Белое Чудо. Встреча.

      Новость об их гостях не прибавила никому решимости. В этом году соперником будет центральная школа магии из столицы. Плюс ко всему труппа и школьники прибудут в сопровождении группы поддержки, и это тоже повергло местных руководителей в легкий шок. Приедет много знатных вельмож и влиятельных лиц государства, но главным гостем станет брат самого императора, он же куратор всех школ. Жюри концерта будет состоять из пятнадцати человек, по семь из каждой школы, а председатель — родственник императора, он же почетный магистр, Сер Бруно.       За последние три года та школа никому не проигрывала, что и не мудрено: лучшие режиссеры и сценаристы, костюмы, да и, как поговаривали, привлечь кого-то из императорской труппы не стеснялись. Конечно, в качестве «работников» школы, что допускалось.       Труппа собралась на последнюю репетицию, но настроение было как на похоронах. Все говорили, что нет смысла сильно напрягаться, ведь даже если какой-то номер будет лучше, то их засудят. Маленькое собрание гудело и ворчало, пока не поднялся руководитель.       — Согласен с вами в одном — соперник достался более чем достойный, но всё, что я слышал о Великом герцоге Сере Бруно, говорит в его пользу. Он беспристрастен и объективен. Выступать мы будем, нет другого выбора. Школу подвести не можем.       — Мэтр, — сказал Алекс, — у меня есть вопрос: допускается ли использование магии в номерах. Чтобы было больше наглядности, так сказать.       — Только у меня такое чувство, Алекс, что ты что-то задумал, — с улыбкой ответил мэтр. — Ты не мог бы хоть примерно обрисовать свою идею, чтобы потом нам «по шапке» не надавали?       — Да в принципе нового ничего, просто я как-то пробовал текст песен представить в виде образов во время исполнения, создать иллюзию того, о чем пою. Мне проще показать, — и обратившись уже к другу, сказал: — Кость, помоги всё убрать и попроси ребят пройти в зал и освободить сцену.       Они вдвоем быстро освободили площадку. Пока Алекс обсуждал и рассказывал маэстро, что и как играть, Костик принес два сосуда с водой и поставил по краям сцены. Все, кто был в зале, с нетерпением и непониманием смотрели за этими манипуляциями.       Алекс закончил с музыкантом, вышел к залу и проговорил:       — Эта песня не совсем нам подходит, но она наиболее наглядно покажет, что я имею в виду. Маэстро, как будете готовы, начинайте.       Сказав это, он снял халат и распустил волосы, стянутые до того в хвост. Заиграла мелодия, довольно ритмичная, и с первыми аккордами Алекс тихо запел, вскинув руки вверх. Над сценой тут же заклубился густой туман, да такой плотный, что на мгновение скрыл и самого исполнителя. Юноша сделал шаг, второй, а туман преображался с каждым его движением и вскоре превратился в заснеженный лес. Снежок медленно, крупными хлопьями, плавая, опускался на землю, а в «ночном небе» ярко горели звезды. «У леса на опушке Жила зима в избушке...»       По заснеженной тропе в удивительно красивом наряде двигалась девушка-зима. Вокруг неё всё искрило и сияло. То здесь, то там она укутывала снегом деревья, сковывала льдом реки, отправляла в долгие странствия вьюги и, утомившись, возвращалась в свой дом. Алекс завел припев песни, и откуда-то из-за деревьев и сугробов появились зайцы и медвежата, пустившиеся в пляс. Синхронно выполняя движения, зверушки создавали особый шарм зрелищу. «Потолок ледяной, дверь скрипучая, За шершавой стеной мгла колючая. Как пойдешь за порог, всюду иней, А из окон парок синий-синий...»       Выплясывая народные танцы, лесные малыши ногами цепляли целые ворохи снега, которые, разлетаясь, падали на зрителей, вызывая непередаваемый восторг. Сам же Алекс в такт песни в точности копировал движения девушки-зимы. Или она копировала его... Было сложно разобрать, но двигались они синхронно и грациозно.       