Грязь и не только

К половине десятого вечера в отделе никого не осталось. Джо обошел столы в отделе, собирая с них мусор, придирчиво оглядел полы, постоял около рабочей доски. На белом пластике в верхнем левом углу красовалась кривая рожица. Джо долго приглядывался к ней, но так и не смог понять, кто это. Телефон в его кабинете и телефоны на столах констеблей молчали, а доску в последний раз использовали по назначению месяц назад. В Уайтчепеле наступило затишье. Джо огляделся еще раз, впервые за долгое время чувствуя себя неуютно – лишним в этом большом, пустом помещении, где не нашлось ему ни занятия, ни причины остаться на посту до утра. Без четверти десять Джо покинул участок. Пробки уже рассосались, но машин было больше, чем глубокой ночью, и Джо не мог отделаться от ощущения, что его привычный маршрут нарушен – не то время, не та дорога, не тот пункт назначения. В дни, когда работы сваливалось в разы больше, чем мог потянуть каждый из них, Джо было комфортнее - он точно знал, что поступает правильно и сделал все, что мог. Многоквартирный дом, где жил Джо, тоже показался ему непривычным – не таким тихим, не таким спокойным и чистым. Во многих окнах еще горел свет. Только консьерж был таким же заспанным и недовольным, как Джо привык. Но от его колючего взгляда становилось скорее еще неуютнее, нежели привычней. Джо пожелал консьержу доброй ночи и направился к лифту. По всему выходило, что его ждал свободный и совершенно потерянный вечер дома. И бесполезность свалившегося на него времени заставляла Джо нервничать. - Не сочтите, что я Вам указываю, сэр, - вслед ему донесся скучающий голос консьержа. – Вы сегодня рано, возможно, Вам будет удобно забрать свою почту. Ее много накопилось. Почтальон на прошлой неделе недоумевал, как Ваш ящик еще выдерживает. Джо замер на месте, придавленный навалившейся на него идеей. - Вы совершенно правы, благодарю, что напомнили мне о почте, - он ответил искренне, но скомканно. Оттого, что больше не нужно придумывать, чем занять вечер, Джо ощутил явное, слишком сильное для такого простого дела, облегчение, но размышлять об этом было не время. Он открыл свой почтовый ящик и едва успел подхватить посыпавшиеся из него письма. Почты и впрямь скопилось чудовищно много. Чуть позже, сидя в своей гостиной, Джо принялся раскладывать конверты с таким усердием, будто от этого зависела чья-то жизнь. Пара формальных писем из банка, реклама, благодарность от благотворительного фонда, куда Джо переводил деньги уже больше шести лет – вот и все, что должно было прийти. Но оказалось, что писем больше. Восемь дешевых почтовых конвертов без обратного адреса никак не укладывались в привычную схему, будто какая-то тайна не стала ждать Джо на улицах Уайтчепела, а пришла к нему в дом. И это щедрое, возможно, опасное подношение полностью захватило инспектора. Джо аккуратно разложил конверты в порядке их отправления. Почтовый штамп был всегда разный – районы не повторялись, и никакой системы в их выборе на первый взгляд не было. Тот, кто отправлял эти письма, не придерживался жесткого расписания, Джо сверился с календарем в телефоне, в среднем выходило, что отправляли по письму в неделю, но количество дней менялось: между третьим и четвертым прошло девять дней, между шестым и седьмым – пять. Джо внимательно осмотрел самый давний конверт и, ничего не найдя, вскрыл его. В Академии ему рассказывали, что в письмах без обратного адреса может быть как глупая шутка, так и отрава, но в полученном Джо конверте лежало несколько фотографий. Черно-белые, не очень хорошего качества снимки могли бы сойти за розыгрыш, но им явно не были. Джо быстро просмотрел снимки и открыл следующий конверт. Потом еще один и еще. На шестом Джо не выдержал. Фотографии в нем были настолько гадким и безнравственным вмешательством в частную жизнь, что от одного взгляда на них хотелось помыть руки. Джо так и сделал. Он тщательно