***
В нужный полицейский участок Максим прибыл с пятиминутным опозданием. Он поспешно дернул на себя входную дверь, спасаясь в прохладе коридора от палящих лучей солнца, которое радовало своим чрезмерным вниманием очарованных поздней весной прохожих. Добираться пришлось на такси, так как после той аварии почти трехлетней давности он был лишен водительских прав. Да и зачем ему права, раз собственных колес тоже больше не имелось? Сняв солнцезащитные очки, Лесков широкими шагами преодолел расстояние, отделявшее вход от поста дежурного, дождался, когда на него вопросительно посмотрит сидящий на стуле грузный мужик, и проговорил: - Добрый день. Моя фамилия Лесков. Меня должен ожидать Денис Жуков, помощник патологоанатома. Хмурые брови на лице дежурного разошлись в стороны, он кивнул и пробасил: - Да, да, он предупреждал. Ваш паспорт, пожалуйста. Максим со вздохом полез во внутренний карман джинсов, вынул удостоверение личности и положил его на деревянную панель открытого окошка, облокотился на нее и принялся ждать, когда полицейский закончит официальную процедуру записи его имени в журнал посещений. Через несколько минут дежурный вернул ему документ и кивнул в сторону решетчатой двери, нажимая на невидимую со стороны Максима кнопку. Послышался писк и щелчок разблокированного замка. - Сейчас направо, до конца коридора, потом снова направо, а там уже не ошибетесь. Их кабинет трудно не заметить. Поблагодарив за полученную инструкцию, Лесков миновал пост и направился в указанном направлении. Да, дверь в отделение судебной медицинской экспертизы было действительно трудно пропустить. Она единственная была здесь непорочного белого цвета, от которого аж глаза резало. Деликатно постучавшись, Максим заглянул внутрь: - Здравствуйте, мне нужен Денис Жуков. В просторной комнате царил идеальный порядок, несмотря на многочисленные столы и всевозможное медицинское оборудование. Все было выдержано преимущественно в белых или светлых тонах, за исключением большого книжного шкафа около дальней стены, так что Лесков, засмотревшись, не сразу заметил седоусого пожилого мужчину, склонившегося над одним из микроскопов. Тот, нехотя оторвавшись от своей работы, окинул его взглядом поверх больших очков и, повернув голову в сторону второй двери, позвал: - Денис, к тебе посетитель. Пока живой. После чего, как ни в чем не бывало, вернулся к своему прежнему занятию, кинув опешившему от такой характеристики Максиму: - Подождите, пожалуйста, в коридоре, молодой человек. В лабораторию я вас в таком состоянии запустить не имею права. По достоинству оценив специфический юмор, Лесков хмыкнул и отступил на шаг назад, аккуратно прикрывая за собой дверь. Все правильно: либо ты закрываешь сердце, обрастая цинизмом, либо вовсе не работаешь на такой должности, как патологоанатом при судебной экспертизе. Ждать ему пришлось от силы минут пять. Дверь распахнулась, и к Максиму шагнул высокий сухощавый парень лет двадцати пяти, облаченный в такой же халат, что и его умудренный опытом коллега. Только вместо заключенных в оправу очков из-под коротко остриженной челки смотрели немного воспаленные, серьезные глаза. Молодой человек протянул руку, и Лесков отметил крепость рукопожатия, несмотря на общий субтильный вид. - Максим Сергеевич? - Просто Максим, можно на ты, — поспешно исправил Лесков и, прежде чем Денис начал свою речь, полюбопытствовал, — Меня не оставляет в покое один вопрос: телефон пролежал здесь без малого месяц, естественно, разрядился и выключился, так откуда ты узнал пин-код? Моргнув, Жуков позволил себе короткую улыбку и пожал плечами: - Сим-карта не была защищена паролем. Давай пройдем к черному выходу, мне не хотелось бы попасться с этим на глаза следователю, — парень показал взглядом на желтый пакет в руке, развернулся и пошел вперед по коридору, указывая дорогу. Максим покачал головой и двинулся следом, ничего не имея против такого условия. На развилке они свернули в неприметное ответвление и вскоре вышли на свежий воздух. Это крыльцо вело на стоянку для патрульных машин, которая обросла высоким, пышным шиповником с редкими вкраплениями сирени, между кустами при ближайшем рассмотрении нашлись несколько лавочек. Выбрав самую затененную ветвями с душистыми соцветиями, нависавшими прямо над деревянными полированными дощечками, Денис устроился на сидении и выжидательно посмотрел на своего спутника. Максим, кинув быстрый взгляд в сторону окон второго и третьего этажей, разместился рядом: - К чему такая скрытность? Жуков достал из кармана халата пачку сигарет, предложил ее собеседнику и, получив отказ, прикурил, старательно