Сказать, что зал был в шоке — это ничего не сказать. В конце песни уже все ученики танцевали под незамысловатую мелодию. А когда над их головами пролетела «вьюга» — воздушный поток в виде кометы и лицом злобной старухи, обдавший всех в зале холодом и присыпавший снегом — все ахнули. Крутанувшись, «вьюга» исчезла в коридоре.       Песня стихла, и вот тут-то и началось. Все ученики и преподаватели побежали на сцену. Кто-то поднимал с пола остатки ещё не растаявшего снега, другие окружили Алекса, обнимая его. Ребята были просто поражены увиденным и однозначно смотрели на молодого мага, как на чудотворца.       Режиссер глянул на Алекса и сказал:       — Я так понимаю, это всё ты делаешь один. Я даже боюсь спросить как. Но Эту песню обязательно спой как воспоминание о недавней зиме. Это шедевр! Помощь, может, нужно какую?       — Да, не отказался бы. Будет красивее и зажигательнее, если наши ребята, что с танцевальными номерами, пары три-четыре, поддержат танец зверушек.       На том и порешили. Танцоры ещё оставались упражняться, все остальные пошли отдыхать перед концертом. ***       Они молча шли в сторону бухты. Костик то и дело поглядывал на друга и, не выдержав, сказал:       — У меня такое чувство, что что-то не так. Саня, говори, — тот поднял на него свои глаза, в которых пылала гамма чувств, но они находились в таком сумбуре, что невозможно было сказать, что в данную минуту испытывает человек и о чем думает.       Печаль всплывала на фоне безудержной радости, моментами доходившей до восторженности, сомнение плотно переплелось с решительностью, благодарность — с застенчивостью. И на каком чувстве остановился обладатель глаз, было не понять. Костик продолжал выжидательно молчать. И вот, что-то для себя решив и собравшись с духом, Алекс сказал:       — Кость, я счастлив, как никогда. Мне даже становится страшно, потому что не может быть столько хорошего сразу у человека, — он замолчал и застенчиво поднял глаза на друга. — Я хочу сказать тебе огромное спасибо. Если бы ты тогда не подошел на берегу, не остался тут со мной и не помог, всего этого бы просто не было, я не почувствовал бы и не испытал ничего из того, что со мной происходит. Мне даже не страшно выступать, почти. Без тебя я бы не справился.       — Саня, спасибо, мне приятно, что ты оценил мою помощь. Хотя я просто был рядом и составил тебе компанию, всё остальное делал ты сам и только сам. Вся сила в тебе. И не только магию я имею в виду.       Улыбнувшись, он сгреб в свои объятия Алекса. Тот сначала стоял, как истукан, а затем обнял его в ответ и, повернувшись, сказал на ухо:       — Спасибо тебе за то, что ты есть, — и замолчал, уткнувшись лицом куда-то в плечо.       Буквально считанные секунды они оба ощущали невероятную близость, могли вдыхать запахи и аромат друг друга, но уже через мгновение, как по команде, разжали объятия и, улыбаясь, пошли дальше, в их родную бухту. ***       Алекс стоял за кулисами и в расстроенных чувствах смотрел в зал, набитый, как говорится, под «завязку». В зале были все в самом полном смысле этого слова. Не считая всего состава учеников и преподавателей школы, вместе со служащими и работниками, тут присутствовали приглашенные гости с окрестных районов. Делегация школы-соперника была не менее впечатляющей. Все, кто прибыл, заняли добрую треть помещения, образовав наподобие анклава болельщиков, которые всеми силами — аплодисментами, речёвками, лозунгами — поддерживали свою команду. Хотя ко второму часу концерта стало понятно, что школа Алекса уступает по баллам гостям, и это было объективно: треть труппы гостей были профессиональными артистами, соперничать с которыми оказалось сложно. Но ребята и девчонки выдавали сегодня поистине удивительные номера. Выкладывались на все двести пятьдесят процентов. Бились за школу из последних сил, стараясь держаться на удивительно высоком уровне мастерства, показанного гостями.       