Лучшие друзья

Ближе к вечеру Россия ушёл колоть дрова, а Иркутск пропадала в сарае, разыскивая какие-то «веники». Я же просто рылся в своих вещах, чтобы достать полотенце и резиновые тапочки, любезно предоставленные Марией ещё в её квартире со словами: «Ещё пригодится!». Мне казалось, что как раз сегодня они и понадобятся, чтобы идти в русскую баню. Не буду же я там босой ходить! — Всё, готово! — раздался голос Ивана через час. Он зашёл в дальнюю комнату и подошёл к своей сумке, разыскивая, видимо, свои полотенца. Мне тогда стало интересно, где тот Гриша моется, но выяснение этого вопроса я решил отложить на потом. Не время. Похоже, Маша уже давно затащила свои полотенца в баню, поэтому сейчас встречала нас у входа, будучи замотанной в одно только полотенце. Поймал себя на мысли, что ей такой образ определенно шёл, и долго от этой мысли отделаться не мог. Пришлось отвлечься рассматриванием каменной дорожки, чтобы не выдавать себя. — Что ж, ребят, я минут десять в парилке одна побуду, а вы в предбаннике пока помоетесь, — с этими словами она прошла через две небольшие комнаты и закрыла за собой дверь. Всё. Теперь я мог поднять взгляд. Пять метров до накрытой дерном деревянной бани были преодолены быстро, и вскоре дверь за мной закрылась. Душно, сыро и тесно. Я не особо любил такие ситуации, но надеялся вскоре попасть в помещение побольше и поэтому принялся раздеваться под взглядом России. Иркутск уже переоделась и парилась, а нам это только предстояло. — Всё. Бери полотенчик и заходи. Я догоню. — Хорошо, — я наспех закрепил полотенце на бёдрах и зашёл в следующую комнату. Она напоминала мне огромный летний душ, а на полу были деревянные поддоны, от которых исходило приятное тепло. Я осторожно ступил на них и прошелся вперед, после чего сел на обширную скамью, стоявшую впритык к стене. Я смотрел на дверь, ожидая, пока хоть кто-нибудь выйдет. Сидеть в этой странной комнате одному мне было неприятно. — А вот и я! — дверь отворилась, и Иван зашел в комнату. На нём не было ничего, кроме полотенца. Тогда я смог рассмотреть его получше: на его огромном теле было множество шрамов. Я нервно сглотнул, когда понял, почему он практически никогда не появлялся без одежды, особенно без шарфа, который во время нашего путешествия заменял ярким шелковым платком. Он был нужен, видимо, для того, чтобы закрывать жуткий шрам на шее. Я уставил взгляд в пол, чтобы не смотреть на это. У меня самого было множество шрамов, но они были не такими заметными и не выглядели так жутко. После Маши в «парилку» зашли мы с Иваном, сели там на брусья и, казалось бы, всё было хорошо, мы парились, как вдруг мой взгляд упал на странную связку из веток. — Россия, — да-да, я впервые за долгое время я вслух обратился к нему без суффикса -сан. Я и сам удивился этому, но сейчас и думать не хотелось о формальностях. — А что это такое? — Это? — он встал, подошёл к стене и взял связку, висевшую на стене. — Это березовый веник. Мощная штука! Хочешь попробовать? — Давайте, — я лёг поудобнее, даже не подозревая, что будет дальше. Я спокойно лежал, как вдруг по моей спине пришелся резкий и довольно болезненный удар. Я вскрикнул. — Ой, прости, сильно ударил? — послышался виноватый голос Ивана. — Я полегче буду, только не кричи. Следующие удары были терпимы, но я до сих пор не понимал, зачем это вообще делается. Да ещё сквозь листья какая-то жесткая палка высовывалась и оставляла на спине и ногах отметины. Это было не самый мой приятный опыт в России, если не один из худших (особенно, если считать поездку в автобусе и поход в магазин). — Думаю, с тебя хватит, — через какое-то время он снова заговорил. — Вставай, накидывай полотенце, идём помоемся. Пришлось вставать. Честно говоря, я даже рад этому был, потому что голова начинала кружиться, да и вообще я начал походить на варёного рака. Закрепил полотенце на бёдрах, и мы вышли. В предбаннике уже сидела Иркутск, которая, видимо, уже долго ждала, пока мы выйдем. — Купайтесь, мальчики. Там ещё литров триста есть, вам должно хватить, — подмигнув, она выставила нас из парилки и закрыла дверь. Тогда я заметил странную лейку, торчавшую прямо из потолка. Пытаясь разглядеть её, я