Лучшие друзья

Наутро я чувствовал себя посвежевшим, бодрым и был полон сил. Легкое пробуждение, небольшая пробежка до передней комнаты, и вот я сижу рядом с Иваном и Машей, чай пью. — Мальчики, сегодня будем мой самогончик пробовать, — внезапно, как бы невзначай, проронила Иркутск, заглатывая очередной бутерброд. — Что, дошел до кондиции наконец? — усмехнулся Россия. — Да, дошёл. Я его с утра пробовала — вкуснятина! — Что ж, верю. Когда пить будем? — Да вот, поедим и займёмся этим. Так и случилось. После завтрака Маша быстро помыла посуду, сбегала на другой конец дачи за красивыми эмалированными стаканами, а потом вытащила из своего погреба длинную трубку. — Самогон в погребе, — объяснила она, тем самым ответив на мой немой вопрос. — А так наливать удобнее. Вот, держи. Она протянула мне конец трубки и, дав пару указаний, ушла. Я же в свою очередь занялся тем, что она мне приказала: достал двухлитровую банку и налил туда этот «самогон». Само устройство работало по типу обычного вибрационного насоса, только меньших размеров. Уж не знаю, почему она его не вытаскивает, но, во всяком случае, это не моё дело. — Всё сделал? — через какое-то время Маша вернулась, держа в руках шоколадный кекс. — Ванька зови, он на огороде. И правда, Россию я нашел на огороде, но он не ковырялся в земле и не собирался урожай, а просто… пытался поймать какую-то бабочку. Это мне напомнило какой-то детский мультфильм, где львенок ловил бабочку, уж очень мой друг был сейчас на этого льва похож. — Иван, всё готово, идёмте в дом! — окликнул я его, и в тот самый момент он поймал свою жертву. — Иду! — крикнул он мне. Как я понял, бабочку он вложил в какую-то записную книжку, лежавшую в кармане, и пошёл по направлению ко мне. Вскоре мы сидели в доме, запершись изнутри. Маша разливала самогон по стаканом, и по комнате веело приятным малиновым запахом. Видимо, это она всё это время так приятно пахла у неё дома и здесь. Из мыслей меня вывел стук стакана по столу. — Кику, не спи. Я уже всё разлила, — сказала Иркутск, садясь за стол. — Что ж, мальчики, начинаем! И вот, мы начали пробовать самогон. Признать честно, я хотел сначала отказаться от этой затеи, но после первого глотка мне даже понравилось. У напитка был терпкий, но очень приятный вкус. Сладкая малина, вроде той, что я собирал совсем недавно, и спирт — это всё, что по Машиным словам было в этом самогоне, но мне было как-то всё равно. Я просто медленно цедил глоток за глотком, заедая всё это кексом. Это просто превосходно. — Думаю, с тебя хватит, — внезапно сказала Маша, забирая пустой стакан из моих рук. К тому времени я уже слегка запьянел и не совсем понимал, что к чему. — Иди проспись. — Хорошо, — хоть я и был тогда навеселе, но тело и вправду отяжелело и меня тянуло принять горизонтальное положение. Поэтому я потихоньку дошел до своей кровати, лёг на неё и уснул, не укрываясь. *** После пробуждения хотелось выть волком. Голова буквально трещала от боли и, казалось, её ничем не унять. Но пока что я сдерживался и не выл, а просто стонал от боли. Я не понимал, почему мне было так плохо. Вроде бы я и выпил не так уж и много и в принципе к алкоголю был не очень восприимчив… странно всё это. — А, Кику, это ты воешь, — в комнату зашла Маша. — Голова болит? — Болит, — простонав, ответил я. — Я тебе рассол налью, только не уходи никуда. Маша сходила в переднюю, а вскоре вернулась со стаканом странно пахнувшей жидкости. Она сунула его мне в руку и крепко зажала со словами: «Чтобы выпил всё!». У неё было такое строгое выражение лица, что я чуть ли не залпом выпил весь стакан, чуть не захлебнувшись. Странно, но меня потихоньку начало отпускать. — Что, получше? — увидев, видимо, как меня отпускает, спросила она. — Да, немного, — я прикрыл глаза, протягивая стакан обратно. — Ну всё, ты отдыхай, а нам с Ваней ещё надо огород полить, — Иркутск оставила что-то на одеяле и вышла из комнаты. Я же просто лежал на кровати бревном. Хоть голова и перестала трещать по швам, но при каждом выдохе безумно болела спина. Да, не самое приятное из того, что