Алекса начинала бить легкая дрожь, когда он представлял, что скоро его выход. Было решено, что он будет выступать в конце концерта, а не в начале. Подошедший сзади Костик положил ему руки на плечи, сдавил их, легонько встряхнув, а затем повернул Алекса к себе и, почти вплотную приблизившись к лицу, сказал:       — Вот он, момент истины. Иди и порви их. Ни о чем не думай. Просто иди и сделай. Против тебя у них нет ничего. Ты у нас не просто «Чудо Лесное», — он заулыбался. — Нет. Чудо как-то мелковато. Ты — Эксклюзив. Не терпится увидеть их лица.       В это время режиссер показал, что настало время Алекса.       Костя смотрел, как его друг дошел до входа на сцену, поправил челку, потом, подумав, снял завязку с «хвоста» и, распустив волосы, шагнул на сцену. Пропустить такой момент Костик не мог и поспешил обойти служебные помещения, чтобы оказаться в зале и все увидеть. Когда он вошел, Алекс как раз заканчивал рассказывать публике о природе края, в которой находилась школа, как тут красиво в разные времена года. Выглядел он сногсшибательно: черные одежды выразительно контрастировали с его белыми, длинными волосами.       Костя посмотрел на ту сторону зала, где сидели гости. Многие откровенно рассматривали красивого парня на сцене. Алекс отошел от края, поднял руки на уровень груди и замер. Из емкостей, что заранее были установлены, начал подниматься густой туман, но не как на репетиции только по сцене, а он расползался по всему залу так, что все оказались в нем. Субстанция была очень плотной — в метре ничего не видно. Тут уже и самому Костику стало интересно, что нового придумал его друг. И вот зазвучала музыка, и вместе с ней исчезли стены зала, пол, потолок. Буквально все, кто находился в зале, оказались на берегу их озера, на довольно большой поляне, где в нескольких метрах от них стоял удивительно красивый «ледяной» сруб. Школа возвышалась где-то на краю поляны. И вот по льду озера идет Алекс, а рядом с ним Девушка-Зима. Голос Алекса звенел в этой морозной красоте.       Зрители сидели с открытыми ртами. У самого Кости по телу бежали мурашки. Из тумана над озером показались шесть пар танцоров, Алекс же, продолжая петь, шел в сторону зала, рядом с ним шла и героиня песни, взмахом руки соорудившая ледяной помост для спуска в зал. Оказавшись среди зрителей, Алекс и девушка, взявшись за руки, продолжали шествие по залу. Каждый шаг девушки видоизменял окружающее пространство, окружая его льдом, инеем и снегом. Танцевальные пары, тоже последовав за исполнителем и оказавшись в зале, разделились, и каждый из них пригласил на танец себе нового партнера, так что ко второму припеву пар было уже двенадцать.       Музыка почти стихла. Плавно, словно движение волны, Алекс повел плечами, все в точности выполняла и его партнерша по танцу — девушка, олицетворяющая зиму. Выглядело это так завораживающе, необычайно красиво. Костик залюбовался грацией своего друга.       — Друзья, все вместе!       Раскинув руки в стороны, Алекс запел припев. Его волосы словно плавали в вихре снежной пурги. Танцоры на мгновение замерли и, подражая Алексу, раскинули руки в стороны и начали медленно двигаться по залу. «Потолок ледяной, дверь скрипучая, За шершавой стеной мгла колючая, Как пойдешь за порог, всюду иней, А из окон парок синий синий...»       Все в зале поддержали исполнителя: кто-то пел, кто-то танцевал. Другие зачарованно смотрели на это зрелище. Музыка стихла, и зал взорвался аплодисментами.       Алекс взмахнул рукой, низко поклонился и быстрым шагом прошел за кулисы. ***       Выходя на сцену, Алекс понимал, что если ничего не сделает, то под откос пойдет все: вся их подготовка, все старания его новых товарищей. Предложив на репетиции свой вариант исполнения, все так воодушевились, что сейчас просто трудились до изнеможения, выступая так, как никогда в жизни.       — Я никого не подведу, — сказал сам себе Алекс.       