***
Они познакомились несколько лет назад в одном из тренажерных залов, великое множество которых заполонило весь город. Максиму, едва выписавшемуся из больницы, где он пролежал почти полгода после аварии и прошел курс физиотерапии, не терпелось восстановить тонус своего тела окончательно. Он на дух не переносил чувство слабости, абсолютно не мог спокойно сидеть на пятой точке, когда ему было по силам сделать хоть что-то, чтобы помочь себе окончательно от него избавиться. Именно поэтому парень наплевал на предписания врача, убеждавшего пациента повременить с нагрузками, и отправился в знакомый спортзал. После часа упражнений на лебедке он мрачно, даже с некоторым презрением разглядывал свои трясущиеся от перенапряжения руки, когда за его спиной раздался спокойный голос: - Не гони так, оно от тебя никуда не денется. А надорвешься с первого раза, подумай, кому от этого станет хуже? Лесков, мгновенно вспыхнув раздражением, собрался очень заковыристо попросить нежданного советчика катиться к такой-то матери со своим личным мнением, но, оглянувшись через плечо и встретившись взглядом с незнакомцем, сжал челюсти, так ничего и не сказав. Может быть, потому, что не обнаружил ни толики того, что предполагал в нем увидеть. Приторное участие, еще более раздражающее сострадание и, наконец, глумливая насмешка – ничто из вышеперечисленного не омрачало спокойное выражение светлых глаз стоявшего позади мужчины. Максим внезапно почувствовал себя в высшей степени неловко, поерзал на стуле, угрюмо оценивая содержимое своего высокого стакана с минералкой, но обратиться к незнакомцу так и не соблаговолил. Тот начал разговор сам, оккупировав стул напротив Лескова, чем снова вызвал к жизни волну неприязни. - Александр, - представился незваный советчик и после секундной заминки, во время которой он устраивал спортивную сумку рядом с ножкой своего стула, негромко спросил: - Ты после травмы? Лескову волей-неволей пришлось выбирать линию ведения дальнейшей беседы. Он предпочел остановиться на нейтральном диалоге, подумав, что послать наглеца всегда успеет. - Максим. Да, после травмы, - нехотя буркнул он, отпил глоток прохладной минералки и, в свою очередь, поинтересовался, - Ты тоже? Кивнув официантке, поставившей на стол еще один стакан с тем же содержимым, что и у Лескова, Александр покачал головой: - Нет, сейчас просто стараюсь поддерживать форму, а вот четыре года назад восстанавливал после ранения обе ноги. Ты к какому тренеру записан? С этой случайной встречи и началось их знакомство, удивительно быстро переросшее в крепкую дружбу. Именно Зальцман заставил Максима пересмотреть некоторые взгляды на жизнь. Ну, то есть, как заставил: он попросту говорил с ним, ненавязчиво призывая задуматься над собственными поступками и их последствиями. При этом на лице Александра, своей воистину уникальной мимикой напоминавшем что-то подозрительно похожее на камень, всегда присутствовало невозмутимое выражение спокойствия, однако, после таких задушевных бесед Максу становилось стыдно за свою тягу к алкоголю и патологическую страсть к необдуманному риску. И он менялся, не сразу, конечно же. Болезненно тяжело преодолевал некоторые застарелые комплексы, находил удовольствие в том, в чем прежде его не видел никогда, и проникся к своему другу нешуточным доверием, только какое-то время спустя разглядев за маской дзен-буддиста стальной характер и сильную волю, многократно помноженные на доброе отношение к близким людям.***
Мда. Воспоминания в который раз за сегодняшний вечер разбередили горечь, еще не успевшую осесть на душе тихой грустью от потери лучшего друга. Слишком мало времени прошло с момента похорон Саши, и сейчас Максиму, как никогда, не хватало его дельных советов и участия. С хмурым взглядом окрестив первый попавшийся стаканчик врагом номер один, Лесков порывисто встал на ноги и, схватив мусорный пакет, отправил туда друг за другом все компрометирующие его рабочее место объекты. Оставил только темного стекла бутылку, которая, после некоторых раздумий, была помещена во второй ящик стола, и обиженно булькнувшую кладь старательно замаскировали журналами и бумагами. Сверившись с наручными часами, парень подхватил со стола фонарик, прикрепил к ремню связку ключей и отправился на плановый обход. Такая работа Максиму нравилась. Она не являлась пыльной, давала возможность побыть наедине с самим собой, чему обитавший внутри мизантроп был счастлив вдвойне, а оплата данной трудовой деятельности была удивительно высока. Может быть, этот факт был связан с тем, что в