Осколки

      Формалиновый мир, построенный из шёпота ветра и морской соли, танцует на звёздных дорожках джигу так, что звёзды взрываются искрящими конфетти и водопадными брызгами. А внутри самого мира царят живые дома со странными лицами; улыбаются улыбками сфинкса, распахивают глаза в попытке увидеть соседа сквозь тягучий туман, и смотрят, смотрят и видят. Видят государство суетных людей, несущихся по канату над пропастью улиц, видят, как морские брызги растворяются в черноте вселенной, а металлы плавятся под толщей брусчатки и пыльной земли. Видят дома, как ревёт океан, не знающий слова «остыть», видит как сверкают на вершине горы шафрановые лбы мудрецов, из света которых куются канаты. Но не видят дома, а, может, и не желают видеть, как над туманом, шатаясь, бредёт заблудшая душа, инстинктивно тянущаяся к свету. На лицах нет ушей, но они слышат каждым кирпичиком, обожжённым звездой, как стенает душа, проливающая в туманное царство пустоту.       — Милостивые государи, заштопайте мне душу ради всех огней мультивселенной. Зашейте, скрепите намертво края рваной раны, дабы пустота не смогла сочиться бы.       — С удовольствием, — молвят государи, качают золочёными лбами в коронах-замках, — но нет такой нити, что скрепить бы могла душеньку.       — Мудрые государи, поймите, не могу я сдержаться. Во мне океан, и кричат в нём облезлые чайки-разбойницы, открывают рот (без)умные рыбы, выдыхая обугленные мысли. И терзает волна меня едкой, кислотной солью, не даёт мне покоя. Рвётся, рвётся океан наружу, раскраивает грубую плоть солью и волнами. Помогите мне, государи! Заштопайте душу. Чтоб пустота не смогла сочиться бы.       Вздыхают мудрейшие, и вздохи их гремят, как шарики в пустом сосуде.       — Не в наших силах помочь тебе, дева. Ни в манускриптах, ни в шёпоте старых преданий нет средства от пустоты в душе. Иди же с миром, заблудшее создание.       И уходит прочь от них душа, ослеплённая блеском злата, оглушённая громом вздохов. И бредёт, балансируя на острых гранях, старается не упасть в бушующее море. А внутри-то всё плачет-волнуется, разрывает само себя. Ведь не стать и во веки веков свободной волне жалкой льдышкою, как не потухнут вечно горящие костры миров. А душа бредёт, дрожащими руками удерживает равновесие, переползая от крыши к крыше. Океанская пропасть внизу всё беснуется, всё стремится забрызгать домам их застывшие загадкой прошлого лица, и могучая волна в своём монолитном порыве задевает канат, не достав чуть-чуть до лица. Душа качается, одно море спешит слиться с другим, хаотически-вольным, но баланс возвращается. Душа медленно доползает до своей крыши. Скоро наступит новый день.