Я причиню тебе боль.

Впервые я увидел его тогда, в магазине мантий мадам Малкин. До этого момента я попросту не понимал, как мужчине может нравиться мужчина, более того, я считал подобные отношения грязными и низкими, свойственными лишь грязнокровкам, никак не чистокровным волшебникам. Но в тот момент я понял, что ошибался, да и что может смыслить в таких вещах одиннадцатилений мальчик? Ничего же, ровным счетом. Я попытался с ним познакомиться, но он отвечал на заданные мною вопросы односложно и так и не назвал своего имени. Зато мне стало известно, что он тоже в сентябре едет учиться в Хогвартс, туда же, куда и я, тоже первокурсник. Тогда я подумал, что, если повезет и мы оба окажемся на Слизерине (о том, что я попаду на какой либо другой факультет и речи идти не могло, я же Малфой.), то мы будем жить в одной комнате и проводить много времени вместе. Выйдя из лавки, я думал лишь о нем, - о чем либо другом не получалось. Я ждал, и ждал, и ждал это проклятое первое сентября с таким нетерпением, что даже mama и papa удивлялись этому нездоровому рвению к так называемой "учебе". На самом же деле я хотел снова увидеть его. Того мальчика из магазина, имя которого так и оставалось мне неизвестным. И вот, наконец, столь долгожданный день настал. Родители проводили меня на вокзал Кингс-Кросс, с которого отправлялся мой поезд. Когда я уже заходил в вагон, отец подошел ко мне и тихо-тихо, видимо, что бы не услышала мать, прошептал: - Остерегайся Поттера. В тот момент до меня не дошло значение этих слов, но я кивнул, так как не хотел разочарововать отца своей глупостью, ведь, на сколько мне было известно, он возлагал на меня довольно большие надежды, ведь я был единственным наследником нашего нашего рода. Итак, зайдя в Хогвартс-Экспресс, я начал ходить, заглядывая сквозь стеклянные двери в купе, пытаясь высмотреть того мальчишку, но все было тщетно. Один вагон, второй, третий... Все без толку, так как в результате я наткнулся на Кребба, Гойла и Панси Паркинсон, друзей раннего детства и они предложили мне (а, вернее, заставили) сесть с ними. Если бы я не согласился - выглядело бы подозрительно. Толпа первокурстников в холле школы была на столько огромной, что я не мог его в ней разглядеть. Макгонагл рассказала нам об основных правилах школы и тут я услышал, как кто-то прокричал "Гарри!". Разумеется, мне было интересно, как же выглядет этот Поттер, этот Мальчик-Который-Выжил, о котором все так много говорят и которого мне посоветовал остерегаться papa. Я обернулся на крик и замер, внутри все перевернулось. Но нужно же было что-то сказать. Я постарался как можно более небрежно опереться о ближайшую стену и громко произнес своим властным голосом, доставшимся мне от Люциуса: - Значит, - он сразу повернулся в мою сторону и на мгновение я понял, что язык мне не повинуется, но, быстро совладав с собой, продолжил, - Это правда, что говорили в поезде. Гарри Поттер приехал в Хогвартс. Это Крэб и Гойл, - я кивками головы указал ему на друзей. Панси к тому времени куда-то делась, - Я - Малфой. Драко Малфой. Похоже, его нового рыжего дружка в старой поношенной мантии рассмешило мое имя. Мне же даже не требовалось узнавать его, это итак было очевидно. Очередной Уизли. И вновь я обратился к брюнету: - Ты скоро поймешь, что семьи волшебников не одинаковы, Поттер. Ты же не заведешь себе неправильных друзей? Я тебе подскажу, - с этими словами я протянул ему ладонь с расчетом на рукопожатие, но, О, Мерлин, он посмотрел на меня с каким-то странным призрением, с каким до него не смотрел никто. - Знаешь, про меня тоже можно сказать "неправильный". И тогда я понял, что мне ничего не светит. Понял, что он так и не коснется моей руки, застывшей в воздухе, понял, что не сбудется ничего из того, о чем я мечтал все лето. Ты сделал мне больно. Мне, наследнику старинного рода Малфоев. Ты особенный, ведь тебе даже стараться не пришлось. Ко мне сзади подошла профессор Макгонагл и взглядом велела отойти от тебя. Я повиновался, ведь я не мог больше выдерживать давления твоих изумрудных глаз, увеличенных линзами круглых нелепых очков. Как я и думал, лишь распределяющая шляпа коснулась моей головы, она выкрикнула название змеиного факультета. Я сумел выдавить подобие улыбки и пошел за соответствющий факультету стол, где бурно аплодировали моему зачислению. А потом я услышал, как вызывают тебя. Я опустил глаза в пустую тарелку и старался не смотреть. Ты сидел на стуле достаточно долго и, в результате, тебя отправили на Гриффиндор. Наверное, это и к