Точка невозврата...

Кэл проснулся как от толчка. Сердце ухало в груди так, словно кто-то колотил по ребрам кулаком, легким не хватало воздуха, во рту пустыня. Он потер глаза и открыл, сразу же недовольно зажмурившись, закатное солнце, пялилось в окно, точно в его заспанную рожу. Без пятнадцати четыре. Раз солнце, значит еще день. В голове сплошной фестиваль фильмов ужаса. Сначала навороченный джип у него на глазах протаранил ограждение и нырнул в Потомак с моста. Он стоял на берегу и видел всё это, будучи не в состоянии помочь. Сквозь заднее окно машины он рассмотрел бледное, испуганное лицо Фостер. Она беззвучно открывала рот и колотила кулаками по стеклу, пока вода с бульканьем не сомкнулась над крышей машины. Пронзительный вой сирен, неразборчивые крики и чернота. Затем он сам оказался на том же мосту, и навстречу ему шла Фостер, держа в руках младенца завернутого в тряпье. Она безвольно опустила руки, ребенок плюхнулся в грязь и жалобно запищал. Джиллиан виновато улыбалась, мотала головой и что-то быстро говорила, медленно отступая назад, тая в воздухе. Когда он поднял ребенка, то увидел что у него в руках измазанная в крови кукла с черными провалами вместо глаз. А Фостер растворилась в утреннем, сыром тумане. Он чувствовал эту сырость кожей, ощущал, как взмокли волосы, и липкие вонючие капли стекают по лицу и, отрываясь от подбородка, падают на безглазое лицо куклы, а кукла шевелится у него в руках… Он рывком приподнялся и сел в постели, прислонившись к изголовью. Стер пот со лба и шумно выдохнул. Вспомнились сказанные кем-то слова, что вредно спать на закате, будут сниться кошмары. Кэл плохо помнил, как оказался дома, одетый в постели. Он вбухал в последнее дело столько энергии, но финал оказался провальным. Прошли жалкие три месяца с отъезда Фостер, а он уже был готов сдаться и признать, что «я хозяин» и не «лезь в мои дела» только слова, на деле все оказалось значительно сложнее и запутаннее. Ему удавалось с блеском портить отношения с предполагаемыми клиентами, и не было рядом Фостер, а значит, было, некому уладить конфликт в самом начале, не дав ему разгореться. Клиенты бежали от него как от чумы, а деньги на счету таяли, как весенний снег. По ночам его посещали черные мысли, если он уже не потерял друга и партнера, то и его любимое детище «ЛайтманГрупп» вот- вот окажется на краю финансовой пропасти. Бессонница стала его верной подругой, а когда засыпал, то чаще всего снилась всякая чертовщина, и он часто просыпался от странного панического чувства, предчувствия ожидания беды. Все чаще случались минуты ненависти, когда он крыл себя последними словами за то, что не удержал Фостер, позволил ей уехать, что ввязался в этот дурно пахнущий роман с Валловски, что позволил детективу слишком многое. Этот сраный романчик не стоил тех потерь и напряжения душевных сил, что итоге он огреб на собственную дурную башку. Удерживало одно: какое-никакое, а развлечение и немного удовольствия. Ощущение тепла, лежащего рядом человека, его дыхание позволяет понять, что ты еще не откинулся и успешно портишь воздух. Сколько раз, глядя на спящую рядом Шерон, он мучился мыслью, что не будь он таким тупым и упрямым идиотом, он мог бы целовать и обнимать другую женщину. Кэл с силой растер ладонями лицо. Да уж, ситуация аховая. Он не намеревался затащить в постель детектива Валловски, разве что прикормить, приручить и использовать в своих целях. Она была всего лишь любопытный человеческий экземпляр, попавший в беду из-за дурости напарника. Так уж случилось; оба знали секреты друг друга и могли бы держать друг друга на крючке, но вместо этого они выбрали общую постель. Фостер, хоть и не показывала действием, пряча свои эмоции за снисходительной улыбкой, но всегда бесилась, когда речь заходила о «карманном копе». И этот откровенный бунт Джиллиан подзадорил, она не была ревнива и с иронией относилась к его любовницам, и не вмешивалась в их отношения, не забывая при случае его поддразнить. С Валловски все вышло иначе. Джиллиан невзлюбила её с первого и взгляда, словно чувствовала, что это знакомство приведет в дальнейшем к осложнениям в её отношениях с Кэлом. А он и копнул глубже, надавил сильнее. И Джиллиан оказалась слишком далеко, и он не имел возможности