Лучшие друзья

Следующие несколько недель всё шло довольно мирно. Пребывание в доме России не угнетало меня, и мне было спокойно. Мы с Иваном адекватно общались, если сравнивать с нашим агрессивным общением на саммитах, и после разговоров не оставалось отвращения. Тем более, мы говорили на довольно мирные темы: искусство, готовка, культура; всё это было замечательно. Ходить я смог только через пару недель, и то не очень далеко, но я старался. Хоть ноги и болели от нагрузок, останавливаться было нельзя, ведь мне очень хотелось поскорее выздороветь. И моё упорство со временем дало свои плоды: я стал спокойно ходить по дому и даже пару раз смог погулять во дворе. Россию это не могло не радовать, если судить по тому, что он аплодировал каждый раз, как я самостоятельно вставал с кровати под его присмотром. Каждый новый шаг заставлял радоваться, ведь мы оба понимали, что скоро можно будет не волноваться, что я где-то свалился и не могу встать, как это было несколько раз. Шли дни медленно и не спеша, и каждый вечер я мог любоваться закатом, таким же красивым, как дома. К тому времени Иван уже засыпал, и я оставался наедине с самим собой и своими мыслями. В такие моменты казалось, что я ничего не потерял оттого, что нахожусь вдали от своего дома. Моим «Почи» была подушка, а домашней одеждой служила футболка, которую мне отдал Россия, чтобы я не мёрз у него дома. После таких вечеров мне спалось лучше всего. Но вскоре идиллия закончилась: я выздоровел и был готов к возвращению домой физически и морально. Сейчас я сижу на стуле возле России и смотрю, как он заказывает билет на самолёт, чтобы отправить меня домой. — Так… завтра в пять утра вылетаешь. В три часа ночи поедешь в аэропорт, будь готов, я тебя разбужу, — после всех необходимых манипуляций сказал мне Иван. — А пока спать иди, иначе завтра поднимать не стану. — Хорошо, спасибо большое, Россия-сан, — сказал я, кивнув, и ушёл к себе. Подумать только: я столько времени провёл у России дома и уже перестал хотеть убить его! Всё-таки, он мне не врал насчёт своих намерений, и я зря волновался за себя. Вот только теперь я не знаю, что говорить своему боссу, чтобы объяснить случившееся. «Тем, что навигатор разрядился в самый неподходящий момент, и я из-за этого упал вместе с машиной в строительный котлован? Нет, если я скажу так, то достанется не только мне одному» — с такими мыслями я зашёл в свою комнату и лёг на кровать. В углу стояла небольшая коробка — Токио мне прислал одежду, потому что та, в которой я ехал, была непригодна для использования. Обычная рубашка, жилет, брюки и ботинки, в которых я обычно хожу работать в офис — этих вещей для перелета хватить должно. По крайней мере, я так думаю. Время шло к вечеру, и я незаметно для себя задремал. Ночь выдалась спокойной, никто меня не будил, и заснуть не мешали, так что до трёх ночи я спокойно спал, пока меня не разбудил Россия и не сказал, что скоро ехать. — Идём быстрее. Надо успеть перекусить, и поедем в аэропорт. Твой дипломат я собрал, документы внутри, — он потащил меня за руку на кухню, пока я бился о ступеньки коленями. В конце концов, около стола я самостоятельно встал, пока Россия готовил омлет. Я не особо любил блюда из яиц, но на этот раз съел целую тарелку, и мы разошлись одеваться. Одежда, присланная Токио, висела на мне мешком, что, в общем-то, меня особо не удивило — после болезни я сильно похудел. — Япония, пора ехать! Спускайся в гараж, я пока машину прогрею! — крикнул мне Иван. Я же со спокойной душой мысленно попрощался с уже привычной мне комнатой, забрал папку с билетом и документами, нужными для полёта, после чего спустился вниз и зашёл в гараж России. Я в первый раз увидел его машину, и хочется сказать, что меня впечатлили её размеры, по сравнению с которыми мой автомобиль — букашка. Когда я залез на заднее сидение, машина тронулась, и мы поехали в аэропорт. Утренний город был совершенно безлюдным, даже животные не ходили по улицам. Так спокойно было, и меня тянуло в сон, но кочки и ухабы на дорогах быстро возвращали меня в реальность, и я тотчас же просыпался. А вскоре показался аэропорт, но не тот самый, из которого я улетал. Название я не помню, но здание выглядело по-другому, в этом я был уверен. Я вышел из машины и хотел было идти, но Иван подошёл ко мне. — Что ж, тебе скоро лететь, удачи. И больше в такие переделки не попадай, — Россия положил руку мне на плечо и улыбнулся. — Хорошо. Спасибо вам за всё, Россия-сан, — я поклонился и невольно улыбнулся от какой-то приятной мысли, на мгновение пришедшей ко мне в голову. Но самолёт не мог ждать вечно. Я ушёл в аэропорт, а вскоре и улетел в свою страну, такую далёкую от дома Ивана, но такую близкую к нему по границам. Счастливый, я задремал на время полёта и проснулся уже на своей территории. Мягкая посадка, быстрая проверка всех документов в аэропорту, и вот я вижу свою столицу и маленького Почи. Он бросился ко мне на руки и облизал мне щёку, пока я сиял от счастья, понимая, что я дома. Мы вместе отправились домой, и я наконец-то оделся в привычную мне домашнюю одежду, после чего лёг на пол и с улыбкой оглядел свой дом. Тут ничего не изменилось за время моего отсутствия: шкафы с фигурками стояли нетронутыми, компьютер был на том же самом месте, где я его оставил в тот самый вечер перед саммитом, и на кровати простыни остались такими же смятыми, какими я их по наивности оставил, думая, что после приезда сразу же лягу спать. Почи подошёл поближе, залез мне на грудь и облизал мне лицо. Мне это показалось забавным, и я улыбнулся. Приподнявшись с пола, я понял, в чём дело. В миске Почи было пусто как у меня в желудке после этого полёта. «Нужно бы перекусить» — подумал я и отправился на кухню. И даже в моём холодильнике ничего не поменялось: лежала замороженная рыба, консервированные овощи и скисшее молоко, от которого пропах весь холодильник. Его я благополучно выбросил в мусорное ведро, а рыбу положил размораживаться. — Гав! Гав! — мой пёсик всё также сидел возле миски и ждал своего корма, который я насыпал ему. Через полчаса рыба разморозилась, я приготовил её и сел за стол. Все было хорошо. Только, почему-то, как-то невообразимо пусто, и понять, чего же мне не хватало, я никак не мог.