лучшему. Сразу после ужина, нас отвели в общие гостинные. Я пошел в туалет, встал напротив зеркала и долго смотрел в собственное отражение. Хоть было и темно, я не стал включать свет, мне было прекрасно видно все, что требовалось. Платиновые волосы, глаза цвета плавленного серебра. Красивый контур лица, белая кожа, тонкие розоватые губы. В который раз я убеждался в том, что совершенен. Чем же не понравился этому чертову Поттеру? Я не чувствовал, но зато отчетливо видел, как по моим щекам катились слезы разочарования. Мне было больно, невыносимо больно. Почему, почему так? Почему в него? В ту ночь я решил, что спрячу все чувства глубоко внутри и буду причинять ему боль, да и вообще неприятности. Из раза в раз. А еще, что обязательно влюблю его в себя. Похоже, теперь я понимал, что именно имел ввиду отец, говоря "остерегайся", но только как он узнал, что все именно так и будет? Вот урок зельеварения, где профессор Снегг мастерски доказывает ему, что слава это еще не все, что главное - мозги, которых, по мнению профессора, у Поттера нету. За незнание того, что, в принципе, ему знать и не полагалось, мой декан снимает с их факультета пять очков. Мне доставляет удовольчтвие наблюдать за этим. Профессор Трюк возится с сломавшим руку Лонгботтомом, как с писаной торбой. Она уходит, таща его на руках и на ходу приказывая нам оставаться на земле, иначе - исключение из школы. У этого недотепы при взлете вывалилась из мантии напоминалка, естественно, я подобрал ее. - Этот тупица крепче держал бы это, - с присущим мне ядом в голосе говорю я, обращаясь к однокурсникам, толпой окружившим меня, - если бы помнил, что падают на задницу. - Отдай это мне Малфой, - слышу я за спиной голос, сводящий меня с ума. Так и хочется протянуть шарик ему, но я, поборов желание, холодно отвечаю: - Нет! - подбрасываю его вверх, он вновь приземляется в мою ладонь, - Надо спрятать, что бы Лонгботтом поискал! - Я взлетаю вверх, - Как насчет крыши, м? Мне интересно, хватит ли у Гарри смелости подняться в воздух после угрозы преподавателя. Он по-прежнему остается внизу. Неужели все на этом и закончится? - В чем дело, Поттер? За пределами досягаемости? О да, он крепче сжимает метлу, но тут его останавливает эта грязнокровка Грейджер. Лишь Мерлину известно, как сильно она меня раздражает. Она говорит ему что-то, но из-за разделяющего нас растояния, я не могу разобрать слов. Наконец-то он взлетает, так забавно, он неуверенно держится на метле, наверное, впервые в жизни летает. Поравнявшись со мной, произносит: - Отдай мне, Малфой. Или я сброшу тебя с метлы! Вот это угроза так угроза. Я удивленно поднимаю брови вверх: - Нужели? Я не устаю подкидывать и ловить напоминалку. Он пытается выхватить ее, но я ловко уворачиваюсь, еще бы, квиддич всегда был моей сильной стороной. - Пусть будет по-твоему, - со сладкой спокойностью пропеваю я. Действительно, как же я могу ему отказать? Со всей силы кидаю шарик вперед и наблюдаю за тем, как Поттер летит вслед за ним и... и в результате его ловит прямо перед окном профессора Макгонагл. Весь его факультет встречает приземление "Избранного" с победными криками, но тут их торжеству мешает Старуха, бегущая по полю. - Гарри Поттер, - строго обращается она к нему, - За мной. Я полностью уверен, что его ведут на поезд, однако ему наоборот везет. Чертов мальчишка стал самым молодым ловцом в истории Хогвартса. Как только не пытался я насолить ему, его рыжему дружку и этой выскочке, которая, непонятно почему, стала третьим членом их святой, теперь уже, троицы. Я жаловался на то, что у их друга, лесничьего Хагрида, живет дракон. Я выслеживал их посреди ночи в корридорах и докладывал об этом преподователям, за что тоже получал наказания, но ведь их мне предстояло отбывать вместе с Поттером. До сих пор помню, как в одну из таких ночей, мы шли по запретному лесу, ориентируясь по крови единорога, цвет которой совпадал с цветом моих глаз. Когда, в конце года, он лежал без сознания в больничном крыле, я по ночам, ибо днем не позволяла гордость, сидел на коленях перед его кроватью и молил Мерлина о том, что бы он очнулся и первым, что он увидит, был я. Я сжимал его холодную руку, которая тогда, в самом начале, так и не коснулась моей руки. Я, будучи тогда еще совсем ребенком, касался его ледяных, онемевших губ своими и боялся быть застуканым кем-либо. И мне почему-то было больно, а по щекам текли слезы. Мне предстояло провести целых два месяца в Малфой-Мэноре, вдали от него, разробатывая новый план мести за тот единственный отказ.