наблюдать за ней, удовлетворяя свое любопытство, не столь широки его возможности, чтобы простираться от океана до океана. Единственное что он сделал, это навел справки о Стиве. Извини, но я продлеваю свой отпуск. Как долго я пробуду в Сан-Диего, не знаю. Почему? Это мое личное дело и, как ты знаешь, я предпочитаю, чтобы ты не встревал со своим любопытством. Если, пожелаешь, можешь выкупить мои акции и стать, действительно, единственным владельцем фирмы. Такое короткое письмо пришло три дня назад на электронную почту, после двухмесячного молчания. Вежливо и лаконично. Холодом веет за милю. И ни черта не понятно. Он не специалист по чтению между строк и разгадыванию лингвистических загадок. Но вот то чувство чего то нехорошего, что преследовало его в кошмарах подозрительно активировалось. Одним глазом глянул на часы и вспомнил, что обещал поужинать с Эмили. Вроде бы дни он не перепутал. — Эм! Эмили! — проорал Кэл, и скатился с лестницы. Внизу никого не обнаружил. На кухонном столе лежал открытый ноутбук. Кэл оглядываясь по сторонам, бесшумно подошел к столу, обратил внимание на недопитый стакан молока и надкушенное яблоко. Эмили не могла уйти далеко и надолго. — Эм! — снова позвал, — Эмили, где ты прячешься? Держать всё под контролем — девиз ревнивого и излишне заботливого отца. — Эмили, детка, прекращай игры с любимым папочкой. Тишина. Кэл метнулся к столу и быстро ткнул пальцем в первую попавшуюся кнопку на клавиатуре ноута, выводя его из спящего режима и, выжидающе глянул на экран. На мониторе высветилось открытое окно скайпа, развернутое во весь экран. Кэл едва сдержал проклятье, увиденная картина стоила миллиона баксов. Любопытство Кэла было вознаграждено с лихвой. Он едва сдержал проклятье, и замер, вперившись в монитор. Он видел распахнутую стеклянную дверь, едва колыхающиеся от ветра тюлевые шторы и сидящую в кресле Фостер. Вернее её темный профиль на фоне окна. Обнаженное плечо, руку, небрежно лежащую на подлокотнике и высокий тонкий стакан с оранжевой жидкостью, который Джиллиан медленно вращала в пальцах. Она сидела, откинувшись на спинку и положив вытянутые ноги на круглый пуфик. Почти не дыша, Лайтман наблюдал за ней, понимая, что Фостер достаточно, чуть повернуть голову влево, и она увидит его помятую любопытную рожу на экране своего компьютера. Беззвучно сглотнув, Кэл средним пальцем надавил на крышку ноута, закрывая его с тихим шлепком. Оказывается, как интересно: его строптивая паршивка дочь, в тайне от отца все это время поддерживала связь с Фостер. Дочь становится скрытной и своевольной. Внезапно он услышал голос Эмили, и её быстрые шаги за окном. Ситуация складывалась опасная. В воспитательных целях Кэл порой заходил слишком далеко, бесцеремонно вмешивался в отношения Эмили с друзьями, и вел тотальный контроль за парнями, но всегда знал, когда надо остановиться, где проходит та невидимая черта, за которую ему нет доступа. Он безумно до самоотречения любил дочь и не собирался потерять её уважение и доверие. Кэл лихорадочно начал с грохотом выдвигать и задвигать ящики кухонных шкафов, громко хлопать дверками. — Привет пап, — в дверях показалась Эмили с довольной улыбкой на губах. — За мной приехал Дэн, пойду прогуляюсь. — А позавтракать? Эмили остановилась, как вкопанная. — Я вот решил сварганить яичницу с ветчиной и тосты. — Пап! Какой завтрак на дворе четыре часа дня. Эмили с видом крайнего потрясения закатила глаза. — Поздний завтрак, — быстро нашелся Кэл. — Ты что это серьезно? — она схватила со стола надгрызенное яблоко и направилась к выходу. — Я хочу, чтобы ты накрыла на стол, — крикнул Кэл вслед уходящей дочери. Она медленно обернулась. — Ты хочешь, чтобы я — что? — она вытаращила глаза, поднеся ко рту яблоко. Кэл облизнул губы и невинно улыбнулся. — Чтобы накрыла на стол. Склонив голову вбок, Эмили внимательно посмотрела на отца и медленно подошла к нему. — Пап… — Что? — Мы что внезапно перенеслись в Степфорд? — Но там были жены, — Кэл кратко хохотнул. — Давай-давай, приступай к делу. Можешь позвать как там его, Дэна. Эмили даже не шевельнулась так и стояла, продолжая смотреть на отца. Тут явно был какой-то подвох, чтобы отец с первого раза правильно назвал имя её нового парня. Её глаза расширились, и Кэл