Моё синеглазое прошлое

      Я никогда не был сентиментальным. И не понимал людей, склонных холить свои чувства и показывать их всем, кому не жаль времени на это смотреть. И потому всё, что я чувствовал, я доверял лишь себе. Но, опять же, далеко не всё... У меня не хватало сил.       Меня зовут Себастьян Михаэлис и мне почти сорок лет. Сейчас, после стольких лет, я могу более менее спокойно смотреть в прошлое, обсуждать его и даже анализировать, а вот раньше - не мог. Может, это потому, что было слишком больно или же я презирал того себя и не желал всё это ворошить. К тому же, смело могу заявить, что в моей жизни случалось мало хорошего.       Мне было тогда не больше двадцати пяти лет. У меня было достойное образование, хорошая работа, своя квартира, поддерживающие меня во всех начинаниях родители, друзья и любовь. Мы собирались пожениться, я и моя дорогая Анна. Достойный конец почти пятилетних отношений. Но меня поджидал сюрприз. Как в избитом анекдоте: я вернулся раньше с работы. Моя девушка сильно побледнела, увидев меня на пороге нашей спальни. НАШЕЙ спальни, которую она осквернила раз и навсегда. Я не сказал ни единого плохого слова и даже не побил её любовника, которого когда-то звал своим другом. Я просто указал им на дверь и усмехнулся. И только когда они торопливо убирались из моего дома, я сказал им, чтобы они не звонили. Никогда.       Не в силах проводить остаток этого дня в этом месте, я поехал в бар и спустил на выпивку заработанные деньги, на которые, между прочим, я хотел купить Анне подарок - серьги, о которых она давно мечтала. Обычный способ отрешиться от всех проблем, хотя в конце поджидает сильнейшая головная боль и тошнота. Я так и уснул за барной стойкой, пока меня не разбудил работник и не выпроводил на улицу. За руль (я понимал это) мне было нельзя, и я добрался до скамьи, решив переждать на ней. На телефоне обнаружился пяток пропущенных звонков от родителей, и парочка сообщений. Почему-то мне было всё равно, хотя мать и отца я не любил расстраивать. Но сегодняшним вечером я хотел закрыться от всего мира.       Когда мне стало чуть легче, я решил прогуляться. Ещё немного, и я сел бы в машину и уехал домой. Медленно, конечно, чтобы не наделать дел. Меня ещё немного шатало, и я не заметил, как врезался в кого-то и едва не сшиб его с ног.       - Смотреть надо, куда идёшь! - услышал я недовольный мальчишеский голос. Что-то в нём заставило меня обернуться.       Мальчишка был невысок и хрупок, мне он доставал едва ли до груди. Одет он был в самые обыкновенные футболку и шорты. Было уже темно, и я как следует не разглядел его. У него были короткие волосы и большие глаза. Я не видел, какого они цвета.       - Извини, - неохотно бросил я. Он что-то пробормотал себе под нос, и пошёл дальше, засунув руки в карманы шорт. Я проводил его взглядом. Что делает ребёнок один на ночных улицах? Куда только родители смотрят? Но, в конце-то концов, это было не моё дело, и я пошёл дальше, выбросив мысли о мальчишке из головы.       Но я не успел пройти и двадцати шагов, как до слуха моего донеслись злорадные крики. Я обернулся и увидел этого же мальчишку, убегающего от двух парней значительно его старше. Бедняга, нарвался на агрессивных пьяных идиотов, подобных мне самому. И чего им потребовалось от этого худющего мальчика? Что с него взять? Он с собой явно миллионы фунтов стерлингов не носит.       Позже я спрашивал себя, почему заступился за него, а не прошёл мимо? Ведь это было не моё дело. В конце концов, я не обязан рисковать здоровьем ради незнакомых людей. И вообще, я редкостный мизантроп и кроме родителей, друзей да ещё и Анны, не любил никого и не за кого не собирался драться, кроме как за них. Вот если бы стайка мальчишек гналась бы за котёнком, я бы немедля вступился. Люблю кошек.       Парни, увидев, что жертва надёжно укрыта за моей спиной, остановились в нерешительности. Я нехорошо улыбнулся, предчувствуя драку. Сейчас эти идиоты наверняка набросятся на меня, что взять с подобного отребья, и придётся пересчитать им рёбра, и самому получить по, извиняюсь, морде, а мальчишка всё равно своё отхватит. Но я не собирался отступать и выдавать им этого ребёнка.       