я успел испытать в России, однозначно. *** Кажется, я проспал несколько часов подряд. Вроде бы стало легче, чем было с самого начала, но живот сводило из голода. С утра там был только шоколадный кекс, но им сыт не будешь, верно? Пришлось мне вставать и ползти в переднюю, чтобы хоть что-нибудь съесть. Хлеб и вода. Да, не густо, но хоть этим я смог на время заглушить сосущий голод. Больше еды на столе я не нашел, а в холодильник лезть боялся (он больше напоминал мне вертикально стоящий гроб белого цвета с ручкой, чем на холодильник. Казалось, будто он вот-вот развалится). Через какое-то время я обулся, натянул на плечи серую кофту и вышел на улицу. Сегодня было довольно сыро, но, видимо, этого было мало для растений. По крайней мере, Иркутск с Россией так думали и поэтому заливали многострадальные огурцы литрами воды из толстого черного шланга. — О, проснулся! — подала Маша голос, когда меня увидела. — Иди сюда, у меня есть для тебя задание. Что ж, делать нечего. Я подошёл, и мне протянули какой-то приятно пахнущий листочек. — Кику, это смородина, растёт там, — она указала на большой куст прямо у забора. — Нарви крупных целых листочков, помой их как следует, вытри чем-нибудь, а потом сушиться положи. Понятно? — Понятно, — только и смог ответить я, забирая листок. И правда, огромный куст смородины рос на самом краю участка, впритык с стене. Мне нужно было собрать всего несколько листьев, и с этим я справился хорошо, но отойдя немного в сторону от куста, чтобы сложить листьях в стопку, обнаружил, что вся кофта была у уродливых темно-красных пятнах. К горлу подкатил ком, и я даже успел распрощаться с жизнью, пока не понял, что просто испачкался ягодами, пока пытался сорвать самые сочные листья с верхушки куста (а он был с меня ростом!). Показывать это Маше я не хотел, поэтому нужно было срочно что-то придумать, чтобы она этого не заметила. Оставив листья на столе в доме, я резво разделся и побежал за водой к колодцу. И что удивительно, в этот раз я не упал. Набрав литров десять, я спрятался за баней среди дров и, взяв в одну руку кусок желтого мыла, а в другую — кофту, начал стирку. В стоявшее здесь корытце я налил немного воды и, помяв в ней кофту, принялся оттирать пятна. Сначала мне казалось, что я этой работе не было конца, и кофта была безнадежно испорчена, но смочив её в воде во второй раз, дело пошло по-новому. Я вошёл в азарт и постепенно оттер все пятна с одежды. Напоследок я её промыл в чистой воде и как следует выжал. Всё, теперь мне можно было быть спокойным. Спрятав кофты сушиться здесь же и вылив в небольшую борозду между забором и площадкой за баней (видимо, это место было своеобразным водостоком) воду, я быстро убежал в дом. На улице было довольно холодно, а в одной майке бегать было еще холоднее. Вернувшись в дом, я начал искать хоть что-то, что можно было надеть. Порылся в своей сумке, пошарился на полке, но в итоге нашел только черную водолазку и жилет. Не самые теплые вещи, но хоть что-то. — А, вот ты где, — в комнату зашла Маша. — Мы тут тебя ищем. Нужно в магазин идти за продуктами. Ты с нами? — В магазин? — я вспомнил недавний поход в супермаркет и поморщился, но оставаться в этом доме одному, как в том кошмаре, мне не хотелось. — Я с вами. — Хорошо, — Иркутск пожала плечами, вышла из комнаты и вскоре вернулась с теплой курткой. — Одевайся, сегодня дождь обещали. Делать нечего, пришлось надеть эту куртку (о Боги, как же она воняла! Казалось, будто я живого барана на себя надел!) и выйти за калитку уже ставшего родным дома. Полдороги я думал только о том, чтобы не упасть в ближайшую канаву. Мне действительно было плохо: меня тошнило от запаха этой куртки, мне тяжело было идти по проселочной дороге, да и сам путь был довольно долгим. Удивительно, как мои спутники терпели всё это и не шарахались от запаха моей одежды. Но всё же, примерно на полпути до «магазина» я уже немного привык. Запах овчины притупился, да и дорога, казалось, стала ровной, будто заасфальтированной. Вскоре маленькие дачные домики, утопавшие в зелени, сменились на