подошел ближе и встал прямо под неё. Если это и был душ, то он был несколько странноватым, потому что как только я убрал полотенце и встал под него, чтобы помыться, меня окатили брызги ледяной воды. Нет, правда, было ощущение, что в воду просто снега накидали и подали по трубам. А может, мне это казалось из-за того, что я перегрелся в парилке. Не знаю. В тот момент было не до умозаключений. — Ну? Как ощущения? — голос России вывел меня из этого жуткого состояния. Я не помнил, как оказался на скамейке, закутанный в полотенце, но так мне было определенно лучше, чем под «душем» и под «веником» — Сложно сказать, — я пожал плечами. — Вроде неплохо. — Это ты просто устал, — он улыбнулся. — Сейчас ещё разок попаримся и баиньки пойдём! Вот увидишь, эту ночь проспишь как младенец! Его слова ободрили меня, но спать хотелось прямо здесь и прямо сейчас. Я держался, но нельзя было расслабляться. Пока что я сидел и ждал, пока нам можно будет войти в парилку, но Маша почему-то всё не выходила. Это начало меня волновать, но виду я не показывал, сосредоточившись на висевшей в уголке комнаты паутине. Такой тоненькой, хлипенькой… прямо как я тогда. — Идите в парилку, мойтесь, и в дом. Время скоро за полночь будет, — мои размышления прервал стук двери и голос Иркутска. — Через час я закрою дверь. Кто не успеет — ночует в бане. После этих слов мы зашли в парилку вновь. Теперь там было не так жарко, как в первый раз. Может, дрова прогорели. Может, это просто мы привыкли к жаре, но в этом был существенный плюс — я несколько приободрился после «душа». — Кику, теперь меня веником побей, только сильно, — вдруг Иван вручил мне «веник». Он был совсем не похож на тот, которым били меня. На том листья были зеленого оттенка, а на этом какие-то красные. Но делать нечего, поэтому дождавшись, пока Россия ляжет, я принялся стегать его по спине, только не с такой силой, как он меня. Я в принципе не разбирался в этом, но была ещё одна проблема — у меня не хватало сил, чтобы бить его веником хотя бы до покраснения, поэтому по сути я просто гладил его. — Слабо побил, — после того, как я закончил, сказал он, вешая «веник» на стену. — Но ладно, ты хотя бы старался. Тебя постегать ещё разочек, или хватит? — Думаю, хватит, — выдохнув, ответил я. Ещё одного избиения я бы не выдержал. — Ладно. Тогда ещё минут десять сидим, мыться и домой, — он облокотился на стену и заложил руки за голову. Ещё больше хотелось спать. Нет, хотелось не спать, а просто упасть и лежать с закрытыми глазами десять часов подряд. Я страшно устал, перенервничал, и теперь мне просто хотелось спокойно отдохнуть. Просто лечь и уснуть. Неужели я многого прошу? Неужели мирный ночной сон может быть недостижимой мечтой для меня? — Кику, Кику! — я почувствовал, как меня трясут за плечо и отвлёкся от своих сонных мечтаний. — Кику, нам пора идти. Полчаса осталось, а нам ещё мыться и одеваться. Делать нечего. Пришлось вставать, покидать душную парилку и идти мыться. Я включил воду, и Россия зашёл под душ. На нем после моего «битья» осталось несколько листочков, и их пришлось смывать, да и голова, видно, была жутко грязной и вспотевшей (даже удивительно, что я не замечал этого), потому что шампуня он на неё налил намеренно, прежде чем полностью её отмыл. — Теперь ты становись, — сказал он мне, заворачивая свои короткие волосы в полотенце. Я лишь послушно встал под душ и вновь оказался под ледяной водой. Было нереально холодно, но это не помешало хоть как-то помыться и привести себя в надлежащий вид. Все листочки я каким-то образом отмыл в тот раз, а сейчас просто смыл с себя весь жир и отмыл голову. — Уффф… — наконец я вышел из-под душа и надел на себя полотенце. — Наконец-то… теперь мы идём домой? — Да, идём, — Россия уже вышел в раздевалку и надел резиновые тапочки. — Твои под скамейкой, я тебя подожду тут. — Хорошо, — закрепив полотенце на голове, я вышел в раздевалку, быстро обулся и мы двинулись к дому. На порог уже вышла Иркутск. — Маша! — крикнул Иван, и она замерла возле дверной ручки. У нас были считанные секунды, чтобы забежать в дом и, на удивление, мы успели! Как только мы забежали, входная дверь захлопнулась. Смеясь, мы чуть не