Sex, drugs and criminals

G Психология Насилие \косвенно\ -Я хочу сделать это сам. Моран удивленно переводит взгляд на своего босса, словно его слова могли быть звуковой галлюцинацией, а при зрительном контакте и вовсе испариться в воздухе. Но полковника встретил уверенный, хотя и перевозбужденный взгляд. -Зачем? – снайпер редко задает вопросы и оспаривает приказы начальства. Только если это не касается личности этого самого начальства, если не угрожает его физическому или психическому состоянию. -Почему нет? – когда не можешь подобрать подходящий ответ, задай встречный вопрос. Атакуй вместо защиты. Вот только с Мораном этот трюк не проходит, Джеймс недовольно морщится и на секунду отводит взгляд, не выдержав пристального холода серых глаз. -Хочу попробовать, что тебе тут неясно? – консультант раздраженно кривит губы, пытаясь скрыть внутреннее волнение и бушующий огонь. Он никогда раньше не убивал собственноручно. Всегда оставлял это для шестерок, ведь Джеймса привлекала сама игра, а не ее финал. Его гениальный ум получал несравнимое удовольствие от составления планов, сетей, сценариев. Но в какой-то момент любопытство взяло верх. Оно давно грызло подсознание консультанта, подобно песочным часам плавно и незаметно росло в своих размерах. А тут представился такой удачный случай, когда он присутствовал при последних минутах уже ненужного свидетеля. Так почему бы и не попробовать на вкус запретный плод? Себастьян сопротивляется недолго. Он хмуро пожимает плечами, но протягивает пистолет. Не ему сейчас оспаривать это решение и указывать на мораль. К тому же вряд ли убийство человека что-то сделает с рассудком его босса, он и без этого уже безумен, куда уж больше. Поэтому снайпер молча отходит в сторону, продолжая наблюдать за разворачивающейся картиной. Тонкие пальцы изучающе оглаживают ствол оружия. Стрелять Джим умеет, научился еще давно, когда не мог позволить себе охрану. Это даже пригодилось пару раз, правда в обоих случаях он всего лишь ранил нападавших на него людей. Позже Мориарти всегда говорил, что подвела рука и он промахнулся, но как можно промахнуться, стреляя на расстоянии трех-четырех метров? В этот раз мужчина был настроен крайне серьезно. Его глаза горели интересом и желанием, он плохо сдерживал нервное возбуждение. Кончик языка быстро прошелся между сухих губ. Джим поднял взгляд на пленного и на мгновение неприятно поморщился. Тот выглядел жалко. Грязный кляп по рту, подбородок испачкан в слюне и крови, шальные глаза безумно бегают от одного мужчины к другому, ища спасения. Но удача навсегда покинула этого человека, с этим уже ничего не сделать. Было немного обидно, что первой мишенью Мориарти станет беззащитный связанный человек, но во всех остальных случаях, когда необходимо убийство, его всегда совершает Себастьян. Сглотнув вязкую слюну, брюнет выпрямился и вытянул руку в направлении пленника. Если не приглядываться, то Джим вполне мог показаться уверенным и спокойным, но это только на первый взгляд. От Морана не укрылись лихорадочный блеск глаз и нервное покусывание губ. Мужчина волновался, он пытался выровнять дыхание, но ноздри все равно резко расширялись на выдохе. Самодовольная улыбка постепенно исчезла с лица, оставляя на нем сначала сосредоточенность, а затем прогрессивно растущее недовольство. Сухие губы поджались, между бровей образовалась небольшая впадина. В следующую секунду с глухим, но громким стуком пистолет упал на пол к ногам брюнета. Мориарти зажмурился, до боли сжимая веки, а затем распахнул глаза и быстрым шагом вышел из комнаты. Разумеется, Себастьян молча завершил начатое убийство. Разумеется, он пошел вслед за своим боссом. Разумеется, он ничего ему не сказал. Способность убивать дана не каждому. Только больные люди способны лишить жизни себе подобного и не чувствовать после этого никаких терзаний. На войне таких называют героями. В обычной жизни – маньяками. И поэтому у них свое понимание смерти, свои с ней отношения, в которые не стоит вмешиваться обществу с его устоями и моралями. Хладнокровное убийство – это дар, им и был наделен Себастьян. Джим же только подводил его к этому, давал цели и жертвы. Он был причастен самым прямым образом, он был поистине гениален, вот только талант к последнему штриху достался не ему.