трехэтажные здания, появились первые вывески, и вдруг мы остановились. — Мы пришли, — послышался голос Маши, и тогда я увидел на одном из зданий табличку «Продуктовый магазин» Это был серый, облезлый куб с рифленой крышей и обвалившейся штукатуркой. У входа были высажены кусты, а пластиковая дверь была ободрана до такой степени, что от одного вида хотелось поскорее вымыть руки. Да… в Петербурге мне больше понравилось, хоть я и пробыл там недолго. — Кикушка, здесь будешь или с нами зайдешь? — внезапно обратилась ко мне Маша. — Я… лучше тут постою, — я отвел взгляд в сторону. Мне не хотелось говорить о том, что мне противно заходить в этот магазин после всего пройденного пути. Да и возвращаться на дачу в состоянии культурного шока мне не очень-то хотелось. — Хорошо, — она пожала плечами. — Только ты не уходи далеко, тут довольно криминальное место, и не хватало, чтобы тебя кто-нибудь похитил. Похитил? Нет, она серьезно? Это место кажется тихим (даже слишком), и особой опасности, кроме как провалиться в открытый люк или попасть под удар какого-нибудь русского пьяницы я не вижу. Но чтобы похищение… нет, она явно шутит. Вскоре Иван и Маша зашли в магазин, и я остался совсем один. Первое время я просто глядел по сторонам, рассматривая старые здания, на изредка проходящих людей, одетых довольно бедно, на чумазых детей, сновавших туда-сюда (и многие заходили в тот магазин). В принципе, ничего нового я не увидел. Деревня — она и в Японии деревня. Хотя, на секунду меня накрыла волна ностальгии. Вспомнил те чудные дни, когда тоже жил в деревне и занимался своим огородом. И с чего вдруг я вспомнил о доме? Конечно, дома мне хорошо, тепло, уютно, и нет никого постороннего — везде свой народ и, видимо, я правда сильно соскучился по нему, в особенности по Почи. Если честно, мне не хотелось оставлять его на Токио — в последнее время он стал совсем безответственным и не внушал мне особого доверия, но больше не на кого. Остальные вряд ли бы согласились каждый день ездить, чтобы просто покормить и выгулять собаку. — Кику! — мои размышления прервал знакомый голос. — Мы идём домой. Я обернулся и увидел, как Россия выходит из магазина с большими пакетами, а за ним вышла Маша, волоча за собой большую тележку, какие бывают в аэропортах. — Вот, держи, — мне был вручен довольно большой пакет. Я заглянул и увидел, что там лежит несколько кусков говядины, хлеб и пара маленьких картонных коробочек с неизвестным содержимым. — А… что это? — я вытащил из пакета одну из коробочек и показал Маше. — Это черный перец горошком, а в другом красный перец чили. Последний забрала. Ладно, я все равно не особо понял, о чем она. Вскоре мы двинулись по серой проселочной дороге обратно домой. Вновь камни, дорожная пыль и ямы, и вновь никакого удовольствия от такой «прогулки» я не испытывал. Если дома я мог насладиться прогулкой из магазина домой ровно с такой же ношей, то сейчас — ничего. Лишь неприятная боль под рёбрами, да гудящие от усталости ноги. — Кику, ещё немного, потерпи, — услышал я голос Ивана. Его слова звучали обнадеживающе, но дорога говорила об обратном. Через какое-то время я увидел знакомую калитку, которую мы вскоре преодолели, и вот дверь дома! Щелчок, и дверь была открыта. Похоже, этот звук становится моей любимой мелодией. Мы зашли, я поставил опостылевший пакет на пол и уселся на стул. Казалось, это был самый приятный момент за весь день. Маша раскладывала продукты по полкам, Иван сидел рядом, а я просто чувствовал невероятный покой. Наверное, это чувство стоило всех тех мучений, что мне пришлось испытать. — Так, мальчики, идите переодеваться, а потом банки будем заказывать. Теперь у меня для этого есть все необходимое, — услышал я голос Иркутска. Но если честно, вставать мне совсем не хотелось. Я хотел ещё посидеть на этом удивительно удобном стуле, отдохнуть… но пришлось встать и идти в заднюю комнату переодеваться. Снять куртку, шапку, свитер… в конце-концов, я принял более-менее домашний вид и пошёл в переднюю, где Маша уже доставала банки. Мне вновь предстояла трудная работа.