Оставалось только придумать, как и что сделать. Выходя на сцену, он специально не стал спешить, осмотрел зал, увидел расположившихся отдельным «лагерем» болельщиков соперников. Центр занимала знать, на балконах разместились те, кому не повезло попасть к сцене. И, конечно, лоджия руководства, где находился Хиноу, Елена и, судя по наряду, брат императора со своими приближенными. Само жюри было где-то в зале, его он не видел. Слева сидели ученики его школы и аплодисментами подбадривали Алекса. Он очень удивился, увидев, как трое девушек подняли и растянули большой плакат, на котором красовалась речевка в поддержку выступающего. Юный маг смутился и понял, что щеки начинает заливать предательская краска. Но это было приятно, что и говорить. Руки все еще немного подрагивали от волнения, но нужно собраться с духом, и как можно скорее.       Медленно начиная рассказывать историю края и красоты местного пейзажа, Алекс думал, как удивить, сделать выступление незабываемым. Как обычно, решение лежало на поверхности. Красоты края он им покажет и не только покажет, а сделает их осязаемыми. Он изменит не только сам туман, но и все, с чем он контактирует, изменит вид, свет. Медленно направляясь в центр сцены, он решил снять свой роскошный, расшитый причудливой вязью халат темно-синего цвета, выпустил рубаху наружу и подвязал ее поясом на манер русских нарядов. Чёрная, как ночь, рубаха и такого же цвета пояс контрастировали с белыми, распущенными волосами. Сами эти манипуляции на сцене вызвали общий интерес. Из зала раздавались выкрики, и, судя по ответному смеху, доносившемуся со стороны болельщиков соперников, в этом юморе ничего хорошего не было. Он шел и, как заклинание, твердил: только бы ребята все поняли, только бы поняли. Все, что он сейчас делал, шло в разрез с репетициями и тем, что было спланировано. Все, кто знал, что должно было происходить, собрались у выхода на сцену и смотрели. Непонимающие взгляды, шепот, растерянность. Один танцор, смотря на действия Алекса, сказал:       — Что ему не понравилось в том, как мы репетировали? Он все испортил. Как мы теперь выйдем и когда? Я говорил, что нечего связываться с этим «чудиком». Все испоганил,— гневно глядя на Алекса, закончил парень.       Стройная блондинка, ученица Елены, — а еще блестящий танцор — с усмешкой на лице сказала:       — Он пытается спасти наш концерт. Ты слепой? Не видишь, что мы продули по всем фронтам? Крис, очнись и хватит завидовать. Ему сейчас тяжелее всех. Арти, а ты что молчишь?       — А что отвечать на замечания придурка. И еще раз,— парень посмотрел в глаза сделавшего замечания,— назовешь его «чудиком» или как-то оскорбишь, вызову на бой. Так, всё, — Артем пользовался авторитетом у ребят, — рубахи на выпуск, подвязываем, как Алекс, и делаем, как он. По три пары с каждой стороны. Хисока, — обратился он к блондинке, — твоя правая сторона. ***       — ...а зимой, когда опускается ночь на долину, в ней происходят сказочные события.       Алекс подал знак, и заиграла музыка. Он, раскинув руки в стороны, закрыл глаза, и через мгновенье, произнося одно заклинание за другим, выстроил всю магическую цепочку. Что можно, закрепил, остальное пришлось держать на контроле постоянно. По ходу песни пришла идея придать объем и плотность «живности лесной», которую он выпустил для танца, но это уже было очень сложно. «Ребята молодцы!» — подумал Алекс, когда все вслед за ним спустились в зал и, поняв его намек, разделились, пригласили зрителей поучаствовать в номере. Они, конечно, не были танцорами, но пластика присутствовала. Его идея сработала на все «сто». Зал просто бурлил, и не было уже в нем «своих» и «чужих» болельщиков. Его оглушил гром аплодисментов.       