выдыхая дым в другую от Максима сторону: - Видишь ли, передача личных вещей дозволяется только ближайшим родственникам, так что меня за такое по головке не погладят. Серьезного ничего не припишут, но матерный нагоняй и умственную пометку я заработаю. Но этот пакет – не единственная причина, по которой я хотел встретиться. Подавив желание отсесть чуть дальше, чтобы не чувствовать запаха никотина, Лесков заинтригованно приподнял брови, стараясь не обращать внимания на кольнувшую сердце тревогу. Ободренный его молчаливым согласием к дальнейшему разговору, Денис негромко проговорил: - Извини, что приходится снова поднимать эту тему, но я должен тебе кое-что рассказать, хотя перед этим обязан честно предупредить: что бы я ни делал, до чего бы ни докопался, дело уже не откроют. Парень – самоубийца, а в свете сделанных мной выводов, для нового открытия этого дела нам требуется завести новый отдел, причем с паранормальным уклоном. В общем, тебе решать, стоит мне посвящать тебя в свои изыскания или нет. Внимательно слушавший Максим при упоминании о невозможности продления следствия резко повернулся лицом к собеседнику и хотел было зло процедить, зачем, мол, тогда перетряхиваешь память о друге, но закрыл рот и с недоверчивым скептицизмом дождался окончания вводной речи Жукова. За этим последовала долгая пауза. Лесков, опустив подозрительное упоминание о новом отделе, всерьез задумался над резонным предупреждением. Он и сам прекрасно понимал, что смерть Александра оставила слишком много вопросов, чтобы быть банальным самоубийством, но дирекция торгового центра весьма негативно относилась ко всем упоминаниям об этом инциденте. Сам Лесков получил выговор и штраф «за наведение смуты в рядах работников ТЦ» и вынужден был молча скорбеть о своей потере. Может быть, находись на месте Зальцмана кто-то другой, ему были бы решительно безразличны обстоятельства гибели человека, но только не в случае с лучшим другом. Подняв решительный взгляд на ожидающего ответ Дениса, Максим сказал: - Я хочу узнать правду, какой бы она ни была. Жуков не без интереса наблюдал за сменой выражений на подвижном лице парня. Сам он, в отличие от своего седоусого наставника, пока еще не научился хитрой науке пропуска необычного в угоду гладкости нужного отчета. Смерть уже не вызывала в нем задумчивого понимания тщетности бытия, от подобного студенты медицинских институтов избавляются на первых же практиках с участием прозекторского стола. Но ценить по достоинству загадки, связанные с этим печальным событием он умел всегда. Так что теперь Денис с некоторым нетерпением ожидал решения Лескова, но не торопил, а когда тот высказал свое мнение, с готовностью приступил к пояснительной части: - Я подготовил копию отчета о вскрытии со своими пометками, она в пакете, но не будем забегать вперед. Началось все с того, что Анатолий Лаврентьевич, уйдя на обед, сказал мне сделать анализ крови поступившего недавно парня, а уже потом мы вдвоем должны были начать вскрытие. Я провел все требуемые тесты, а когда получил результаты и сверился по рапорту с датой смерти, нервно курил на этой самой лавочке. Не вдаваясь в специфическую терминологию, скажу следующее: по данным следствия труп был обнаружен и привезен в лабораторию в один и тот же день, а вот анализ крови говорил о том, что с момента смерти прошло как минимум семьдесят часов. При этом на теле не было ни единого признака даже первичного разложения! Как будто его заморозили на это время, но следов обморожения не нашлось. А они бы обязательно были, уж поверь мне. В общем, это какая-то временная аномалия, и я решил продолжить исследования, но, к сожалению, больше в результатах тестов ничего не нашел. Скорый приход моего наставника повергал в уныние. Уж кто-кто, а Анатолий Лаврентьевич никогда бы не позволил мне оставить в рапорте даже намек на все те странности, что я обнаружил. Но мне опять повезло: его вызвали на другое дело, а я получил распоряжение делать вскрытие самостоятельно. И теперь мне нужно, чтобы ты, Максим, рассказал мне все, что тебе известно о смерти своего друга, прежде чем я покажу тебе снимки. На последних словах Лесков заметно вздрогнул и вышел из оцепенения, в котором прибывал все то время, пока длился рассказ. Казалось, он слушал, даже понимал, но принимать отказывался. Слишком странными фактами снабдил его Денис, чтобы они сразу и плавно улеглись в его далеком от медицины сознании. Мысли в голове суматошно налезали одна на другую, перемешивались в полный сумбур и порождали нечто новое, пугающее до икоты своим мрачным смыслом. Сейчас Максим, как