Мёртвые образы

Когда темнота рассеялась, Пётр Степанович обнаружил себя стоящим у двери в номер Карамазова, с поднятой для стука рукой, но почему-то застывшей в воздухе. Силясь избавиться от остолбенения, он несколько раз глубоко вдохнул и наконец смог пошевелиться. «Неужели этого всего не было? – с недоверием думал Верховенский. – Неужели это всё мне лишь показалось?! Но почему это вообще могло мне показаться?» Он посмотрел в сторону лестницы и увидел, что стены не шевелятся вовсе, находятся в хорошем состоянии и обклеены бежевыми обоями. Ничего не пульсировало, не капало на пол, а сам Петр Степанович чувствовал себя очень даже живым, пусть смертным – но живым. Просить Карамазова о помощи сейчас было не очень хорошей идеей, Верховенский понимал, что его эмоциональное состояние совсем для этого не подходит, потому что, хоть это было и видением, однако впечатлило сильно – у Верховенского до сих пор тряслись руки, да и сам он стоял на ногах крайне ненадежно. Повернув к выходу из коридора, он вдруг застыл, испуганный. В арке проема, нервно сцепив руки, стоял Карамазов и смотрел на него, черным силуэтом выделяясь на фоне блестящей в свете солнца люстры. Когда Карамазов сделал первый шаг в его направлении, Верховенский хотел было рвануться с места и убежать, однако шел Карамазов спокойно, как это делают живые люди, пусть даже и сумасшедшие в прошлом. У Петра Степановича отлегло от сердца, когда Карамазов подошел близко, и в его фигуре не обнаружилось кривых линий и диспропорций. На лице Верховенского можно было увидеть усталую, но все же счастливую улыбку. - Доброе утро, - Карамазов быстро пожал ему руку, - хорошо, что вы пришли, Пётр Степанович. Сказав это, он вдруг весь искривился фигурой и улыбнулся, обнажив острые зубы. От Карамазова пахло сыростью и гнилыми яблоками.