прочитал в них понимание некой истины. Эмили перевела взгляд и утвердительно кивнула, уставившись на закрытый ноутбук. — Ты залез в мой ноут, — проговорила она с расстановкой. — Нет, — встретив сердитый, недоверчивый взгляд дочери тут же исправился, — заглянул на пару секунд. Эмили нервно закусила губу. — Только не превращай разговор в балаган, умоляю тебя. Пап, я часто переживаю, твои вспышки гнева направленные на меня, думаю, пришла и моя очередь. Я имею права злиться. Ты и Джилл… не понимаю, как … — она тяжело вздохнула, заправив выбившуюся прядь волос за ухо и обхватив себя руками. Просто не верю, что вы могли вот так. Взять и разбежаться. Кэл отложил нож, который рассеянно вертел в руках, обошел угол стола и коснулся плеча дочери. Эмили взглянула сперва на руку отца, затем подняла взгляд. — Эм? Ты не имеешь права вмешиваться, — его голос прозвучал жестко, отчего она вздрогнула. — А кто вмешивается? Я больше не пытаюсь свести вас. Это ты суешь нос туда, куда не следует. — Эй! По-осторожней на поворотах. Кто из нас тут отец? — Значит, пару секунд? — Эмили тяжело вздохнула. — Знаешь я не против. Но лучше было бы спросить. Хотя, ты принципиально не интересуешься делами Джилл? — Ну? — Что ну? Исправь, если я ошибаюсь, но по моим ощущениям ты полностью вычеркнул её из своей жизни. Я давно не слышала, чтобы ты произносил её имя. — Она всегда хотела полной личной свободы… — на лице Кэла появилось не свойственное ему обиженное выражение. — А ты слепо верил? Но, тем не менее, тебя это никогда не останавливало. Так что же произошло сейчас? — Стоп, милая! Эмили развела руками, давая понять, что не собирается глубоко копать. — Вы, ребят, оставили меня в полном неведении. Ладно. Но если между вами пробежал табун черных кошек, это ваши дела. Я с Джилл не ссорилась. В этом нет никакой тайны. Мы иногда разговариваем с Джиллиан. Просто так ни о чем. Мне нравится слышать её голос, видеть её улыбку. Понимаешь пап, надежды они такие живучие, непотопляемые. — Эм! Кэл в замешательстве смотрел на дочь, едва ли не впервые в своей жизни замечая женщину. Точнее, видел, какой именно женщиной скоро станет Эмили — сильной, собранной, непреклонной, умеющей отстаивать свои интересы. — Нет. Подожди. Я люблю тебя пап. Ты в этом ведь не сомневаешься? — Ну, конечно, солнышко. — Он обнял дочь, прижимая к себе и чмокая в макушку. Но Эмили ловко извернулась и отшагнула назад. Как же в этот момент Эмили была похожа на него. Она уставила руки в бока и сверлила желающего все знать отца, гневным взглядом. — Я не против, как там её Шерон, — губы Эмили едва заметно дрогнули в презрительной усмешке, — если тебе с ней хорошо, то я постараюсь найти с ней общий язык. Но, Джиллиан… — она вздохнула — это Джиллиан, другой такой не будет и мне её чертовски не хватает. — Мне тоже, — Кэл кашлянул и громко сглотнул, настолько неожиданно для него самого прозвучали слова, сорвавшиеся с языка. — Так что же? Это же просто. — Эмили похлопала отца по карманам, вытащила мобильник и вручила его Кэлу. — Набери номер и поговори. — Эм, — он поджал губы, вспоминая письмо Фостер, — думаю уже поздно. — Чушь! — она мотнула головой. — Поздно не бывает никогда. Если любишь. А Джиллиан тебя, не смотря ни на, что любит. Нет, мы на эту тему не говорили. Но я вижу по её глазам. Её якобы случайным вопросам о тебе. Позвони, пап. Взглянув на дочь, Кэл заметил, насколько она изменилась. Она уже больше не ребенок, которого легко обмануть и успокоить, чмокнув в макушку и сказав какую-нибудь банальную глупость. И внезапно задумался о том, что ответить ей: девушке, которая уже не маленькая девочка, но еще не взрослая женщина. Кэл просто не знал, как себя вести: привычно натянуть маску заботливого отца, улыбнуться и сделать вид, что все хорошо или же быть откровенным и сказать, что ему жутко хреново, что он загнал себя в глубокую пропасть, что тревога за Джиллиан испепеляет душу. Что его смертельно пугает её желание задержаться дольше обещанных трех недель. Фостер всегда держит слово, а раз она не может вернуться, значит с ней не всё в порядке… — Пап, — Эмили протянула руку и погладила его по плечу, — это очень просто. Позвонить. Чтобы ничего не говорить дочери, Кэл просто обнял Эмили за талию и притянул к себе.