вымыл руки, долго держал ладони под холодной водой и старался себя успокоить. Ничего удивительного, что у его подчиненных была частная жизнь, и жизнь эта имела интимную сторону, но становиться ее свидетелем Джо никогда не хотел. Вернувшись в комнату, он вскрыл остальные конверты и разложил снимки. Тот, кто прислал их, был сталкером. И то, что он выбрал мишенью подчиненного Джо, только мешало отключиться от содержимого фотографий. Чтобы прийти в себя, Джо натер виски мятным бальзамом. Знакомое ощущение прохлады пробралось под кожу и расползлось, успокаивая. Джо посидел немного с закрытыми глазами, подышал, медленно и глубоко, как учил психоаналитик, консультировавший его по поводу ОКР*, и решился подойти к этому делу как к любому другому, какое прислали бы ему в отдел. Джо вернулся к первому письму. Самый важный вопрос – почему жертвой стал детектив-констебль Кент, он отложил на потом. Сначала факты, напомнил себе Джо, заново раскладывая фотографии. Сталкер снимал непрофессионально, пользовался обычным цифровым фотоаппаратом, какой может позволить себе любой среднестатистический житель Лондона. Но следить он умел. На фотографиях из первого письма Кент ел в какой-то закусочной, разговаривал с пожилым мужчиной, записывая в блокнот, парковал свой мопед. Самым интересным было фото около участка. Сталкер заснял Кента, идущим к главному входу, и ушел незамеченным. Во втором конверте снимки были похожего плана – Кент ел в забегаловке, шел по улице, стоял на светофоре. Однако было коренное отличие: вместо привычного Джо дешевого, но опрятного костюма Кент был одет в джинсы и куртку. Значит, сталкер снимал его не во время дежурства. Третий конверт убеждал, что неизвестный подобрался к Кенту еще ближе. На фотографиях появились крупные планы. Снималось со странных ракурсов: то сверху, то будто бы снизу и сбоку. В четвертом сталкер прислал Джо два снимка открытой шеи. Один - вид спереди, где хорошо был виден кадык, и оттого горло констебля Кента казалось ужасающе уязвимым. Другой Джо счел едва ли приличным. В нем было видно затылок, шею и плечи. Но в том, как выглядел наклон головы, как выступали позвонки, как камера стремилась заглянуть за воротничок рубашки Кента, сквозило столько интимного, глубоко личного, что Джо физически ощутил, как кощунственно вторгся в личное пространство своего подчиненного. Еще три кадра показали Джо голые руки Кента - видимо, тот был в футболке; его ноги от края шорт немного выше колена и до спортивных кроссовок; и полоску кожи на пояснице. Ко времени формирования пятого конверта сталкер стал наглее, изучил Кента лучше и подобрался к нему еще ближе. Джо заставил себя рассмотреть каждый из снимков. На первом была раздевалка, Кент стоял спиной к камере и через голову стягивал спортивную футболку. Камера выхватила его спину с торчащими лопатками, дорожку выступающих позвонков. На фотографии Кент выглядел уязвимым. Но достижением для сталкера, по-настоящему новым и отвратительным эпизодом слежки Джо признал второй снимок. На нем Кент был в общественной душевой, не зная, что за ним следят, намыливал плечи. Отпечатанная на глянцевой фотобумаге пена казалась сероватой, вода – грязной. Джо было физически неприятно, что священный для него ритуал кто-то больной превратил в акт унижения, запачкал. А на последнем снимке Кент, наклонившись, тер ногу мочалкой, и в том, как сталкер запечатлел это, легко читался сальный интерес. Джо прервался, чтобы протереть руки влажной салфеткой. Душевая и раздевалка могли принадлежать спортзалу или бассейну. В принадлежащем их управлению зале шкафчики стояли иначе, а душевые были отделаны более светлой и мелкой плиткой. Значит, неизвестный сосредоточился на жизни Кента вне работы. Шестой конверт Джо не хотел рассматривать, чувствовал себя таким же извращенным мерзавцем, как тот, кто прислал эти снимки, и собирался проглядеть их мельком, запоминая окружающую обстановку, а