упали на пол, но успели дойти до стульев и рухнули на них. Ситуация в тот момент казалась забавной, но на утро нам так не показалось… Маша лишь смерила нас укоряющим взглядом и ушла спать, а за ней ушли и мы. С великой радостью я лёг на свою кровать, сняв с себя полотенца, и уснул как убитый. *** Утром я долго не мог понять, сколько времени проспал. Окно было закрыто ставнями, и никого, кроме меня, в комнате не было. Я осторожно встал на пол и пошёл в переднюю комнату. На столе стояло две недопитые чашки чая, надкусанное печенье и бутерброды. Самовар был весь в пыли, будто его месяца два не трогали. Меня это пугало. Я обошел весь дом и обнаружил, что абсолютно все окна закрыты ставнями, а дверь не открывается. Как бы я её не дергал, она не сдвинулась даже на миллиметр. Оставив бесполезные попытки выломать дверь, я начал искать ключи, но было пусто даже на крючке, куда их обычно вешала Иркутск. Мое положение начало становиться пугающим: этот дом, казалось, был покинут уже давно, но почему я оказался здесь один? Меня на мгновение охватил страх, что что-то случилось, что я умер, и просто летаю по всеми покинутому дому, но внезапно упавшая на голову тарелка дала мне понять, что я пока что жив. «Нужно бежать!» — эта мысль непрерывно билась у меня в голове. Паникуя, я начал искать хоть что-то тяжелое, чтобы выбить стекло, выломать ставни и сбежать отсюда. В углу комнаты я нашел колун и, схватив его, бросил в окно. Стекло вдребезги разбилось, ставня проломилась, и немного повозившись со ссохшимися деревяшками, я оказался на улице. Там было так же пусто, но мало того, она не была похожа на то, что я видел вчера (вчера ли?) вечером. Это было похоже на огромную пустыню! Все Машины посевы превратились в прах, и даже колодец полностью высох (я проверял! Я специально туда ведро спустил!). Солнце нещадно жгло и без того горячую землю. Я решил вернуться к дому и тут обнаружил, что на двери висит тяжелый амбарный замок, который я не то что снять, сдвинуть не мог! Он зарос паутиной до такой степени, что мне пришлось специально взять тряпочку, чтобы вытереть его и действительно убедиться, что это замок. Я ещё долго ходил по опустевшему участку, но решил вернуться обратно в дом, чтобы спрятаться от беспощадной жары. Там я нашел какие-то консервы и даже начал подумывать над тем, чтобы выбраться и найти хоть кого-нибудь живого, как вдруг в голове зазвучал чей-то могильный голос. «Беги» — это слово эхом отдавалось в моей голове. Неприятный холодок пробежался по моей коже, и в тот момент ноги сами понесли меня к открытому окну. Я побежал по дорожке к воротам, пролез под ними и побежал вперед. Мне казалось, что сама смерть дышит мне в спину, что как только я остановлюсь, то придёт мой конец, и я не останавливался, как вдруг я запнулся о камень и во весь рост растянулся на проселочной дороге. Прежде чем неведомое существо нагнулось надо мной, я успел закричать: — Помогите кто-нибудь! *** Глубокая ночь. Я соскочил с кровати, тяжко дыша и оглядываясь по сторонам. По щекам текли слезы, а в голове до сих пор крутились те жуткие сцены побега, как вдруг среди множества звуков я смог различить, как бормочет во сне Иркутск. Облегченно вздохнув, я лёг обратно на подушку, понимая, что это был просто сон, но больше заснуть уже не мог. — Не спишь? — вдруг возле меня оказался Россия. — Ты кричал во сне. С тобой всё хорошо? — Ох… это вы, Россия, — тогда я смог улыбнуться, понимая, что был не один. — Мне просто… кошмар приснился. — Так я и подумал, — он взял меня за руку. — У тебя рука дрожит. Сильно. Расскажи, что там было? Я в подробностях и красках пересказал России, что видел и чувствовал в своём кошмаре, а когда закончил, он улыбнулся и сказал: — Но сейчас ты проснулся, и ничего этого уже нет. Иди сюда, — он нагнулся и обнял меня, и тогда я потихоньку начал успокаиваться. Дрожь унялась, я вновь начал спокойно дышать, и страшные картины из подсознания начали отступать. — Спи спокойно. Россия выпустил меня из объятий и ушёл спать к себе, а я остаток ночи провел во сне, которого, к сожалению, не видел или не помнил, но в ту ночь мне было удивительно спокойно. Может, правду говорят, что дружба — это чудо?