Жизнь после смерти. Возможно ли?..

Писатель раздражённо вышагивал по разгромленной квартире, в которой, словно смерч пронёсся. Попытки найти их общий фотоальбом не принесли никаких результатов. Ни следа о совместном счастье. Даже каких-то мелочей с совместных поездок. Ну не мог же парень в одиночку всё вынести? А ещё этот срочный звонок отца ранним утром окончательно сбивший его с ритма. Зачем он понадобился тому именно сейчас? Звук ключей в замке был как гром среди ясного неба, пинком отправив пустую бутылку в стену он, опустился в кресло и сжал голову руками. Не надо. Не сейчас. Не время. Фуюхико Усами широкими шагами прошёл в гостиную и уселся на диван. Следом вплыло «неземное явление» как про себя называл её Акихико. Большие, сильно накрашенные серые глаза, до смешного длинные волосы и «ноги от ушей». Всё. Больше ничего интересного он в ней так и не нашёл. На любые вопросы она отвечала сдержанными дежурными ответами, словно при общении с прессой. Она зашла в комнату и опустилась на самый краешек дивана. В её глазах на секунду отразился лёгкий интерес и тут же потух. Писатель хмыкнул и отвернулся от девушки. Слишком скучная, слишком по сценарию. Мисаки был другим… Яркий, солнечный, неожиданными решениями иногда сбивая с толку… — Я слышал о твоей поездке в Китай, — безо всяких прелюдии Усами-старший начал разговор, — Что тебе там нужно? — Нужно? — тон писателя был насмешливо мягкий, — Отдохнуть захотелось. От тебя, и от этой мымры что сидит рядом. — Захотелось? Да что ты, — глаза мужчины опасно сузились, — У тебя свадьба через месяц, а ты решил отдохнуть? Седовласый рассеянно пожал плечами, а девушка, и вовсе потеряв интерес к разговору, уткнулась в телефон. — Я всё помню, но в Китай еду по работе, — равнодушная ложь, — К тому же этой свадьбой занимаешься ты, а не я. — Верно, это же мне нужно. Писатель выпрямился и закинув ногу на ногу, закурил. Срочно захотелось выпить чего-то крепкого, но совершенно не было желания двигаться. — Ты прав, — с усмешкой, пуская дым в сторону гостей, — Я с самого начала был против. Фуюхико закипал. Акихико никогда не славился покладистым характером. Ведь именно он отказался от ведения дел компании, а после умудрился стать известным в столь странной форме литературы. Именно он начал отношения с парнем. Но в этом были свои плюсы. Между ними была слишком хрупкая связь, построенная на полном доверии. И ему с лёгкостью удалось порвать эту тонкую нить при помощи небольшой хитрости. Свадьба должна была приструнить своенравного писателя. — Интересно почему же? Неужто из-за него? Акихико резко поднялся молча туша сигарету. Он мог бы что-то сказать, но сейчас это только разозлит отца. Поэтому предпочел молча убраться в свой кабинет, неприменно хлопнув дверью. Рухнув на кровать он сжал в объятиях огромного медведя и глухо застонал ему в живот. Надоело. Как хочется вернуться назад…

