Запретные чувства

Утро пришло на удивление быстро. Сегодня я, как ни странно, совсем не чувствовала на себе этот взгляд, его просто не было... Никого не было в темноте комнаты... Но это не помешало мне проснуться рано утром в холодном поту, с учащённым сердцебиением и влажными от слёз глазами... Теперь я не бежала от темноты комнаты, не боялась подступающих ко мне шагов. Я бежала от своих собственных чувств... Таких ярких, таких сильных и таких запретных... Всё, что я таила днём, мало того, что выливалось в вечернюю истерику, оно ещё и в сон мой проникало... Я чувствовала всё. Всё, что боялась почувствовать днём. Чувствовала каждым своим вдохом, каждой клеточкой своего тела. Я даже чувствовала его тепло, его запах, его дыхание. Я позволяла себе делать то, чего днём никогда бы не сделала... И это было для меня самым настоящим кошмаром... Моим собственным адом... Но всё исчезло, стоило лишь открыть глаза. Разум возвращался, а чувства вновь зарывались поглубже, закрывались на замок, сидели тихо-тихо, накапливались и ждали... Ждали, пока я не останусь одна, чтобы сбить меня с ног, выплеснувшись наружу. В коридоре слышались приглушённые голоса тёти с дядей. Дядя, как всегда, поторапливал жену, по часу проводившую возле зеркала, а она, как обычно, не спешила торопиться, нанося макияж на своё и без того идеальное лицо. А потом, чертыхаясь, наспех выпивая остывший кофе, они торопились на работу. Накинув халатик, я решила принять душ и взять себе маленькую фору, чтобы окончательно настроиться на день до того, как Тошка проснётся. – Доброе утро, – поприветствовала я тётю, всё ещё стоящую перед зеркалом. – Доброе утро, Оленька, – улыбнулась она своему отражению в зеркале, затем обернулась. – Ну, как я выгляжу? – Как всегда превосходно! – Скажешь тоже, – хмыкнула она и, вновь посмотрев в зеркало, стала красить губы. – Хорошего дня, – пожелала я родственникам и скрылась в ванной. Ванная у них не закрывалась, поэтому расслабиться удалось лишь через пару минут, когда хлопнула входная дверь и щёлкнул замок. Времени у меня в запасе должно было быть достаточно: Тоша проснётся не раньше, чем к семи, поэтому торопиться было некуда. Понежиться в ванной было настолько приятно, что совсем не хотелось её покидать. Ожог уже не болел и не реагировал на воду, вода обволакивала тело, успокаивая. А аромат лаванды, проникая в сознание, расслаблял и прогонял остатки ночных кошмаров. Обтираясь полотенцем, мыслями уже находясь на кухне, я быстро соображала, что же приготовить на завтрак. И как раз в тот момент, когда собралась обернуть полотенце вокруг тела, дверь открылась... Я видела его зеркальное отражение и как никогда раньше чувствовала его присутствие спиной. Взлохмаченный после сна, в одних боксерах, он стоял неподвижной статуей и не дышал вовсе, пристально глядя на моё отражение в огромном зеркале. Я тоже боялась сделать вдох, чувствуя себя в ловушке между братом и его отражением. Наспех запахнув полотенце вокруг тела, я хотела было сказать, что уже ухожу. Но брат пришёл в себя раньше. – Извини, – тихо проговорил он, отведя взгляд, – я думал, ты ещё спишь, прости. Старательно унимая дрожь в голосе, я обернулась и, стараясь не смотреть в его глаза, выпалила на одном дыхании: – Нормально всё. Я уже выхожу, ванная в твоём распоряжении. Жду к завтраку. Я двинулась к выходу, он тем временем к раковине, и это сыграло злую шутку... В узком проходе между ванной, душевой кабинкой и стиральной машиной места для двоих было катастрофически недостаточно. Одно лёгкое прикосновение двух тёплых тел друг к другу, и в воздухе будто заплясали электризованные частицы. Дыхание спёрло, разум и зрение заволокло туманом. Всё, что я почувствовала в следующую секунду, - это сильные руки брата на моих бедрах, а потом пропала... Всё происходило так быстро. В один миг вдруг всё перевернулось. Только что я стояла на прохладном кафеле и вдруг сижу на стиральной машине, прижатая братом к самой стене, а кожа горит от касания к ней таких любимых, таких желанных мною губ. Полотенце стало вдруг ненужным и, рывком сорванное, полетело прочь. Всё тело пылало от желания. Его губы прокладывали влажную дорожку вниз от шеи, заставляя дрожать всем телом. На секунду закрыв глаза от наслаждения, я услышала его сладкий голос так тихо, так далеко и отстранённо: – Мне кофе с молоком. – А? Открыв глаза, я пришла в замешательство... Я стояла, обёрнутая полотенцем, на том самом месте, где парой минут ранее наши тела соприкоснулись друг с другом. Тоша стоял у раковины и брился... – Кофе с молоком, говорю, – улыбнулся он моему растерянному отражению. Часто моргая, переводя взгляд то на стиралку, то на брата, я не могла прийти в себя. Я, что, задумалась? Мне это всё лишь почудилось? Так реалистично... А потом вдруг вновь проснулась от стука в двери. Я лежала