никогда до этого, жалел, что бросил курить. Но Жуков, потянувшись за новой сигаретой, ждал от него внятного рассказа о произошедших событиях, поэтому Лесков сглотнул пересохшим горлом, взял себя в руки и негромко произнес: - Даже не знаю, с чего начать. Думаю, описывать тебе работу ночного охранника не имеет никакого смысла, так что давай я начну с того дня, когда Саша пропал. Денис кивком головы подбодрил собеседника, терпеливо и в то же время крайне заинтересованно дожидаясь, пока тот соберется с мыслями, а когда Максим, наконец, заговорил, весь обратился вслух, чтобы не пропустить ни единого слова. - Мы всегда работаем по двое. Моим напарником был Александр. Собственно, это я его привел в торговый центр и порекомендовал в ночную охрану. Мы были знакомы до этого два с лишним года, и лучшего компаньона для подобной совиной работы я и представить не мог. Он прошел испытательный срок и уже две недели как был на основном окладе, когда в одну из ночей, во время стандартного обхода, я не застал его на посту. Мне не требовалось никакое шестое чувство, чтобы понять – случилась беда. Знаешь, Денис, за всю свою жизнь я ни разу еще не встречал более обязательного человека, чем Саша. Он даже записку на стекле оставлял, выходя на 5 минут в туалет! Но я еще полчаса носился по первому этажу, заглядывал во все незапечатанные помещения и тупики, проверил входные двери и боковые для персонала, а потом забил тревогу. Приехал наш начальник смены, вызвали полицию, провели обыск здания, вот только все было впустую. Ближе к утру они законсервировали все камеры слежения и уселись проверять записи, а меня отвезли в ваш участок для дачи показаний по подозрению в причастности к исчезновению моего друга. Максим перевел дыхание и опустил взгляд под ноги, до белых костяшек сжимая сцепленные пальцы рук. Ему вдруг стало не по себе от одной мысли, что такие подозрения служителей правопорядка могли быть допустимы по отношению к нему. Он не привык настолько открыто демонстрировать почти незнакомому человеку свою боль, и не продолжал рассказ, пока не овладел собой в достаточной степени, чтобы не скрипеть зубами от злости. - Я был еще в участке, когда следственная бригада вернулась из «Миллениума». Они привезли с собой записи и попросили меня их посмотреть. На пленке, пестревшей помехами, отчетливо было видно, как Саша раньше положенного для обхода времени покинул свой пост и куда-то направился. Следующие кадры, уже с другой камеры, показали, как он зашел в один из проходов на мою сторону этажа, а следом за ним направилась незнакомая мне женщина. Понимаешь, еще один поворот, и он вышел бы прямиком к моему посту, но этого не случилось, а больше живым я его не видел. Лескова передернуло от воспоминаний, а внимательно слушавший Денис на этом моменте явственно почувствовал, как по загривку, несмотря на жаркую погоду, сползают за шиворот холодные, липкие капли пота. - Меня отпустили ближе к полудню, на работу сказали явиться согласно расписанию. Я много раз набирал номер Саши, но после положенной минуты дозвона и неизменных длинных гудков постоянно был обрыв связи. Я два дня не находил себе места, а все следующее дежурство, как заводной, бродил по первому этажу. Когда пришло время утренней пересменки, явился мой начальник, и мы, следуя неизменной инструкции, в первую очередь обошли всю подведомственную ночным охранникам территорию, уже направлялись открывать входную дверь, и тогда я заметил его. Александра. Он стоял в кафетерии «SummerCity», спиной к дальней стене, вытянув руки по швам, и даже сквозь разделяющее нас стекло и пространство в упор прошивал меня тяжелым взглядом пустых глаз. Мы с Ларским проходили этим маршрутом пять минут назад, и я могу поклясться, что в закрытом изнутри кафе не было ни единой души. Глаза Жукова распахнулись, и по расширившимся зрачкам было видно, какое именно впечатление произвел на него этот рассказ. Он перевел задержанное дыхание, выкинул, наконец, оставленный без внимания, истлевший бычок и замер, неестественно выпрямив спину. Максим, сгорбившись под гнетом картин недалекого прошлого, молчал, а Денис понятия не имел, что сказать, тяжело переваривая услышанное. Гнетущую паузу в их беседе спугнул громкий говор одного из полицейских, что-то крикнувшего товарищу у главного входа. Оба вздрогнули от неожиданности, осознавая, где они находятся и что следует поторопиться, пока главный патологоанатом или еще кто-то не направился на поиски молодого сотрудника. Максим повернулся к Жукову и негромко закончил: - Я понятия не имею, что написали в официальном протоколе, но свидетелей, которые