Замуж за дракона или Счастливую жизнь никто не отменял...

      

Наверное, любовь — это когда ты хочешь спасти того, кого любишь. Особенно, когда это очень сложно сделать. И чем сложнее, тем сильнее любовь... Виктор Пелевин. S.N.U.F.F

       - Откройте дверь! Откройте, пожалуйста! Пожалуйста, - я сдирала кожу, барабаня в дверь.              На светлой двери спальни уже остались кровавые разводы, но я их не замечала, как и не замечала боли. Чего стоила эта жалкая физическая боль по сравнению с той, что поселилась в душе? Я колотила в дверь, тщетно надеясь на чью-то помощь. Меня заперли здесь и всё. Не сказали и слова, просто закинув сюда, как игрушку. Приказ Табити всегда свято выполняется, каким бы он ни был.        - Пожалуйста, пожалуйста, - бессильно шептала я, сползая на пол.              Браслет на правом запястье, который мне надели двое стражников, не давал рвущемуся наружу пламени уничтожить эту чёртову дверь. Сейчас я была абсолютно бессильна так же, как был бы бессилен новорождённый младенец.              Злость на саму себя мешалась с отчаянием, превращаясь в самый настоящий яд, который тёк по венам, отравляя моё сознание. Перед глазами вспыхивало то самое мгновение, из-за которого я проклинала себя уже в сотый раз. Почувствовала, как нервная система и самообладание начали сдаваться под натиском паники, уступая место жуткому чувству. Губы задрожали, подбородок запрыгал. Я пыталась остановиться, но выдержки так и не хватило. Изнутри резко тряхнуло, плечи вздрогнули, а воздух резко вышел из лёгких. На ладони закапали солёные слёзы, капая на ссадины, заставляя их неприятно защипать.              Неожиданно услышала, как с тихим шорохом открылась дверь балкона, а в комнату прошёл высокий дракон. Тот самый, который тащил меня с арены и надевал браслет.        - Какого чёрта ты пришёл?! – рявкнула я. – Или Табити прислала понаблюдать за жалкой ведьмой?! - Ирина, я, - начал он, нервно дёргая плечом. – Вы же ведь хотите увидеть Айтвараса?              На несколько секунд опешила. Он что издевается? Я внимательно смотрела в карие глаза, в которых… неужели я видела в них раскаяние? Дракон нервно топтался, ожидая от меня очередной вспышки ярости. Она произошла. Не то чтобы вспышка, но всё же.        - Почему я должна тебе верить? – хрипло спросила я, пряча от его взгляда разодранные руки и стремительно вскакивая. - Вы не обязаны мне верить, но у меня не было другого выхода, - он склонил голову.              И я бы не обратила внимания, даже не догадалась, если бы не заметила позолоченного кольца на среднем пальце правой руки. Обычный сотник должен обокрасть триста сокровищниц самой Королевы, чтобы позволить себе такое кольцо. Неосмотрительно.        - А ну-ка покажи руку! – я подскочила к нему. - Зачем? – он удивлённо посмотрел на меня, активируя режим «дамочка, вы меня с кем-то перепутали». - Я тебе сейчас её выдерну, Грегори! – прорычала я, тараня друга Айта разъярённым взглядом.              Очертание наивного дурачка поплыли, являя мне истинный облик этого барана. Карие глаза стремительно поменяли свой цвет на истинный жёлто-зелёный, бледная кожа становилась более смуглой, загорелой, чёрные волосы светлели, приобретая цвет молодой пшеницы. Ещё несколько мгновений и я увидела Грегори – земляного дракона полукровку и по совместительству друга Айта, который остался тем единственным, кто сносил характер моего супруга.        - Привет, - наконец, сказал он. - Ты знаешь, где он? Где Айт? – я подскочила к нему. - Пойдём, сейчас ты нужна ему, как никогда, - севшим голосом произнёс Грег. - Что с ним? Что с Айтом? Не молчи! – в груди что-то рвалось.              