказать, говори. Она сделала глубокий вздох и медленно повернулась. — Да, Кэл, ты прав, — улыбка искривила губы, — сейчас наступили другие времена. Ты так долго добивался меня, и вот случилось, получил все что хотел и что мог. Хватит. Я так больше не могу. Джиллиан подошла к нему и попыталась вручить кипу папок, которые держала в руках. — Держи. Это твои деньги. Лайтман непонимающе мотнул головой, не собираясь уступать просьбе Фостер, и папки разлетелись по полу, образовав между мужчиной и женщиной импровизированную границу. — Как пожелаешь? — Джиллиан пожала плечами, на секунду отвела взгляд, затем словно приняв важное решение, вскинула голову, глядя прямо в глаза Кэла. — Меня не будет недели три. Вернусь, поговорим. А пока будь добр, прекрати этот цирк. Она машинально поправила волосы, убрав со лба непослушную прядку и больше не реагируя на злобные выкрики Кэла пошла к выходу, на ходу доставая телефон. Сомнений не оставалось. В сложившихся обстоятельствах ей действительно лучше уехать и как можно скорее и как можно дальше. На другой конец материка, отключить телефон и дать возможность себе и Кэлу понять и что им делать дальше. И существуют ли еще они или их связь всего лишь видимость. — Что?! — рявкнул Лайтман, обведя взглядом притихших сотрудников и застывшего с открытым ртом детектива. — Представление окончено, приступайте к работе! Размашистой походкой помчался по коридору, вынуждая встречных шарахаться в стороны, влетел в туалет, защелкнул замок и тяжело привалился спиной к двери. Бороться с ощущением, что с него заживо сдирают кожу, без наркоза ломают кости и выкручивают суставы не осталось возможности и сил. Боль, адская, невыносимая боль подламывала колени. Дыхание перехватило, глаза застелил кровавый туман. Скрипнув зубами, Кэл открыл кран и сунул руки под ледяную воду, плеснул в лицо и, встряхнувшись, как затравленный пес, глянул на себя в зеркало. Слова Фостер острыми стрелами застряли в области груди, глубоко вздохнуть не получалось. «Она сильная девочка, она справится. Без меня». В тот же день вечером Джиллиан спаси меня… На коленях прошу, умоляю тебя, Джиллиан! Кэл как сомнамбула бродил по спальне из угла в угол, иногда он со стоном бросался на постель, но через мгновение снова вскакивал. Подбегал к окну и, прижимаясь лбом к холодному стеклу, ловил себя на мысли, что молится, но молится не богу, как в детстве учила его мать, а человеку, ей Джиллиан, от которой больше чем от бога, больше чем от черта зависела его дальнейшая жизнь. В голове не укладывалось, как она могла бросить его, фирму и уехать. Уехать, оставив его одного, лишив поддержки и сочувствия. «Я ведь наказан! Я достаточно наказан. Джиллиан, родная моя…любимая пойми и прости меня… Ты добра, ты милосердна, ты же знаешь, что без тебя я погибну. Сейчас он это понимал, он это знал всегда, он падал, а Джиллиан протягивала руку, не отказав ни разу. До сегодняшнего дня. Он осознавал, что часто вел себя как последний мудак. И особенно отличился после того, что между ними произошло. И в тот злополучный вечер... Тогда им владело жгучее чувство ревности и неукротимое всепоглощающее желание. — Идиот! — он с размаха лупил кулаками по стене. Чувство бешеной злобы завладело им. Как! Как он проглядел, что она в него влюблена! Догадки и предположения не в счет! Как он сам мог допустить такую грубую оплошность? Как он мог позволить себе не сдержаться? Она не испугалась, перетрусил он. Она доверилась ему. А он её оттолкнул. Он видел её разочарование и надежду. Она надеялась, что он раскаивается, а он унизил её еще больше, подсунув Валловски. Кэл тяжело опустился на край постели и медленно съехал на пол, обхватив голову руками, он раскачивался из стороны в сторону, проклиная весь белый свет. Их поцелуй… Святое дерьмо! Кэл стиснул ладонями виски. Он знавший на своем веку столько женщин, оказывается, еще помнил, что такое поцелуй любимой женщины. Не тот мимолетный, веселый срываемый с губ случайной партнерши и словно проставляющий печать на договоре о временной любви. Не тот жадный, голодный, что отличает внезапное физическое влечение и не оставляет после себя ничего, кроме боли на губах. Не спокойный, привычный, подтверждающий неизменность супружеского союза. А настоящий поцелуй. Поцелуй любви полный нежности, страха, надежды, притягивающий, вовлекающий в водоворот чувств. Сам по себе являющийся целью, а не средством её достижения и заставляющий замирать сердце и трепетать душу, словно последний аккорд, взявший талантливым музыкантом… Последний аккорд. — Не вопрос, — Кэл запрокинул голову, глядя в потолок. — Продолжения не будет. Он обрубил все концы. Без меня ей будет лучше.