И как они поняли, что я намерен стоять до последнего? Первым сдался тот, кто был повыше. Он махнул рукой и развернулся. Второй, чуть помедлив, сплюнул, и пошёл за приятелем.       - Вначале чуть с ног не сшиб, а теперь спас? Странно. - Вместо благодарности изрёк мальчишка, прожигая меня взглядом из-под нахмуренных бровей.       - Бывает, - коротко ответил я, несколько обиженный его холодностью.       Насколько я понимал, он всё же устыдился.       - В общем, спасибо, - с неохотой поблагодарил он меня, возводя глаза к тёмному небу.       - Что ты делаешь ночью на улице?       - С тётей поссорился и ушёл из дома, - пожал он плечами.       Я смотрел на него. Невысокий, худой, болезненного вида. Такому лучше всего сидеть дома, чтобы не нарваться на неприятности. Раз уж я его спас, то, пожалуй, выручу ещё раз.       - Я довезу тебя до дома. Где ты живёшь?       Я не видел, но кажется, парень посмотрел на меня с недоверием. Я понимал его. Людям вообще сложно доверять. Я вот доверял Анне и своему другу, с которым она мне изменила, и что из этого вышло? А уж чужакам доверять и вовсе глупость. Но мальчик решил, наверное, что вернуться домой - не самая плохая идея, а потому воспользовался моим предложением.       Мы сели в машину. Я включил свет над передним сиденьем и впервые разглядел спасённого. Как мне показалось, ему было не больше шестнадцати лет, а из-за худобы он выглядел лет на двенадцать. Плохо определяю возраст. По бокам симпатичного бледного личика свисали короткие сизо-чёрные пряди. Какой удивительный цвет, никогда раньше не видел таких волос. В ушах мальчишки были синие серёжки-гвоздики. Пожалуй, странно для парня, но нынешняя молодёжь выкидывает вещи и покруче. Тем более, они ему шли . Самое главное: я увидел, какого цвета его глаза - синие, как небо в середине жаркого лета, глубокие и цепкие. Совсем не детские глаза. Что он пережил, подумалось мне, что у него такие глаза?.. Как у взрослого.       Я, как оказалось, тогда был совершеннейшим дураком, и много чего не знал. Мне не приходилось видеть глаза детей, переживших нечто страшное, глаза детей смертельно больных, знающих, что им оставалось недолго. Не приходилось заглядывать в глаза детям, оказавшимся в аду войны. Сейчас я куда более опытен и повидал намного больше. Если бы я видел всё это тогда, то я несомненно бы узнал этот взгляд - взгляд ребёнка, поставленного лицом к лицу к уродливому миру взрослых.       Я залюбовался его глазами. Они были ещё и большими, чуть ли не на пол лица, а ресницы были такими, что им позавидовала бы любая девчонка - густые, чёрные и длинные.       - Меня зовут Себастьян, - представился я, протягивая ему ладонь для рукопожатия. Мальчик чуть помедлил, и протянул свою.       - Моё имя Сиэль. Сиэль Фантомхайв, - доверил он мне то, как его зовут. Красивое, между прочим, имя. Кажется, оно означает "небо". Что же, оно ему точно подходит. Синие глаза, синяя одежда, синие гвоздики в ушах... Интересный мальчишка, ничего не скажешь.       Пока мы ехали, он молчал, отвернувшись от меня, придерживая голову ладонью. Я то и дело оборачивался на него. Взгляд мой скользил от растрёпанных волос, до голых острых коленок, белеющих в полутьме салона. Сколько же ему лет? Но я не считал вежливым задавать этот вопрос.       От выпитого в голове шумело, и я старался ехать помедленней. Не хотелось нарваться на полицейских. К тому же, если я разобьюсь, Сиэль пострадает. Я усмехнулся. Надо же, я волнуюсь об этом мальчишке, хотя знаю его всего ничего. А он, как видно, был к моей персоне совершенно равнодушен. Он так и не повернулся ко мне. А мне отчего-то очень хотелось поймать взгляд его небесно-синих глаз. От Сиэля веяло тайной, а я больше всего жаждал разгадывать их. Люблю игру и риск. А вот когда на меня не обращают внимание, не очень.       - Если бы ты не выпил, мы могли бы ехать гораздо быстрее, - заметил он, продолжая пялиться в окно. Я ему что, личный водитель? В сердце шевельнулся гнев. Но я решил, что не стоит ссориться. Всё равно я больше никогда не увижу этого парня, и его дурной характер останется лишь воспоминанием.       - Приехали, - сказал я, когда увидел табличку у одного из домов, с названием улицы и номером дома. В этом районе Лондона располагались частные дома, и местечко это было весьма живописным. Я даже припомнил, что бывал тут когда-то. Старые деревья склонялись к самой крыше, касались кончиками окон. Одно из них горело, я различил человеческий силуэт. Наверное, это и есть тётя мальчика. Женщина в окне ходила из угла в угол.       - Не хочу домой, - буркнул Сиэль, выбираясь из машины. Брови его были нахмурены, меж ними пролегла глубокая складка. Видимо, он за что-то сильно обиделся на родственницу. Или же он просто был настолько вредный и циничный. Если так, то надо же: такой маленький и такой горделивый. Он начал меня раздражать. Подумав о том, что ему не помешает дать ремня, я опять улыбнулся.       Вот так. С одной стороны, меня заинтриговал этот мальчик, а с другой он меня злил. В нём было что-то раздражающее, что-то тревожащее. Я почувствовал азарт. Интересно, смогу ли я его обыграть? Чтобы это не я, а он бесился, не в силах сказать ничего путного. Сейчас я проклинал эту ночь, в которую встретил Сиэля. что мне стоило не заступаться за него? Вдруг он был сам виноват? Или же я мог привести его домой и тут же уехать, и забыть о случившемся, вместо того, чтобы размышлять о нём остаток этой ночи. Но так получилось, что я задержался до утра.       Сиэль представил мне Ангелину Дюлесс, свою тётю по матери, работающую в частной клинике врачом. Это была очень красивая женщина, может, чуть старше меня. Одета она была в шёлковый красный халат, в красный были выкрашены её короткие волосы, на руках красные ногти. Позже я узнал, что она оставалась верна этому цвету лет с пятнадцати. Я отметил, что этот цвет идёт ей. Обычно избыток красного говорит о недостатке вкуса, по крайней мере, так судил я, но Дюлесс была великолепна, окружённая этим цветом.       - Спасибо вам, мистер Михаэлис, что привезли мне племянника, - поблагодарила она меня, пожав руку. - Он такой своевольный...       Сиэль только фыркнул и отвернулся, и мне снова захотелось как следует его проучить. Довёл тётю до бессонницы, а сам только воротит нос.       От меня пахло алкоголем. Ах, какое же неуважение к хозяйке дома! Однако, Дюлесс даже не поморщилась. Она была приветлива и предупредительна.       - Останьтесь, - предложила она, - выпьете чаю. Вы выглядите уставшим.       - Почту за честь, - ответил я, чуть склонившись. И в самом деле, отчего бы и не воспользоваться её предложением? Тем более, что Сиэль почему-то остался недовольным этим решением тёти, и это улучшило моё настроение. Пусть немного позлиться, не помешает. А он одарил меня свирепым взглядом и отправился в свою комнату, переодеваться.       - Прошу простить моего племянника, - виновато обратилась ко мне Дюлесс, - он много пережил, и теперь не склонен к благодушию.       - Ничего страшного, - заверил я её, осмелившись взять её руку и поцеловать. Окружающие всегда хвалили меня за хорошие манеры. Я происходил из достойной семьи. По бледному лицу женщины растёкся слабый румянец. Наверное, она не привыкла к такому поведению.       - Кхм-кхм... - послышалось за нашими спинами.       Ангелина почему-то отскочила от меня чуть ли не в дальний конец гостиной. Сиэль уже успел переодеться, и стоял, скрестив руки на груди. И посмотрел на меня... О, как он посмотрел! Мне показалось, будто он отвесил мне пощёчину. Надо же.       - Вы хотели пить чай, - холодно бросил он и отвернулся от нас. Я скользнул немного растерянным взглядом по его тонким обнажённым ногам. Снял шорты и надел другие. Только не синие, а чёрные. Жаль, синий цвет шёл ему больше.       - Ну, тогда пойдём? - как-то робко сказала Ангелина и пошла за племянником. Я последовал за ними.