Земляной не ответил, доставая ключи и снимая с моего запястья браслет. Несколько минут тишины, в которой мы выходили из комнаты, пересекали восточное крыло замка, переходя в южное, в котором находились лекари, показались мне самыми длинными минутами за всю мою жизнь. Вскоре мы застыли рядом с деревянной дверью.        - Значит, так - я буду стоять здесь, и караулить, ты должна быстро исцелить его раны и незаметно вернуться. Без всякой самодеятельности и лишних соплей. Если кто-то посторонний узнаёт обо всём этом, то нам троим, будет капут, а если ещё, не приведи Шешу, об этом узнает Табити или кто-то из знати, то нам придётся лишь уповать на то, что смерть мы примем быструю и безболезненную, ясно?              Осторожно кивнув, я совершенно бесшумно и незаметно юркнула за заветную дверь, которая с тихим скрипом за мной закрылась.        - Ира… - тихо-тихо, еле слышно, но этот голос достиг самого эпицентра моего сознания.              Любимые и такие родные глаза сейчас были цвета выцветшей синевы. Он слепо смотрел вокруг, стараясь из сплошного алого тумана отыскать мой силуэт. Иссохшие губы едва заметно шевелились, шепча моё имя.              Секунды превратились в вечность. Я боялась оторвать от него взгляд, боялась пошевелиться, боялась дышать, думая, что только после одного моего появления, ему стало только хуже. Казалось, что за те секунды, которые я подходила к кровати, моё сердце не билось. Оно затихло в груди больным выстуженным комком, которое было больше не в силах биться.              У кровати Айта крутились лекари. Они буквально заполнили собой всё помещение, которое и так было маленьким. Молодая лекарка собиралась сделать Айту какой-то укол, супруг попытался выдернуть локоть из удерживающих рук, но силы были неравны.        - Не смей! – прохрипела-прорычала я, смотря на лекарку.              Пять лекарей, которые были в комнате, резко обернулись, обращая внимание на меня. У всех в глазах промелькнула самая настоящая паника, которая стремительно застилала их перепуганные глаза. Та самая лекарка, которая собиралась делать укол, выронила шприц на пол, а стеклянная баночка выпала из ослабевших рук, разбиваясь на мелкие осколки.        - Ирина, вам нельзя здесь находиться, - севшим голосом произнёс один из лекарей, которому первому удалось произнести членораздельную речь после моего появления. - Пошли все вон! – еле сдерживаясь от крика, произнесла я тихим голосом, который только, кажется, ещё больше напугал эту стайку.              Они медлили, но и у меня терпение было не резиновое. На моих ладонях полыхнуло пламя, стремительно поднимаясь по рукам, желая сжечь здесь всё, превратив это место в пепелище. Пламя образовалась и на подоле платья, медленно забираясь вверх, опасно обдавая жаром яростной стихии, которая сейчас была похожа на зверя, которому после долгого и незаслуженного заточения дали свободу действий.              Толкая друг друга в лопатки по направлению к выходу, лекари, постоянно спотыкаясь и в ужасе таращась на меня, покинули комнату, открывая моему взору окровавленную постель.              На низкой узкой кровати лежало худое окровавленное тело. На неподвижном лице Айта застыла маска глухой отчаянной боли. Его грудь была небрежно перебинтована бинтами, от которых не было никакого толка. Насквозь пропитавшиеся кровью бинты облепили многочисленные рваные раны, принося лишь лишнюю боль. Из глубокого разреза на лице сочилась кровь, смешиваясь с кровью из других ран, которые были на шее, руках, ключицах, груди.              Я подскочила к Айту, опускаясь рядом с ним на колени, стремясь нащупать пульс. Касаясь трясущимися пальцами запястья супруга, я затаила дыхание, прислушиваясь к тончайшей, еле ощутимой ниточке его пульса, которая с каждой пройденной секундой, становилась всё незаметней, грозя исчезнуть вовсе.              