не людей на них. Но получалось плохо. Джо, не задумываясь, отмечал и запоминал детали, которых не хотел, да и не имел права, знать о своем подчиненном. Зато сталкер, видимо, жаждал этих подробностей. От фотографий тянуло его нездоровой увлеченностью и опасностью. В шестом конверте лежали всего две темные, не очень четкие фотографии. На первой двое мужчин увлеченно целовались, и один, высокий, видимо, средних лет и в хорошей форме, прижимал другого, Кента, к стене. А на второй Кент стоял на коленях перед неизвестным мужчиной и прижимался лицом к его паху. Джо подавил чувство брезгливости, опять напоминая себе, что не имеет права осуждать чужой образ жизни, перешел к седьмому конверту. На фотографиях из него было видно окно с не задернутыми шторами и часть комнаты. Сталкер снимал откуда-то сверху, возможно, с пожарной лестницы соседнего здания или из окна квартиры. Вариантов набиралось много. И рассмотреть обстановку в комнате Джо не смог. Было видно часть стены, темное пятно, которое, скорее всего, было тумбочкой, и половину кровати. Но вот людей на ней, к несчастью, было видно лучше, чем все остальное. На первом снимке Кент и его партнер раздевались, почему-то не помогая друг другу: стояли рядом, развернувшись в разные стороны, и каждый был занят исключительно собой. Они казались соседями по комнате. Но на следующем снимке голый по пояс незнакомец сидел на кровати, а на его бедрах устроился полностью обнаженный Кент. Третье фото Джо бы не стал рассматривать, но оно было сделано чуть под другим углом, сталкер нашел способ сдвинуться левее, чтобы захватить в кадр больше подробностей. Большую часть снимка занимала кровать и перепутанные между собой ноги. Было видно чьи-то ягодицы, поясницу, руки. На последнем снимке ракурс еще сместился, стало видно пятно на плече лежащего сверху мужчины, татуировку, причем большую, но разглядеть ее Джо не смог - часть рисунка закрывала нога лежащего снизу Кента, если непонятная чернота вместо верхней половины головы была его волосами. Впервые увидев снимки из восьмого конверта, Джо подумал, что преследователь забрался в комнату к Кенту и его спутнику. Но такого не могло быть. Значит, сталкер нашел убежище в смежном с комнатой помещении. Фотографии стали светлее и четче. Джо смог разглядеть край низкой прикроватной тумбочки на два ящика, ком сваленной в углу кровати одежды и член мужчины, который тот приставлял к расщелине между ягодиц Кента. Поза была вульгарная, Джо всегда думал, что брать любимого человека по-собачьи неуважительно. Но у Джо любимого человека не было, а у неизвестного мужчины был. Хотя, по лицу стоящего на четвереньках и боком к камере Кента Джо не мог понять, приятно ему или больно. Джо пригляделся к следующим снимкам. На них Кент корчился, выгибался, но переживал соитие отдельно от партнера, будто сам по себе. Джо это было еще удивительнее и непонятнее, чем все, что он увидел раньше. А приглядевшись к фото еще внимательнее, он понял, что на плече партнера Кента нет татуировки. Джо нахмурился. Возможно, на нечетких снимках из седьмого конверта он видел синяк, ссадину. Или мужчина свел татуировку. Или Кент изменял любовнику. Или, - Джо еще раз просмотрел снимки, на этот раз пристально изучая партнера Кента, - мужчины были разными. От снимков у Джо осталось скверное, липкое ощущение, которое он пытался оттереть от себя мочалкой, стоя под теплым душем. Порицать Кента он не мог, не стал бы осуждать пострадавшего, пришедшего к нему за помощью. А Кент совершенно точно был пострадавшим. Это в его жизни копался психически ненормальный, опасный человек. Это его постель, его тело, его любовников или любовника сталкер прислал на суд его начальнику. И хорошо, если снимки получил только Джо. Готовясь ко сну, Джо точно знал, что без свидетелей отдаст фотографии Кенту и обязательно поговорит с ним. Пока сталкер не перешел от слежки к нападению, его надо было поймать.