на диване в зале и не понимала, что творится. В комнату заглянула тётя, чтобы попросить купить продукты. Оставила список и деньги, потому что не может зайти к Антону, так как он всегда закрывает двери в спальню, и поспешно ушла, пожелав хорошего дня. Вскоре хлопнула входная дверь и щелкнул замок. Всё ещё тяжело дыша, будто от долгого бега, я вытерла тыльной стороной ладони капельки выступившего на лбу ледяного пота... Если я ещё не сошла с ума, то всё явно к этому идет... Разве это вообще реально?! Разве сны могут быть такими реалистичными, такими детальными. Разве можно видеть во сне всё до мелочей, а, главное, чувствовать... Разве можно спать во сне?! Видеть сны во сне… Надо либо брать себя в руки, либо уезжать отсюда к чертям собачьим. Пока вместо дверей выпускных классов я не увидела двери психиатрической больницы. С ходу решив, что мне поможет только отрезвляющий контрастный душ, я туда и направилась, по дороге начеркав на листе бумаги «занято» и закрепив на двери в ванную. Душ и вправду отрезвлял. Вместо геля с ароматом лаванды я, не задумываясь, взяла другой с пометкой «цитрусовая энергия». Запах лимона приводил в чувство. Копаться во сне я себе наотрез запретила, так же как думать о нём и о своих чувствах, которые пытались вылезти наружу. Я ни за что не сдамся в этой борьбе с самой собой. Вышла из душа я с более-менее трезвым разумом и сразу же, не давая возможности посторонним, ненужным мне мыслям проникнуть в голову, принялась готовить завтрак, включив музыку. Работала шустро, ни на что другое не отвлекаясь, поэтому не сразу услышала, как сзади прозвучало: – Доброе утро, Кукла! Ага, очень доброе. Добрее некуда. – Доброе, – ответила я с натянутой улыбкой и чмокнула брата в щеку. Завтрак прошёл без эксцессов. Болтали о планах на день. О том, что за покупками стоит сходить пораньше, так как синоптики обещают +40, а вот на пляж лучше идти после заката: вода будет теплой всю ночь. Покупки заняли практически половину дня, даже несмотря на то, что всё, что нужно, мы купили в одном месте. На единственном в городе базаре, на территории которого также располагался крупный торговый центр. А всё потому, что мы – это мы! Тётя, конечно, нашла, кого отправить по магазинам. Антон, разумеется, утверждал, что ему это не впервой. Но когда дело доходила до фразы: «Какое Вам молоко, трёх или шестипроцентное?» или «Вам рис какой, шлифованный, пропаренный, коричневый, круглозёрный, длиннозёрный?», мы обычно приходили в замешательство. Да, к тому же, до того, как приступить непосредственно к покупке продуктов, Тоша протащил меня через все вещевые ряды базара. Ему почему-то, несмотря на невыносимую жару, срочно потребовалось покупать нам обоим шмотки. Делать это именно с ним было невероятно легко и просто, потому что у нас был одинаковый вкус и мы всегда точно знали, что подойдёт друг другу и иногда даже выбирали друг другу практически одинаковые вещи. С мамой такими идеальными походами по магазинам я похвастать не могла, поэтому, когда мне нужно было купить, к примеру, зимнюю куртку или платье на новый год, я звала с собой именно его. Ну, а потом, само собой, не обошлось и без нескольких рядов со всевозможными сладостями… Тоша, он и есть Тоша. И когда мы, наконец, покончили с покупками и пообедали в кафе, время было далеко за полдень. На улице стояла такая жара, что, казалось, плавился асфальт. Прохлада квартиры оказалась для нас спасательным кругом. Весь остаток дня мы провели в комнате с зашторенными окнами и включенным кондиционером, а к закату пошли на озеро. Озеро было сегодня таким игривым и, в то же время, таким спокойным. Оно безоглядно принимало в свои просторы всех желающих и играло с ними мелкими волнами. Народу было много, но просторы берега были намного больше. Так как я плавала, как топор, мы с братом всё время держались ближе к берегу. Но и это не мешало замечательно провести время. Мы с ним много смеялись, дурачились, брызгались, гуляли по берегу и по пристани, пили лёгкие коктейли, танцевали и ныряли с дамбы. И вот, когда мне уже показалось, что беззаботнее этого вечера и быть не может, и на небо взошла полная луна, озарив своим светом озеро, мир вокруг вновь перевернулся. Я вновь стала чувствовать. Чувствовать всё… Атмосфера вокруг вдруг стала невероятно интимной. В лунном свете, практически обнаженный, он казался ещё привлекательней, ещё сексуальней. Его случайные прикосновения заставляли сердце трепетать, его взгляд стал притягивать ещё сильнее, его голос доводил до дрожи. Напитки становились всё крепче, разум – всё хмельнее, чувства, спрятанные глубоко в душе, подкрадывались всё ближе и ближе. Как бы я ни пыталась заглушить их алкоголем, у меня ничего не получалось. В конце концов, рана открылась именно в тот миг, когда мои губы были в сантиметре от его… А дальше лишь темнота…