Нет, нет, нет! Только не сейчас, когда уже всё самое страшное закончилось, когда он победил, когда он доказал всем, чего он стоит, когда он спас меня ценой собственной жизни! Обхватив его плечи ладонями, которые тут же утонули в вязкой чёрной жидкости, я осторожно затрясла его, стремясь привести в сознание.        - Нет, нет, Айт! Не уходи! Ты не можешь сдаться сейчас, когда всё закончилось, - я крепко зажмурилась, стараясь сдержать непрошеные слёзы, которые так не вовремя начали застилать глаза густой пеленой, заставляя обычный человеческий голос превращаться в бессмысленное бормотание, - Ты должен держаться, слышишь? Помнишь, ты говорил, что ты всегда будешь со мной? Так вернись ко мне, прошу, - я не сдержала судорожного вздоха, давясь собственными словами, которые камнем повисли на шее, лишая воздуха. Осторожно погладила его по голове. – Ты сильный, ты выживешь, слышишь? Ведь если тебя не станет, то зачем тогда буду жить я, для чего мне жизнь без тебя? Не зачем, - я немного отстранилась, поддаваясь воспоминаниям. Он победил, сдержал слово – не отдал меня Варгану, угрозы от которого теперь уже никогда не будет, так почему вместе с ним должен умереть и Айт? Ведь это же я должна быть сейчас на его месте, я должна была быть, но видимо, моя жизнь настолько ничтожна, что судьба решила подставить под этот роковой удар иного самого дорого и любимого человека.              Мысли о том, что я могу его потерять стремительно и безжалостно отравляли моё сознание. Эти мысли выжигали самую малейшую надежду, уничтожали микроскопические шансы, разбивали веру о камни паники и отчаяния. Сосредоточение терялось, руки тряслись, голова шла кругом.              Шмыгнув носом, я взяла с рядом стоящей тумбы несколько чистых лоскутов, чтобы как-то промыть раны. Обмокнув длинную ткань в тазике с водой, осторожно стёрла кровь с лица, вынуждая Айта вздрогнуть от этого прикосновения. Он попытался отстраниться, избежать боли, которая и так терзала его тело, не переставая уже который час. Ладонью удержала его голову, стараясь принести как можно меньше боли.        - Потерпи чуть-чуть, пожалуйста, - выдавила я из себя несколько слов, которые даже я сама едва расслышала. Ничего не помогало. Раны продолжали кровоточить, а супруг уже не обращал ни малейшего внимания на мои прикосновения. Лишь веки иногда едва заметно вздрагивали, словно вот-вот должны были открыться, но никак не могли это сделать.              Осознание того, что если не смогу помочь ему, заставили что-то внутри меня содрогнуться. И когда казалось, что всё потеряно с моих ладоней неожиданно сорвалось мягкое и совсем не опасное пламя. Огонь нежно и бережно перекачивал на тело супруга, укутывая его словно одеялом. Стихия, словно, так же как и я, боясь причинить ему боль, аккуратно скользила по израненному телу, а там где тёплые языки пламени должны были бы, по законам физики, оставить ожог, появлялся алый шрам или рубец от исцелённой раны.              Пока на теле Айта не осталось ни единой, самой маленькой и ничтожной царапинки, пламя не исчезло. За окном уже загорались звёзды, когда огонь постепенно начал сходить на нет. Он будто таял на глазах, превращаясь в пепел, а затем и вовсе исчезая. Пламя не оставило ни царапинки, ни единой капли крови словно всего этого кошмара не было вовсе. Хотя, напоминания в виде рубцов и шрамов останутся теперь на всю жизнь. На лице тонкий алый рубец, который тянулся от виска до подбородка, пересекая губы и особенно страшный шрам под рёбрами слева. Осторожно вытерла с лица холодную испарину, которая бисеринками блестела в свете зажжённых свечей.              