***

      Сиэль уже спал, а я сидел в гостиной и беседовал с его тётей. Ангелина оказалась весьма интересной собеседницей, и с ней я не скучал. К тому же мы сыграли с ней партию в шахматы. Я очень любил эту игру. Кстати, она победила, хотя и с трудом.       Мы поговорили о её работе, потом о политике, и как-то незаметно перешли к разговору о Сиэле. Я заметил, что говоря о племяннике, Ангелина становится печальной, а потом понял, почему.       - Я думала, что никогда не увижу его, - рассказывала женщина, - но он вернулся. Те люди долго скрывались от правосудия, но всё же были задержаны и наказаны по всей строгости закона. Но что с того! С тех пор Сиэля будто бы подменили. Вы бы видели, каким он был весёлым и милым ребёнком!.. Не тем, что сейчас, холодным и неулыбчивым. Теперь вы понимаете, отчего он такой, и, думаю, не будете на него сердиться.       - Понимаю, - подтвердил я.       Я как наяву видел: горящий дом, мертвые мужчина и женщина... Маленький мальчик, плача, пытается убежать от озверевших преступников. Вот они догоняют его, валят на пол. Бьют и связывают. И уносят с собой, чтобы издеваться над ним долгие дни, недели. Его, конечно, спасли, но действительно - что с того?.. Он теперь вот такой: холодный, язвительный и недоверчивый. И всё-таки я не смог простить ему этого, он всё ещё меня злил. Я не понял, почему всё внимание обратилось на него, почему я не мог перестать думать о нём. А если бы понял, то не остался бы в этом доме ни на минуту.       - Я хочу ещё раз поблагодарить вас, - продолжила Ангелина. - Сиэль с тех пор словно бы растерял инстинкт самосохранения, и часто совершал необдуманные поступки. И из дома он сбежал не в первый раз.       - Не стоит благодарностей, мадам. И всё же... Я бы посоветовал отвести мальчика к психологу. Вполне понятно, что то, что он пережил, до сих пор не отпускает его.       - Мы ходили, - несколько резко ответила Ангелина. А потом смягчилась и добавила: - Ему нужно не это.       - А что же?       - Те, кому он мог бы всецело доверять.       Я чуть было не расхохотался.       - А знаете, мадам, отчего я сегодня позволил себе напиться? Моя невеста развлекалась с моим другом. Всецело доверять? Смешно, просто смешно. Сиэль уже понял, что это глупость... Прошу простить, если сказал что-то не то, но...       - Я понимаю, - перебила меня Ангелина. - У меня тоже однажды выбили почву из-под ног. Но я здесь, перед вами, живая и здоровая, и у психолога не появляюсь. Советую вам, мистер Михаэлис, не отказываться от веры в хорошее. Если потерять её, будет очень больно. Как моему племяннику. Он зол, он невежлив оттого, что скрывает боль, и не может ничем его унять. Он не верит в это хорошее, и вы видите, каков он. Вам тоже будет очень тяжело, если вы предпочтёте считать всех предателями и врагами.       Я промолчал. что я мог ей на это сказать? У меня было своё мнение, и я не собирался его менять. Но из вежливости я не стал спорить.       Ангелина встала, поправила свой ярко-красный халат.       - Однако, мы заговорились. Глядите, уже третий час. Пора спать. Ложитесь тут, на диване. Я сейчас принесу вам постельное бельё.       Я тоже встал. Дюлесс улыбнулась мне, и стала ещё красивее. Честно говоря, такие женщины не в моём вкусе. Я любил хрупких блондинок со светлыми глазами, а эта была вся яркая, как экзотический цветок, и эти её красные волосы... Но Ангелина была другой. Ей шла эта вызывающая яркость.       - Спасибо за гостеприимство.       Почему-то Ангелина не торопилась уйти за обещанным бельём. Она смотрела на меня с какой-то странной жаждущей тоской, и тут я запоздало понял, что эта женщина давно не была с мужчиной, вот так, наедине в ночи. Румянец снова окрасил её выразительное лицо, когда я подошёл поближе.       - Не за что, - ответила она, теребя халат. Как девочка, честное слово. А ведь она была замужем. Что во мне такого, что она так на меня реагирует? И тут она вскинула на меня свои карие глаза, и сколько же гордости было в них!.. - Оставайтесь.       - Останусь... - прошептал я, кладя руку ей на плечо. За дверью мне показалось некое движение, но я списал это на усталость и выпитое в баре. Я обошёл Ангелину и оказался сзади. От женщины пахло лёгкими цветочными духами, алые волосы были безукоризненно чистыми, и они распространяли приятный аромат трав. Неверная невеста вылетела из моей головы. Пусть её. Наверное, и она не скучает этой ночью.       Халат алым водопадом скользнул на пол, к стройным, почти девичьим ногам хозяйки, и она осталась в короткой ночной рубашке, полупрозрачной и к тому же приятного розового цвета. Ангелина тихо вздохнула, когда я отвёл от шеи волосы и легонько коснулся губами шеи чуть ниже затылка. Улыбнувшись, я потянул за бретельку ночнушки, развязывая нехитрый узелок.       - Себастьян... - шепнула она, пробуя на вкус моё имя.       В мои ладони легли тяжёлые груди, я помечал поцелуями шею и плечи женщины, как масло таявшей в моих руках, и думал о том, что ни одна юная мисс не сравнилась бы с нею. Нет, я не влюбился, я просто вспомнил, что я ещё и мужчина, и она не влюбилась, просто ей было очень уж одиноко. И мы могли друг другу помочь.       Это утро запомнилось мне сильнейшей головной болью. Я проснулся среди разбросанных по всей кровати подушек. Обнажённое тело ныло. Дюлесс сидела перед зеркалом и расчёсывалась. Вместо алого халата на ней было простенькое чёрное платье.       - Проснулся? - спросила она, не поворачивая головы.       - Доброе утро, - пробормотал я, обхватывая раскалывающуюся на части голову.       Ангелина сочувствующе покосилась на меня, и встала.       - Я сейчас принесу вам таблетку, - сказала она и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь, за что я преисполнился к ней жгучей благодарностью. Все шумы были для меня сейчас мучительными пытками. Я с трудом и шатаясь, встал и принялся неловко одеваться. Дверь приоткрылась. Синеглазая зараза встала на пороге, и без всякого стеснения осмотрела меня. По детским губам зазмеилась презрительная улыбка.       - Я так и думал, - бросил он, махнув рукой. Вот же маленькая дрянь... Я нехорошо усмехнулся и нарочито равнодушно сказал:       - Нехорошо лезть во взрослые дела.       Он захлопнул дверь. Я вскинул руки к голове, заболевшей так сильно, что мне подумалось, что она взорвалась. Малолетний ублюдок... Хорошо бы ему это припомнить.       Мы расстались тогда очень недовольные друг другом. Меня бесил этот мальчишка, и пусть, что он настрадался в прошлом, это не повод быть таким... таким омерзительным. Он же меня, казалось, и вовсе возненавидел. Но я всё же не мог перестать думать о нём. И уже через пару дней я нашёл его в соцсети. Будем ли мы общаться или же нет, решать ему.