Он поклонился и быстрым шагом направился за кулисы. Там тоже было светопреставление. Все подбежали к Алексу, хлопали по плечам, обнимали, говорили ему что-то, но он их не слышал. Ужасная головная боль так его накрыла, что он вполголоса простонал, и на лице появилась гримаса муки. Его лишь хватило проговорить чуть ли не шепотом:       — Прошу прошения, дайте мне десять минут. Немного кружится голова, наверное, от успеха.       Все, кто стоял рядом с ним, понимали, что он откровенно лжет. Молча пропустили его в отдельную гримерку, где, развалившись на диване, он обнял голову двумя руками, сдавил ее и замер.       В комнату кто-то вошел. Тихо подошел к нему. Алекс, поморщившись, проговорил:       — Ребят, дайте десять минут. Я, чего-то съел, и мне не хорошо. Я скоро выйду.       — Съели вы, молодой человек, порядка двенадцати заклинаний, пытаясь их проглотить одновременно, — проговорил Хиноу.       — Тринадцать, он и объемными их держал все время, — этот голос уже принадлежал Елене.       — Натворил там дел, а сам убежал? Сейчас публика всё тут разгромит, — говоря это, маг положил руки на виски парня, и боль медленно стала уходить.       Еще пара минут, и он уже открыл глаза и смотрел извиняющимся взглядом на Хиноу.       — Книги нужно читать все, а не выборочно. Тринадцать заклинаний держать под силу не каждому. Знал бы я, что вы собираетесь делать, не разрешил бы или разделил нагрузку на нескольких человек. А теперь вас ждет публика. Вы их, молодой человек, покорили. Отдуваться вам сегодня еще придется. Я уже собрал всех, кто нужен. Если что, они поделятся с вами силами и возьмут часть нагрузки. А сейчас живо на сцену, — и, уже улыбаясь, сказал: — Ты, мой мальчик, принес нам победу. ***       Когда он вновь вышел на сцену, наступила полная тишина. Все, как загипнотизированные, смотрели на парня, медленно шедшего к центру сцены. И только он хотел еще раз поприветствовать публику, как в гостевой ложе поднялся тот самый Сэр Бруно и, пристально посмотрев на Алекса, улыбнулся и сказал:       — Выступление было великолепным и, скажу честно, очень впечатляющим. Но жюри настаивает на выступлении без магии для окончательного вынесения вердикта. Ты готов спеть с представителями соперников? Так сказать, в честном поединке певцов, а не магов.       Алекс посмотрел на Бруно. Как он будет петь их песни, если не знает слов? И, как будто прочитав его слова, Бруно продолжил:       — Хиноу поможет и сделает всё, чтобы у тебя не возникали проблемы со словами.       — Давайте попробуем, я готов. ***       Сразу после их совместного выступления на сцене появился председатель жюри. Объявив победителя, вручил Переходящий Кубок Лидера школ Алексу, передал слово Серу Бруно, который хвалил таланты выступающих и говорил слова благодарности всем участникам.       Краем уха Алекс слышал, как говорили о новом исполнительском жанре и о том, как великолепно в школе Хиноу с этим справились. Тут же всех, кто был в зале — и участников и зрителей — пригласили в большой зал столовой, где были накрыты праздничные столы. Осматривая зал, он все никак не мог найти Костика, который, как никогда, был нужен ему. Именно сейчас и именно здесь.       Вся группа артистов выбежала на сцену. Он передал кубок кому-то из ребят, а сам хотел по-тихому уйти и найти Константина. Уже двигаясь к выходу, почувствовал, что его кто-то остановил. Рядом стоял Артем, ведущий танцор и маг-лекарь по профессии.       — Если ты задумал уйти, то это не самая лучшая мысль. Ты центральная фигура концерта и, поверь, не пройдет и пары минут, как тебя начнут искать. Тебе придется немного потерпеть, — наклонившись почти к самому уху Алекса, проговорил с улыбкой на лице: — Саня, я уже послал ребят найти его. Как только они его найдут — ты узнаешь.       Алекс резко посмотрел в его глаза. Он был шокирован тем, что кто-то догадался, узнал. Целый каскад мыслей пролетел в это мгновение в его голове и, как следствие, отразился на лице, так как тут же Артем добавил:       — Все нормально, я понимаю. Мне жаль, что мы с тобой не друзья, а только товарищи. Захочешь поговорить, я всегда к твоим услугам, а сейчас тебе, как виновнику нашей победы, нужно быть вместе со всеми.       