Начала ощущать, как силы, как моральные, так и физические, начали покидать моё тело. Веки начали тяжелеть, желая закрыться до самого утра, а может и дольше. Колени, на которых я просидела с самого полудня и спина, которая прибывала в скрюченном состоянии дали знать о себе, прострелив тело по позвоночнику острой болью, начиная от кончиков пальцев и доходя до самой макушки. Лишь разум говорил о том, что спать нельзя, что нужно держаться и не сметь поддаваться слабости. Я была с ним совершенно солидарна и потому продолжала бороться.        - Как вы? – в комнату вошёл Грегори в настоящем обличье. - Тяжело, - тихо сказала я, оборачиваясь. - Можешь пойти отдохнуть, я посмотрю… - дракон не успел договорить, перебиваемый мною. - Нет, - я покачала головой. Сама я была не против, чтобы Грег здесь остался, но и я отсюда не уйду. - Ир, пойми мы и так уже на глазах у лекарей засветились, представь теперь, что будет, если Табити узнает, что ты была здесь, - пытался переубедить меня земляной. - Мне всё равно, - я безразлично пожала плечами, - пусть сюда хоть целый полк приводит, я не уйду. - Какие же вы твердолобые! Этому говорил, что нужно подстраховаться от тех драконов, - он запнулся, понимая, что сказал лишнего.              Я резко вскочила ноги и откуда, только силы появились? Ещё недавно трупом сидела, а сейчас вскакиваю, как атлет на старте.        - Каких драконов? – несмотря на то, что я доставала Грегу лишь до носа, он невольно поёжился под моим взглядом и чуть отступил. - Дракона, - поправил меня земляной. - Подстраховаться от Варгана. - Не ври! Ты сказал тех драконов!              Поняв, что бороться с разбушевавшейся ведьмой бессмысленно, Грегори тяжело вздохнул и тихо, но твёрдо сказал: - Драконов было три. - Что? То есть как три? Айт же сражался с Варганом… - Варган не умеет, и не будет бороться честно. По официальной версии Айт сражался с Варганом, никто не спорит, но воздушный, который жаждал победы, сумел как-то скрыть двух драконов с помощью заклятья. Поэтому ни я, ни Айт не успели их отследить. - Что сейчас с Варганом? – я вздрогнула от своего голоса – настолько жутко он прозвучал. - А что с ним может быть? – Грегори болезненно усмехнулся. – Сидит сейчас где-нибудь в своём поместье с наложницами и рассказывает всем, как Айтварас сражался нечестно и подло. Обычная схема – Варган честный и добрый, а все остальные подлецы и твари. - Но, он же, проиграл, он должен быть убит! Он же сам предложил такое условие. - Кто его убьёт, Ира? Очнись, спустись с небес на землю! Вся знать за него! Если бы знать могла выбирать, кому сразу умереть в этом поединке, то они бы все, как один выбрали Айта. - Почему? - Потому что им выгодно иметь того, кто будет безропотно выполнять их приказы, угождать, иметь того, у кого даже мысли не возникнет поступать по своей воле. Вся знать, начиная от верхушек, и до самого низа построена именно по такой схеме. А теперь заставь его сделать что-то не по своей воли. - он кивнул в сторону Айта. – Табити всю жизнь видела на престоле послушного манекена, который будет выполнять только её приказы. Она слишком любит власть, чтобы всецело и полностью передать её кому-то другому, поэтому ей нужен тот наследник, который будет сам иметь голову на плечах, но и который будет во всём слушаться её. Она думала, что сможет сделать из Айта такой манекен, но как видишь, потерпела фиаско и теперь она не знает, что ей делать с этим неуправляемым драконом. Конечно же, ей нужно искать нового наследника, но чтобы найти нового, нужно избавиться от старого, понимаешь? - Неужели она сможет убить собственного сына? – не веря, спросила я. - Она убила собственного мужа, отца Айта, так что ей помешает убить ещё и собственного сына? Я молчала. Говорить было нечего, да и думаю тут и так всё понятно. - Ладно, оставайся здесь, а я дальше караулить пошёл, - после долгого молчания сказал Грег, меняя облик. - Спасибо, - тихо сказала я.              