Глава 11
1 апреля 2015 г. в 20:33
Итак, я стала брать уроки манер у мистера Пула, рекомендованного мне Арабеллой. Два месяца я исправно кланялась и изящно управляла воображаемыми слугами. Также я обучилась правилам правильного приёма гостей и проведению различных видов торжеств. Наконец, старичок Риччи Пул милостиво кивнул и сказал, что к приёму у короля он бы меня ещё не допустил, но хозяйкой бала у «какого-нибудь» герцога я могла бы стать легко. Он прослужил у какого-то вельможи дворецким лет пятьдесят и жил на щедрую пенсию покойного хозяина. Пул благосклонно разрешил мне консультироваться, когда я займу «подобающее леди положение». Единственное, что его коробило и от чего я решительно отказалась избавляться, это от излишней «русофильности». Ему гораздо больше нравился немецкий порядок, он даже цитировал мне «Майн Кампф» в качестве аргумента. Я не стала расстраивать славного дедушку: ему было под девяносто, так что до ужасов Второй мировой он, скорее всего, не доживёт. У него же я узнала, как добавляется титул «Лорд» к имени человека. Чисто гипотетически, разумеется. Он попросил прояснить детали, и я объяснила, что не понимаю, почему к фамилии «Малфой» добавляется титул, а к фамилии «Уизли» нет, хотя обе фамилии находятся в «священном списке двадцати восьми». Естественно, я использовала псевдонимы и недомолвки. Старику было дико интересно, какая же на самом деле фамилия у нас, но он тактично не спрашивал, зато объяснил особенности присвоения титулов. Оказывается, что во всей Англии лордов менее пятисот, но ещё есть в Шотландии около восьмидесяти и в Ирландии примерно сто пятьдесят. Сложив все части головоломки, дедуля хмыкнул и предложил изящный и простой вариант. Упрощённо мои малыши могли бы легитимно называться лордами, если бы мы купили поместье обнищавшего барона вместе с титулом. Я мысленно вознесла хвалу своему ангелу-хранителю, познакомившему меня с мужем. Конечно, такие поместья стоят очень дорого, но результат того стоит. Он также объяснил, что, скорее всего, Малфои богаты и имеют собственный замок, а Уизли все потеряли и лордами называться не могут. Если бы Уизли сохранили поместье, то даже при скромном существовании оставили бы себе гордый титул. Мне были очень интересны новые знания, я поблагодарила учителя за подробное и понятное изложение проблемы и ее решения.
Мне захотелось ещё брать уроки верховой езды и танцев. Кони меня дико боялись, что было мне на руку. Тряслись от страха самые дикие жеребцы, мой инструктор это быстро смекнул и натравливал меня на наиболее отъявленных экземпляров. При моём появлении в конюшне устанавливалась мёртвая тишина, я могла хоть за хвост тащить выбранного жеребца, никто даже не пикал. По-моему, они даже дышать побаивались. При этом никто из них не пытался мне противиться, я садилась в седло, а коняшка бережно везла меня по кругу, обращаясь, как с тухлым яйцом, то есть максимально бережно и аккуратно, лишь бы не упала и не (кусала) воняла. После меня любой наездник воспринимался несчастным животным как манна небесная, злобные бестии становились ласковыми и покорными и выпрашивали ласку и сахарок. Инструктор делал на меня ставки, мы делили выигрыш пополам и вскоре с успехом могли бы выступать в цирке. Когда я решила, что закончила своё обучение, то инструктор прослезился и высказал желание на мне жениться. Он очень не хотел упускать чудесный источник дохода. Я мягко отказала, не скрывая искренней симпатии.
Танцами со мной занимался старый француз-маг, нищий, но неунывающий ловелас. Генри ощупал его лицо, удовлетворённо «похвалил» морщины и прошипел что-то почти на парселтанге. Занятия танцами приносили мне огромное удовольствие, потому что заменяли любимый фитнес. Вальс, мазурка, кадриль, менуэт, краковяк и котильон. Я понимала, что мне не пригодятся все танцы, возможно вообще не пригодятся, но мне просто нравилось танцевать. Я даже научилась танцевать фокстрот, который был популярен в те годы. Весна двадцать восьмого года запомнилась мне чередой всевозможных курсов и бессонными ночами, проведёнными над котлом.
К счастью, распустились нужные для притирки травы. Мы с папой-змеем ползали по всей Британии в поисках лучших ингредиентов. Людвиг Тофти и Аластор Фоули страховали нас, потому что в змеиной форме я лучше чувствовала правильные запахи. Меня поставили на учёт в Министерстве, как анимага, я стала десятой в коротком списке. Мне выдали очередной помпезный сертификат, который я немедленно разместила в туалетной доске почёта. Меня дважды вызывали в Аврорат для перевода со «змеиного». Элайджа смотрел на меня тоскливыми влюблёнными глазами, и я позорно быстро убегала. Мне нечего было ему сказать, он был прекрасным другом, но это всё.
К моему несказанному восторгу, забеременела жена Слизнорта: она регулярно пила мои зелья и пока всё было нормально. Я ещё больше уверовала в семейные рецепты. Самым сложным оказалось найти ямкоголовую змею, она сродни гадюкам, но водится в Китае. Тут помогли связи Генри в морской среде, зашуганную и замученную беременную змею я получила в середине апреля. Пришлось ждать, пока вылупятся малыши, так что она поселилась у нас в роще. Змея с радостью поделилась капелькой яда с «говорящей», а взамен я обеспечила ее будущей семье комфортные условия проживания и полноценное питание. Руноследы относились к гадюкам, как аристократы к землепашцам, но гадюки вели себя скромно и деловито склоняли головы перед старшими. Я варила зелье трижды, пока не добилась идеальной прозрачности, указанной в рецепте.