Алекс не произнес ни слова, а лишь молча проследовал за Артемом. Только сейчас, идя сзади, он посмотрел на него по-другому, а не как на самого заводного и энергичного парня, который всегда был готов помочь всем. На репетициях, когда Мастер объяснял все так, как нужно было ему, Артем уже все организовывал правильно, и, самое странное, никто и никогда не был против его решений. Природный такт и способность чувствовать собеседника давали ему возможность со всеми находить общий язык. Даже сейчас, говоря Алексу, что он догадался о его чувствах, сумел не обидеть, не зацепить ни единым словом и добиться своего.       Дальше, как обычно, было застолье. Зал разделили столами таким образом, что все артисты сидели в центре, за столиками по шесть-восемь человек, причем по равному количеству от каждой школы.       Алекса пригласили к столу, за которым собрались в основном ребята и девушки, что помогали артистам за сценой. Сев лицом ко входу, он фактически не участвовал в разговоре, а только смотрел на дверь. Настроения у него не было никакого. Казалось бы, все уже позади, свершилось то, что они задумывали — победили там, где выиграть не планировали. В душе все смешалось, чувства обострились. Он ощущал дискомфорт. Того, кто помог ему справиться со всем, кто вел его до самого концерта, да и на нем незримо его поддерживал, сейчас не было рядом.       К нему неоднократно обращались, предлагая тосты в его честь, так как его выступление — это шедевр и так далее и тому подобное. Он соглашался, пригублял напиток, который напоминал слабоалкогольный коктейль, и ставил бокал. Просил прощения и в очередной раз оборачивался на звук открываемой двери. Примерно минут через сорок-пятьдесят Алекс тихо поднялся и вышел на широкий балкон, на котором частенько в летние вечера устраивались танцы. Сейчас же тут были расставлены большие бадьи с разными растениями, которые отбрасывали причудливые тени на поверхность мраморного пола. Уйдя в самый дальний угол балкона, он присел на лавочку и задумался.       Что с ним происходит? Почему ему так плохо, когда все вокруг выселятся и полны сил, а он как будто пустой. Почему так тоскливо на душе и хочется уйти ото всех? И тут же понимал, что быть одному как раз и нет никого желания. Он не знал ответа ни на один вопрос. Ему было просто плохо. Тоска все сильней сжимала сердце. И опять предательская память подсовывала ему обрывки стихов и песен, соответствующего настроения и содержания.       В это время кто-то подошел к лавочке и сел рядом. Алекс встрепенулся, как будто кто-то мог подслушать его мысли и рассуждения. Рядом был Артем. Он все так же добродушно улыбнулся и, положив руку на его плечо, сказал:       — Что-то ты сильно загрустил, — и, не дожидаясь ответа Алекса, тихим голосом продолжил: — Я понимаю, что сейчас мои слова не самая лучшая помощь, да и не то, что ты ожидаешь. Но ты их отложи в какой-нибудь уголок и потом над ними подумаешь. Глядишь и пригодятся. Спрашивать ничего не буду, — он опять улыбнулся. — Для меня всё очевидно, но дам один совет: не торопи события. Человек, к которому ты стремишься и что-то испытываешь, возможно, еще и сам не готов, как и ты. Дай время и себе и… — на полуслове он замолчал, за что Алекс был ему благодарен.       Как только Артем начал говорить, глаза Алекса округлились, дыхание у него сбилось, и он чего-то сильно испугался. Артем говорил о том, о чем он думал минуту назад, что его тревожило и волновало. Но как он узнал, что теперь подумают все остальные? Парню нравится парень. Ужас.       Артем как будто все это прочел в его глазах. Он с такой теплотой посмотрел на Алекса, что тот невольно опустил взгляд. Возникшее желание все отрицать и отнекиваться пропало, оставив лишь понимание того, что сидящий рядом, что бы он ни говорил, знает о нем больше, чем сам Алекс о себе.       