Он устало улыбнулся и вышел в коридор, занимая своё положенное место около двери. Странно, но слабость куда-то резко испарилась, словно её не было ещё нескольких минут назад. Покрутив головой, нашла в углу комнатки низенький деревянный стульчик. Поставив его рядом с кроватью, опустилась на выше упомянутый предмет мебели.              Вновь перевела взгляд на супруга. Мертвецкая темнота сходила с его лица, пропуская на место привычный цвет лица. Рубцы и шрамы утрачивали свой алый цвет, уже практически становясь незаметными на бледной коже. Дыхание выровнялось, пропадали хрипы. Губы и ногти, которые ещё днём были практически чёрного цвета, быстро розовели, прогоняя незваную угольную черноту.              Через витражное окно в комнату пытались пробиться лунные лучи, и хочу отметить, что им это удавалось. Белоснежно-серебристые блики скользили по комнате, словно исследуя её. Изредка они пробегались по мне и Айту. Блики больше скользили по потолку, стенам, полу. Невольно сравнила их с бегающей во дворе задорной ребятнёй. Блики носились по комнате, желая, как можно скорее догнать друг друга, но мало кому это удавалось. Вскоре к ним присоединились, и огненные блики от тускло горящих свечей, которые тоже захотели поноситься по комнате. Спустя несколько мгновений я с замиранием сердца следила за игрой льда и пламени. Наблюдая за такой чудной игрой, я сама не заметила, как положила голову на кровать, переплела наши с Айтом пальцы и уснула.              Я лениво повернулась на другой бок, стремясь уйти от ярких утренних лучей. Я лежала на чём-то узком и дико твёрдом. С губ сорвался против воли тихий стон, когда затёкшая спина начала подавать сигналы SOS, прогоняя крупицы сна. Стоп. Я резко открыла глаза, в мгновении ока принимая сидячее положение. Я лежала на той самой кровати, на которой ещё вчера исцеляла Айта. Ещё один стремительный стоп. Где он?        - Так резко вставать нельзя, а то голова закружиться, - услышала я чуть хриплый голос из-за спины. Резко обернувшись, увидела супруга, который сидел рядом и внимательно смотрел на меня. - А… - нечленораздельно протянула я, стремясь понять, почему супруг оказался на табурете, а я на кровати. – Ты почему там сидишь? – наконец, связала я пару слов в коротенькое предложение.              Он улыбнулся. Опустился рядом на кровать, притягивая к себе, проводя носом по моему позвоночнику, вызывая волну блаженной дрожи.        - Айт, - тихо-тихо позвала я, - не делай так больше. - Как именно? – так же тихо спросил супруг, прекрасно понимая, о чём идёт речь.              Я перебралась к нему на колени, вглядываясь в его глаза, которые больше не пугали меня застывшей больной голубизной, а радовали кристально чистой синевой.        - Знаешь, ещё вчера я думала, что если с тобой что-то случится, то мне будет очень плохо и больно. Думала, что утону в панике и отчаянии без тебя, - неожиданно для себя самой заговорила я, севшим голосом из-за кома, который стремительно появился у меня где-то в груди. - А с-с-с-сейч-ш-ш-ш-час-с-с-с? - не смог скрыть шипения супруг, понимая немного по-своему первую часть моей нравственной реплики.              Я грустно улыбнулась, отводя с его лица несколько чёрных прядей, росчерками пересекающие его лицо и прикусила губу, когда он дёрнулся, но не отстранился.        - А сейчас я совершенно уверена – я не выживу без тебя, а ещё точнее - мне будет просто незачем жить без тебя.              Мой голос резко оборвался, когда он прижал меня к себе. Я зарылась пальцами в его волосы, утыкаясь лицом в прохладное плечо, стараясь спрятать слёзы. Впервые в жизни я плакала от радости…