подтвердят тебе правдивость моих слов, полно. - Я верю тебе, — без тени колебания отозвался Денис и невнятно пробормотал, — Значит, я оказался прав. Три дня. Спохватившись, он полез в желтый плотного картона пакет и, вынув несколько распечатанных на принтере снимков, протянул их Лескову: - Предупреждаю, зрелище не для послеобеденных бесед. Когда я делал вскрытие, это сразу бросилось мне в глаза. Вот тут, смотри, — он царапнул коротко остриженным ногтем по цветной фотографии сердца, еще находящегося в грудной полости. – Что ты видишь? Лесков подавил рефлекс, тошнотворным напором подкативший к горлу, и постарался абстрагироваться от того, на что именно он смотрит, чтобы понять причину, по которой он держал сейчас в руках эти снимки. У него получилось на удивление быстро, и вот уже глаза, сузившись, внимательно присматривались к темным пятнам на жизненно важном органе любого человека. - Это что, синяки? – неуверенно спросил он у Дениса. - Вот именно! Синяки! – Жуков, казалось, обрел прежнюю невозмутимость, попав в родную колею. – Самое странное то, что они как две капли воды похожи на отпечаток человеческой руки. Я впервые вижу подобное. Максим с недоверием, порожденным объявшим его ужасом, вскинул глаза: - Погоди! Ты хочешь сказать, что ему кто-то раздавил сердце? - Хуже. Этот кто-то раздавил ему сердце, ни одним надрезом не повредив внешней оболочки тела, то есть кожу. Я не знаю, как такое возможно, Максим, не спрашивай меня. Лесков все еще осознавал увиденное, когда Денис, глянув на часы, заторопился: - Послушай, у меня кончился перерыв и я должен идти. Если ты не против, я хотел бы созвониться и обсудить все, что мы сейчас друг от друга узнали. Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я решил тебя побеспокоить. И почему никак не мог приложить эти улики к делу. Их бы высмеяли или просто проигнорировали, заставив переписать. Да они бы не дошли до следователя! Анатолий Лаврентьевич всегда перепроверяет мои отчеты и корректирует их. Выпалив все это на одном дыхании, Жуков нетерпеливым жестом поманил Максима за собой, воровато озираясь на распахнутые по жаре окна. Открыв для него боковой вход в ограде, неприметный из-за густой растительности, он с жаром пожал Лескову руку, махнул на прощание и быстрыми шагами устремился к двери, через которую они выходили каких-то сорок минут назад. Максим же, бросив быстрый взгляд на желтый пакет, поспешно отошел от здания полиции и достал из кармана телефон, чтобы вызвать такси.***
До своей квартиры Лесков добрался только спустя полтора часа. Заканчивающийся рабочий день выгнал на проезжую часть многочисленные легковые машины со спешащими по домам людьми внутри. Пройдя в единственную просторную комнату, он оставил пакет на кофейном столике и первым делом вытянулся на кровати, прикрывая глаза. В голове царила гулкая пустота. Пока машина стояла в пробке, у него была уйма времени многократно прокрутить в памяти состоявшийся разговор, не несший в себе ответов, а только добавивший вопросов к уже имевшимся. Под закрытыми веками мельтешили картины из прошлого, в котором Александр был жив: их первая встреча, помощь в тренировках, вечера за игрой в покер или шахматы, или просто просмотр футбольного телеканала. Убаюканный живущими в душе воспоминаниями, Максим не заметил, как провалился в обволакивающий со всех сторон, густой сон. Он видел Сашу. Они снова сидели в креслах за кофейным столиком и задорно спорили о какой-то мелочи. Точнее, это Максим с жаром доказывал свою точку зрения, а Александр в своей невозмутимой манере один за другим приводил весомые контраргументы, и только неуловимый для посторонних огонек в светлых глазах выдавал его истинный интерес к происходящему. Внезапно, друг оборвал свою речь и внимательно, и в то же время печально посмотрел на Максима, а потом начал говорить, но слов было не разобрать. Обеспокоенный такой переменой Лесков силился осознать, о чем идет разговор, но все было тщетно. В комнату через открытый настежь балкон просочился аромат тревоги, впитался в занавески, прокрался под покрывало на кровати, скользнул по полу, а добравшись до ног Максима, сковал их неестественным холодом, выдергивая из объятий беспокойного сна. Подскочив на постели, парень сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, обводя затопившие квартиру сумерки шальным взглядом, вытер со лба бисеринки пота и решительно направился в ванную. Приняв контрастный душ, Максим вернулся в комнату, прямо на пол скинул с кровати покрывало и забрался под одеяло, моментально проваливаясь в очередной омут дремы. На этот раз без сновидений.