Набравшись сил и смелости, он тихим голосом, едва поднимая глаза, проговорил:       — Мне просто очень грустно и тяжело на душе.       — Иногда музыка помогает выразить то, на что у нас не хватает или смелости или слов. Ты чудесно поешь, вырази песней то, что у тебя на душе. Пусть музыка говорит сама за тебя, и, возможно, человек, для которого ты поешь, поймет, что это для него и только для него. Есть у тебя что-нибудь этакое?       Алекс задумался. На ум пришла одна удивительная песня, но она была откровенно о любви и поиске любимого человека. Как воспримут ее посторонние, что они подумают о нем? Да и петь столь откровенную песню ему было неловко как-то. О чем он и сказал Артему.       — Главное спой ее так, как она звучит в твоем сердце. Ничего, что она о любви. Любовь всех нас делает людьми. Пошли, я помогу тебе с подготовкой.       Он встал, с какой-то трепетной заботой во взгляде посмотрел на него, протянул руку, и Алекс, ответив на этот жест, пошел с Артемом в зал.       — Что-нибудь надо из специальных приспособлений?       — Нет, никакой магии не будет, только… — он задумался, — музыка и я.       Они вошли в зал. Увидев их, многие наполнили бокалы и поприветствовали Алекса. Он прошел вглубь зала, где в сторонке лежала аппаратура старого музыканта. Посмотрев на нее, он задумался, и сзади тотчас же раздался голос.       — Ты решил спеть, сынок?       Алекс обернулся, увидел их чудесного старика-музыканта, улыбнулся ему грустно и сказал:       — Да, есть одна песня, которую хотел бы спеть, но тут есть проблема. Она на другом языке, а я даже не помню его названия.       — Это не проблема. Сейчас все устроим, мы же в школе магии, — он улыбнулся, на несколько минут отошел и вернулся с одним из преподавателей, который сразу сказал Алексу, чтобы тот не волновался — через кристалл он даст изображение на стены и ниже будет синхронный перевод, и пошел настраивать кристалл.       Еще несколько минут Алекс проговорил с музыкантом, а потом решил отойти в сторонку. Набравшись смелости, он повернулся к залу. Свет мгновенно погас, в помещении повисла тишина, и вот луч света выхватил из темноты одинокую фигуру с опушенной головой. Одно мгновение, второе, и в тишине раздался немного возбужденный голос Алекса.       — Я даже не знаю, как начать, — он смущенно улыбнулся, и в это время на стенах зала кристаллы высветили его лицо.       Он вновь смущенно улыбнулся, окинул взором весь зал, словно ища кого-то, и продолжил:       — Я хотел бы спеть вам одну песню. Она о любви и поиске того единственного человека, которого мы ищем всю жизнь, но не всегда находим. «Адажио».       Он опустил голову, уйдя на мгновение в себя, и вот зазвучали первые аккорды песни. Вначале робко, почти неслышно, он запел: «Я не знаю, где найти тебя. Я не знаю, как отыскать тебя. Но я чувствую голос ветра, Который говорит о тебе. Эта душа без сердца Ждёт тебя, Адажио. Ночами без укрытия, Я мечтаю без звёзд. Я представляю себе твоё лицо, Которое неожиданно исчезает И, всё ещё, заставляет меня надеяться, Что я встречу тебя, Адажио».       Голос, наполненный тоской и болью, звучал в зале. Кристаллы сейчас высвечивали только лицо Алекса и его глаза. Казалось, он не видит никого и обращается к незримому образу. Будто еще немного, и из глаз потекут слезы, озаряемые лучами света, ведущие к самому сердцу. «Я закрываю глаза и вижу тебя, Нахожу путь, Который ведёт меня Через страдания. Чувствую, как бьётся во мне Эта музыка, Которую я написал для тебя. Если знаешь, где найти меня, Если знаешь, как отыскать меня, Мысленно обними меня».       Его голос, словно штормовая волна, обрушивался на зал, сметая все преграды на своем пути, и не было от него никакой защиты. Он проникал в самые отдаленные уголки души, заставляя сопереживать каждое мгновение, каждый слог этой песни. «Мне кажется, что солнце погасло. Напиши своё имя в небе, Скажи мне, кто ты, Скажи то, что я хочу Пережить в тебе. Мне кажется, что солнце погасло, Мысленно обними меня».