Между двух огней

Вопреки опасениям принцессы Баденской, утверждавшей, что придется ночевать в чистом поле, к вечеру им попалась плохонькая деревушка - всего лишь несколько дворов, в которой еле- еле нашлось место для королевы и придворных дам. Крестьяне, предоставив свои дома в распоряжение королевских особ и их свиты, ушли ночевать в поле. Король, королева и герцогиня де Монпасье разместились в доме старосты, который вовсе не располагал удобствами, соответствующими высокому рангу постояльцев. Однако война есть война. Людовик, как галантный кавалер, уступил свою постель кузине, очень неудобно расположившейся в кресле подле королевы, сам же в сопровождении высших офицеров, обоих маршалов (де Креки и дю Плесси) и графа де Лозена, капитана его личной охраны, отправился на бивуак, где пробыл до самого утра. Анжелика ворочалась на своей мягкой перине, постеленной для нее слугами прямо на куче соломы. В ветхом сарае, где устроилась на ночлег мадам дю Плесси со своей челядью, гуляли сквозняки, заставляя молодую женщину плотнее кутаться в теплый индийский плед. Ночь уходила, а вместе с ней таяла надежда поспать хотя бы несколько часов, чтобы восстановить силы для долгого дня, в течение которого ей вряд ли представится возможность хоть немного отдохнуть. Несмотря на то, что Двор делил с государем, увлеченным игрой в войну, все трудности и тяготы походной жизни, отступлений от установленного этикетом расписания, не предполагалось, поэтому маркизе дю Плесси ранним утром предстояло приступить к своим обязанностям фрейлины. Анжелика думала, как ей скоротать время, оставшееся до рассвета: сейчас уединение, ставшее в условиях военного похода почти роскошью, было ей невыносимо. Она ощущала себя до крайности взвинченной и напряженной, словно натянутая струна. «Все от того, что я так и не смогла уснуть,» - твердила она себе, игнорируя истинные причины своего состояния. Но об этих самых причинах маркиза дю Плесси хотела думать меньше всего. Это была запретная тема. Анжелике ничего другого не оставалось, как продолжить свое ночное бдение. Повернувшись на бок, вся сжавшись, она застыла, вглядываясь в темноту сквозь прорехи между старыми, подгнившими досками. Мимо то и дело сновали слуги с факелами, а вдалеке, за пределами деревеньки, вся равнина была усеяна многочисленными огнями костров военного лагеря. Армия его величества отдыхала перед последним переходом. Анжелика знала, что уже на исходе этого дня король рассчитывает подойти к стенам Лилля, столицы Фландрии, и начать осаду города. Господин де Вобан, искуснейший организатор и специалист по фортификационным сооружениям, обещал, что королева и придворные дамы будут видеть театр военных действий с самых выгодных и безопасных позиций. Как долго испанские укрепления смогут противостоять залпам французских орудий? Вернется ли Двор в Париж к началу осени? Эти вопросы были у всех на устах. По слухам, король торопился скорее завершить кампанию из-за беременности королевы, его придворные полностью разделяли желание своего государя. Конечно, война была увлекательным действием, но даже самые стойкие любители острых ощущений устали от отсутствия привычных условий, им поскорее хотелось вернуться к комфортной жизни, к светским удовольствиям, к любовникам и любовницам, оставшимся в Париже. Анжелика слышала, как маршал де Креки говорил Его величеству, что крепость будет сопротивляться не меньше месяца, Филипп же пообещал взять ее за две недели. Король поручил ему командование операцией.…. «Филипп»… Анжелика запретила себе даже произносить имя мужа, но, тем не менее, ее мысли постоянно возвращались к нему. Он стал для нее почти наваждением. Тщетно она взывала к голосу разума, вспоминая все обиды и унижения, которые ей пришлось вынести по его милости. Когда взгляд холодных голубых глаз Филиппа, хоть на миг останавливался на ней, маркиза чувствовала слабость во всем теле и после долго пребывала во взвинченном, неестественно приподнятом настроении. Вот и теперь стоило Анжелике подумать о нем, как ее сердце стало биться чаще. Она вдохнула пряный запах свежего сена, ожививший в душе воспоминания о тайном сладострастии, с горьким привкусом стыда, испытанном в его объятиях. Жаркая волна обдала ее тело. Она притронулась к своим губам, провела пальцами по шее, ее рука скользнула ниже, в раскрытый ворот батистовой сорочки. Тело мгновенно среагировало на прикосновения, соски болезненно напряглись под тонкой тканью. Желание стало почти невыносимым, но оно было обращено к одному единственному мужчине. Она полностью отдалась во власть ощущений, воображение рисовало ей образ Филиппа. Она еще не забыла боль от стальных пластин нагрудника, терзавших ее нежную кожу, но вместе с тем помнила наслаждение, которое дарили ей движения любви, опьянение, испытанное во время близости с ним, сладковато-терпкий запах его тела… Еще немного, и она будет готова капитулировать, словно крепость без единого выстрела, она вручит ему ключи от оков, бросит к его ногам свою свободу, все, чего с таким трудом ей удалось достигнуть, обратит в руины. Лишь бы он не оттолкнул ее, дал ей хоть призрачную надежду на свое внимание…. Звонкий петушиный крик, возвестивший о приближении утра, заставил женщину вздрогнуть, вернув ее к реальности. Усилием воли она отогнала мысли, влекущие ее в пропасть. Предрассветный час - час испытаний, час нераскаявшихся грешников, час волка – миновал, и Анжелика снова обрела способность мыслить ясно. Она села на своем ложе, обняв колени руками. «Он — представитель почти исчезнувшей расы: это дворянин до мозга костей…. Он принадлежит лишь королю и самому себе… Он совершенно не подходит вам! Он разочарует вас больше, чем кого бы то ни было. Опомнитесь…» - говорила ей Нинон. Анжелика не прислушалась тогда к словам мудрой подруги, будучи слишком уверенной в своей власти над мужчинами, чтобы отступиться от намеченной цели. Ей нужно было любой ценой получить титул маркизы дю Плесси, чтобы раз и навсегда закрыть дверь в прошлое, избавиться от воспоминаний об ужасах нищеты, преследовавших ее в кошмарах. Любовь казалась ей делом второстепенным. Как же она ошибалась! Но уже ничего нельзя исправить, время не дано повернуть вспять. «Филипп никогда не будет принадлежать мне. Он последует за своим холодным солнцем…Жестокий ветер войны однажды унесет его...А можно ли удержать ветер?»