Так же в апреле наша семья пополнилась двумя новыми членами. Вот как это произошло.
Несмотря на бравурный тон писем Трейси, я чувствовала, что что-то не в порядке. Последние сомнения у меня развеялись, когда я увидела растерянного Вацлава на Каледонской барахолке, пытающегося продать свои книги. Я молча пошла в дом к соседям и выяснила, что у профессора закончился контракт, дети уехали в США, а престарелая чета осталась без средств к существованию. Аренда у них была проплачена только до конца месяца, а перспектив не было никаких. Тогда я связалась с Олдриджем, он прислал бланки о соблюдении статуса секретности, и я забрала к себе единственную подругу с мужем. Генри мне ни в чём не отказывал, даже обрадовался, что в доме появился хоть один нормальный взрослый человек. Сначала супруги остались на «недельку» погостить, но предупреждённые мной Ангел и маленький честный Корвин так вцепились в «бабушку» Трейси, что она согласилась пожить некоторое время, пока дети не подрастут. Через пару дней она уже уверенно покрикивала на гувернанток и учителей и постепенно взяла на себя функции домохранительницы. Все комнаты заблестели, хотя я думала, что и до этого в доме было чисто, мебель запахла лимоном и мёдом, а Генри заявил, что такие оладушки ему пекла только мама в детстве.
Профессор же долго привыкал, но потом нашёл себе занятие – он стал учить Ангела логике и красноречию. Заметив, что Корвин шипит со странными змеями, а Ангел завидует, Вацлав начал составлять словарь «Парселтанг – Английский». Он часто консультировался с папой-змеем, который был безумно рад, что старший детёныш начнёт получать мудрые советы без досадных промедлений в виде горе-переводчика Корвина. Корвин тоже был рад, что ему не придётся больше переводить трудные и мудрёные фразы Папы. Больше всего радовался Генри, ему ужасно нравилось учить «родной язык жёнушки». Вскоре он обрадовал меня фразой, которая звучала приблизительно так: «Я есть твоя муж». Я немедленно согласилась и поцеловала его. Я старалась себя не подгонять, но всё, чего мне хотелось, это станцевать вальс с Генри на балу в честь его пятидесятилетия. День рождения у мужа был пятнадцатого июня, так что я надеялась успеть. К сожалению, я никак не могла найти способа вернуть ему зрение, но решила решать проблемы шаг за шагом, так сказать.
С первого мая мы начали втирать зелье по инструкции, седьмого мая муж разбудил меня полпервого ночи и сказал, что чувствует пальцы на ногах. У него катились слёзы, я тоже разревелась от счастья. Зелье действовало! Мы выписали мастера по массажу из восстановительного отделения Мунго, тот честно отрабатывал щедрый гонорар. Двадцать третьего мая Генри встал с кресла. Он встал сам, опираясь только на трость. Корвин с Ангелом налетели на него с двух сторон, Генри покачнулся, но не упал. Он всё ещё был слеп, но мы все с удовольствием водили его по дому, затем по саду, а потом начали гулять всей семьёй по Гайд-парку. Я рассказывала Генри о прекрасных зелёных лужайках, о великолепных клумбах с цветами, он радостно и нежно улыбался в ответ. Я не смогла отказать себе в удовольствии и похвасталась своей семьёй «девушкам» цветочницам. Они безошибочно окрестили Генри капитаном, выбрали для него лучшую розу и самолично воткнули её в петлицу. Одна из них подмигнула мне и громко умилилась схожестью «капитана» и сыновей, Генри крепче сжал мою руку, а малыши обнимали уже его, а не меня.
Предательница Арабелла рассказала о моей мечте, и Генри начал тренировать со мной вальс, ему тоже хотелось станцевать с женой первый раз в жизни. Интимная сторона моей жизни тоже наладилась, да так, что я иногда сладко спала до полудня, чего прежде за мной не водилось.
Пятнадцатого июня мы давали первый большой приём в нашем доме. Генри встречал гостей, сидя в кресле, хитрый жук. О нашем семейном секрете знали только Арабелла и Людвиг с супругами. В приглашении был особо оговорён «бал», и гости явились в роскошных вечерних нарядах. Наперекор всем традициям, первый танец был указан, как «вальс хозяина и хозяйки». Гости прибыли, заиграла музыка, присутствующие стали смущённо коситься на нас, ожидая странных механических приспособлений для танца несчастного инвалида. К неописуемому изумлению находящихся в зале, Генри легко откинул одеяло с ног и уверенно встал. По залу послышалось единое «ах!», усиленное акустикой. Мы самозабвенно кружились по пустому пространству, многие мужчины незаметно смахивали одинокую слезинку, дамы рыдали стопроцентно. Это был лучший миг в моей жизни. Генри красиво встал на одно колено и повторил в тишине слова любви ко мне и детям. Ответом ему были аплодисменты присутствующих. Мадам Киркорова взирала на меня с ужасом, она наконец-то поняла, кому перешла дорогу. Я понятливо кивнула ей, я всё помню. Она шумно грохнулась в обморок. Это стало сигналом окружающим, нас обнимали, Генри пожимали руки, меня облобызали практически все присутствующие дамы. Арабелла сияла собственным светом. Всё было просто замечательно, как вдруг… ввалился нежданный гость.