* ***       Не дожидаясь окончания концерта, Костя поспешил на их место на берегу. Он все заранее приготовил и теперь торопился сделать вечерний ужин. Все расстелил и расставил, разжег костер и принялся жарить мясо.       Прошло довольно много времени, но Алекса не было. Накрыв все приготовленное скатеркой, решил вернуться в концертный зал и уже около гостевых домиков его встретили парни и сказали, что все перебрались в столовую и его там давно ждут.       Костик вошел в зал как раз к началу выступления Алекса. Идти по залу в темноте он не захотел и решил посмотреть от двери. На стенах проецировалось лицо Алекса и, глянув в его глаза, сердце Кости сжалось. Столько тоски и душевной боли было в них, что, казалось, в ней можно утонуть, и непонятно, как этот на вид хрупкий паренек может переносить эту боль. Он смотрел и понимал, что сейчас Алекс поет о своем, наболевшем, что спрятано ото всех, закрыто и заперто в самых потаенных уголках души. И вот оно вырвалось. Окатило зал ледяной водой, заставив всех замереть, вслушаться. Он был просто поражен глубиной чувств. К кому бы он их не испытывал, это было настоящим. ***       Алекс замолчал. Музыка стихла. Но никто не решался ни аплодировать, ни произнести хоть слово. Только спустя пару минут встал Сер Бруно, встряхнул головой и подошел к Алексу. В зале загорелся свет, и на доли секунды юноша увидел около дверей Костика, который, как и все, был в легком шоке.       — Вы, молодой человек, подкидываете один шедевр за другим. Великолепные слова и исполнение. Я убежден, что имя Алекса Залесского мы еще неоднократно услышим. Спасибо от всего сердца.       Обняв Алекса, он поцеловал его по-отцовски в лоб и горячо зааплодировал. Зал утонул вновь в овациях. А Алекс подошел к двери, пригласил Костика за свой столик и, ничего ему не сказав, тоже поднял бокал за какой-то тост.       Вечер прошел великолепно. С приходом Костика Алекс преобразился. Лучезарная улыбка не сходила с его лица. Оживленная беседа и коктейль сделали свое дело, и через час они уже пели дуэтом с солистами школ разные песни. Потом еще были и танцы. Закончилось это веселье примерно под утро. Алекс набрался коктейлей по полной и к утру еле стоял на ногах. Костик, придерживая друга, отвел его в комнату к кроватке, на которую рухнул чуть ли не с разгона. Костик снял с него вещи, аккуратно накрыл одеялом, ласково потрепал по волосам и тихо проговорил:       — Спи... чудо.       Потом внимательно посмотрев на засыпающего друга, поправил одеяло и, на мгновение задержавшись, пошел к себе. Всю дорогу музыка и выражение лица Алекса не выходили у него головы. Такую гамму чувств он еще не видел, но его напугало другое — то, что он ощущал при этом. В какое-то мгновение ему захотелось обнять его, прижать к себе, защитить от всего, сердце просто колотилось и было готово выпрыгнуть из груди. Подойдя к своему домику, он присел на лавочку, посмотрел на руки, которые вновь предательски задрожали, как тогда, в зале. Встряхнув головой, пошел умылся, разделся у себе в комнате и лег. Сон не приходил. Вновь и вновь перед его глазами стояло лицо Алекса со слезами на глазах и такой глубокой тоской и мукой, что сердце просто разрывалось на части. Уехать?       — Всевышний, что мне делать? — понимая, что ему никто не ответит, продолжал больше для себя, чем для кого-то: — Что он обо мне подумает? Он сразу пошлет меня подальше с моей любовь. Какой там, уехать? Мне плохо без него. Но кому он пел? Может, это из его памяти? Твою ж мать!       Костя сел на кровати и, обхватив голову руками, проговорил:       — Все как раньше. Ни слова, ни намека. Кому же эта песня посвящалась? Только бы он не понял, только бы не понял. Втюрился по уши. Идиот.       С этой мыслью он и заснул. * Адажио Альбинони