последние два года наблюдалась большая кадровая текучесть, и директора решили именно таким способом привлекать и удерживать будущих работников на нужном месте. Может быть. Вот только люди все равно здесь долго не задерживались, за исключением пары старожилов в виде начальника охраны Ларского и его ближайшего друга, к посту которого в этот момент как раз и направлялся Максим. «Миллениум» представлял собой громадное здание в пять этажей общей площадью в несколько тысяч квадратных метров, с бесконечным множеством бутиков, кафе, всевозможных узкоспециализированных магазинчиков, парой недурственных ресторанов и прочими насущными заведениями, которыми славится любой уважающий себя торговый центр, если его главный девиз – «Все для удовольствия посетителей». Поэтому для поддержания порядка в таком внушительном архитектурном шедевре требовалось иметь несколько постов охраны на каждом из уровней и хороший штат подготовленных ребят. Днем они работали все без исключений, а в ночное время вахту принимала смена новых блюстителей спокойствия, после тщательной консервации всех этажей размещавшихся в двух дежурных комнатах, что находились на противоположных сторонах цокольного этажа. Все, кроме одной, стены этих помещений были замощены стеклами в три четверти вертикальной поверхности, за ними находился небольшой диванчик для ожидающих, а также современный шкафчик для хранения журналов с записями посещений и происшествий. И, конечно же, рабочий стол самого охранника, с уставленными на нем в два ряда мониторами от камер слежения, обслуживающих свою половину этажа. Если опустить давящий с трех сторон невнятный сумрак, в котором только частично угадывались очертания обстановки за пределами ярко освещенного лампами наблюдательного поста, то это самое рабочее место вполне можно было назвать уютным. Отмеряя мраморные плиты пола шагами, Лесков завернул в очередной проход между бутиками и оказался в центральном зале, впускавшем в себя разноцветные блики огней города через двойные пластиковые двери, миновал тихо журчавший в середине шестиугольный фонтан и вступил во владения своего коллеги. Насущной потребности в сжатом ладонью фонарике не было, так как парень знал весь путь до мельчайших деталей. За еще одним из трех поворотов тьма расступилась, являя глазам сторожевой пост. Замедлив шаг, Максим с легким недоумением обозрел пустую комнату за стеклами и начал настороженно прислушиваться к окружающему пространству, когда со стороны открытой в помещение охраны двери раздался приглушенный мат. Подавив смешок, он, стараясь издавать как можно меньше шума, подобрался к объекту и с любопытством заглянул внутрь. Его взору предстал упитанный зад Андрея Ковригина, по каким-то своим невероятно важным причинам забравшегося с головой под стол. Расплывшись в предвкушающей ухмылке, Макс бодрым, громким голосом спросил: - Привет, Андрюха! Чем занимаешься? Громкий звук удара, символизирующий неизбежную в таком положении встречу затылка с крышкой стола, еще пара непечатных витиеватых эпитетов и Ковригин, выбравшись из своего убежища, смерил Максима злобным взглядом: - Ты, блядь, совсем, что ли, рехнулся, Лесков?! Предупреждать о своем визите тебя не инструктировали? Вскинув в защитном жесте обе руки, Максим даже отступил на шаг обратно в зал, уже оттуда миролюбиво говоря: - Эй, да ладно, не кипятись, Андрей. Мы же всегда обходы делаем в одно и то же время. Откуда я мог знать, что ты так резко отреагируешь? – Зайдя обратно в комнату, парень устроился на диване, в то время как все еще разъяренный его недетской шалостью охранник поднялся на ноги и опустился в вертящееся кресло, хмуро разглядывая визитера. – Ты чего там делал-то? Утерев бисеринки пота со лба вынутым из кармана платком, Ковригин спрятал его обратно и решил сменить гнев на милость, раздосадовано махнув в сторону одного из мониторов: - Да, сука, опять эта камера глючит, - пожаловался он. - Минут пятнадцать назад начала моргать, потом пошли помехи и на тебе! Думал, кабель пережали столом, полез посмотреть, а тут ты, как черт из табакерки, ей-богу! Никогда больше так не делай, понял? – Закрепив свою угрозу еще одним сумрачным взглядом, Андрей поскреб небольшую бородку и спросил: - Ты, кстати, ничего по дороге сюда не заметил? На мониторе камеры, бывшей предметом разговора, действительно не было видно ни черта, кроме быстро сменяющих друг друга черно-белых полос. Максим сощурил глаза, присматриваясь к суматошному мельтешению, тряхнул головой, отгоняя навязчивую повторяющуюся картинку, и пожал плечами: - Нет, да я особенно-то и не разглядывал те углы, в которых камеры закреплены, - и, чтобы загладить вину за оказавшийся слишком уж удачным проступок, предложил: - Ну, давай я схожу, посмотрю камеру, подергаю провод, проверю сигнал, а ты мне по рации скажешь, каковы успехи. Все еще качая от досады головой, Андрей, выслушав коллегу, с облегчением заулыбался: - Вот это я понимаю извинение! – одобрил он, закидывая одну ногу на другую. – Только давай сначала перекурим это дело. А, черт, забыл, ты же у нас культурист, бросил. Скажи, откуда в тебе такая тяга к необдуманным поступкам? Что может быть лучше сигаретки после двух часов воздержания? С некоторым злорадством отметив проступившую на лице Максима укоризненную мину, Андрей, чувствуя себя отмщенным этой маленькой, пришедшейся на больное место шпилькой, со смешком махнул рукой: - Ладно, ладно. Обойдемся без перекуров. Это камера Б-4. Совсем она в последний месяц разбаловалась. Все еще хмурясь от напоминания о никотине, Лесков поднялся на ноги и залихватски безошибочно поймал ладонью подкинутый в воздух фонарик, уже на выходе из комнаты задавая резонный вопрос: - Так что ж ты техникам не скажешь, раз она так часто чудит? Давно бы уже заменили. Б-4, говоришь? Где именно расположено злосчастное оборудование, он знал, потому, больше ни на что не отвлекаясь, быстрым шагом направился в сторону центрального зала. Камера висела на угловой стене кафетерия «Summer City» и была предназначена для просмотра площадки входа в оный, так что по мере приближения к заведению Максим сбавил темп и напряг зрение, стараясь еще издали приметить маленький огонек под потолком. Фонариком он по-прежнему не пользовался, чтобы не сбить самого себя с толку ненужными бликами. Когда до угла кафетерия оставалось несколько метров, а на фоне внушительной входной двери явственно проступили темные очертания аппаратуры слежения, Лесков прищурился, даже не заметив, как затаил дыхание. Камера, замерев на пару секунд в одном положении, пришла в движение, поворачивая объектив прямо на него, о чем свидетельствовала красная точка датчика. Как под прицел взяла, невольно подумалось Максиму. Мысль, нехорошим предчувствием натянув нервы, заставила поежиться. И именно в этот момент боковое зрение уловило справа неясное движение. Дернувшись, Максим резко повернулся, мгновенно щелкая кнопкой фонарика, перевел круглый луч света в ту сторону и… уставился на свое отражение в боковом стекле кафе. Глупо моргнув один раз, он с облегчением негромко чертыхнулся, расслабляя плечи. Ожившая рация, каркнувшая включением связи, заставила Лескова вздрогнуть еще раз и вопросила голосом Ковригина: - Ну, что там у тебя? - Мент в пальто, - немедленно отозвался мрачным голосом Макс, чувствуя, что теперь они действительно в расчете. – Сигнал есть, видимых повреждений кабеля… - быстрый росчерк фонариком по проводу - …нет. Обзорный угол держит. - Черт знает что. У меня по-прежнему помехи. Вздохнув, Максим еще раз посмотрел на камеру, теперь уже повернувшуюся к нему боком, и проговорил: - Нет, я, конечно, могу притащить стремянку, только сдается мне, все это пустая трата времени. Отключи ее до утра, составь рапорт и расскажи во время пересменки Семенычу о халатности технического отдела. Он, по старой дружбе, даст сверхзвуковой ход твоей кляузе, и все через пару часов будет в ажуре. На том конце с полминуты молчали, затем динамик рации снова ожил: - И откуда ты такой умный на мою голову? Хотя, надо признать, в твоих словах есть резон. Ладно, Максим, спасибо за помощь, считай, обходами обменялись. Я к тебе через пару часиков на чай загляну. - А куда ж ты денешься, старый барсук, заварка-то у меня осталась, - хмыкнул парень, обойдясь на этот раз слушателем в виде той самой камеры, выключил фонарь и двинулся к своему посту. Стеклянную стену кафетерия он предпочел проигнорировать, может быть, именно поэтому не заметил, как его отражение, замерев на долю секунды, дернулось и только потом послушно заскользило следом, тенью ложась позади. Ковригин, как и обещал, заглянул ближе к четырем утра, сияя улыбкой и требуя свежего кипятку. Его появление отвлекло Максима от просмотра очередного выпуска «Men’s Health», которым он занялся сразу после того, как умостил бутылку с оставшимся портвейном на прежнее место во втором ящике стола, кляня себя за забывчивость. Память настойчиво твердила, что он уже делал это перед отправкой на обход, но Лесков, пожав плечами, решил не акцентировать на этом происшествии чрезмерное внимание, а уже через пару глянцевых страниц совершенно о нем забыл.