***

Мисаки шёл по старому саду полному розовых кустов. Холодный и колкий снег покрыл некогда прекрасные цветы слоем смертоносного пепла. Парень мягко прикоснулся к одному из потемневшему и съёжившему бутону, он больше никогда не зацветёт. Этот нежный цветок уже мёртв. Рука сама по себе сжалась в кулак. Неужто так и должно было случиться? Неужели нельзя было этого избежать? Он ещё раз посмотрел на кулак и раскрыл ладонь. Осколки остекленевшего растения взметнулись в воздух поднятые начавшейся метелью. По руке потекла алая капля и сорвалась, падая на снег, засеивая его яркими огненными цветами. — А ты как думал, малыш? Привет, мой личный кошмар. Ты снова со мной. Где был? Куда пропал? А я ведь скучал без тебя. — Без меня? А может, без этой внешности? Перед лицом возник Акихико, точь-в-точь как в день расставания. То же удивлённое лицо и что-то на дне глаз, нечто тёмное и страшное, отчего Мисаки и сейчас отвернулся. Метель усилилась. Злой ветер, терзал увядшие цветы острыми снежинками моментально унося их остатки в никуда. Всей правды лучше и не знать. — Нет, малыш. Правда — это я. Вместо силуэта Акихико возникло виденье их бывшей гостиной. Девушка без лица с криками наслаждения цепляется за крепкие плечи писателя. А тот, оставляя её, встаёт и идёт парню навстречу распахивая руки для объятий. На лице писателя нежная улыбка. Перестань! Это больно! Мисаки разворачивается и быстро убегает прочь. Прочь от ненавистного мужчины. — Малыш, так нельзя. Надо знать что я такое. Он бежал сквозь стену летящего снега и ослепляющего света, смертоносные снежинки резали его тело на части. Но он бежал. Он просто знал что нужно бежать отсюда. Свет померк, а в голове прозвучал насмешливый тон писателя: — Не волнуйся, от меня не уйти. Мы ещё встретимся. Его настойчиво потрясли за плечо, заставляя открыть глаза. Наушники с какой-то тихой музыкой выпали из ушей. Потухшие зелёные глаза устало посмотрели на человека, который помог вернуться из мира сна. Им оказалась миловидная работница аэропорта, которую он просил разбудить себя за два часа до рейса. Девушка что-то весело прощебетала и растворилась, оставляя сонного парня одного. Он сел задумчиво вперивая взгляд в потолок, на его лице возникло странное выражение потерянности. Мисаки тряхнул головой, взъерошил волосы руками и побрёл в сторону стойки регистрации. Народ уже собрался готовый к вылету, поэтому пришлось задержаться в небольшой очереди. Затуманенные недавним сном глаза зацепились за какую-то точку на полу и не отрывались от неё. Если бы он просто поднял бы голову, то может быть увидел муку в фиолетовых глазах. Но он не обратил никакого внимания на чей-то взгляд, поэтому спокойно направился к столу паспортного контроля. Весёлый контролёр беззаботно пошутил о внешности парня, мол «Такой скелет не мог быть таким красивым молодым человеком». Мисаки оскалился в почти натуральной улыбке и побрёл на посадку. Едва он достиг своего места в салоне самолёта, оскал исчез, а на лицо набежала тень. Неужели он перестал быть похожим на самого себя? Это неприятный факт не особо беспокоил, но при этом сильно задевал струны души, всё же сказанное было обидно. Устало прикрыв глаза, он тихо удивился своему вечному желанию спать, но противиться такому трудно, поэтому он откинулся головой на спинку кресла и задремал. Очередная побудка не стала чем-то внезапным или неожиданным. Но настойчивый телефон разрывался ужасной мелодией, которую он сам когда-то давно поставил на вызов этого человека. Голос был непривычно хриплым и грубым, под стать настроению из-за звонящего: — Слушаю. — Такахаши! Я рад что вы нашли время для меня! — «ты сам кого хочешь, найдёшь», подумалось с внезапной грустью, этот человек из Германии звонил ему уже не первый раз и, наверное, не в последний, — Я так давно искал вас, ведь тогда вы так и не ответили мне! Сбоку мелькнула тень от очередного пассажира — у Мисаки нашёлся сосед, что было очень некстати и серьёзно печалило. Понятное дело, без этого в данный момент никуда, но так хотелось остаться наедине со своими мыслями… — Разве? Мне казалось, что я всё сказал при нашем прошлом разговоре. — Нет, нет, что вы! Вы сказали что подумаете ещё, я такого не забываю! От детского восторга в голосе этого надоедливого мужчины Мисаки скривился, как от полностью съеденного лимона. Стало безумно противно от того, насколько отчаянно люди стремятся получить то, что хотят. Голос парня стал не просто грубым, но в него добавилось злое нетерпение: — Тогда скажу ещё раз! Я отказываюсь! Если на этом всё, то я кладу трубку. — Нет-нет! Постойте! Вас наверно не устраивает такая низкая зарплата. Ну конечно же! Такой высококвалифицированный специалист вправе потребовать больше! Я как-то об этом не подумал… Мисаки раздражённо убрал трубку от уха, терпеливо дожидаясь когда поток бесполезных слов иссякнет, и этот несчастный заткнётся. Пора было заканчивать этот бесполезный разговор — самолёт скоро должен был взлетать. Парень устало потёр переносицу двумя пальцами, сбоку послышался тихий смешок, но Мисаки не обратил на него внимания, ему было всё равно, даже если смеялись над ним. Вернув трубку к уху, он с интересом послушал растерянное молчание настойчивого мужчины, выдохнул и заговорил так быстро, как мог: — Я предупреждал вас раньше! Ещё один звонок и мой номер вновь изменится. Мне плевать на зарплату и на рабочий график. Я не собираюсь заниматься тем, что к концу каждого дня мне будет надоедать своим однообразием! Ваше предложение меня не интересует! Прощайте! Выключая телефон, парень отстраненно подумал что опять придётся менять номер, а потом оправдываться перед Такано, да и перед братом тоже. Хотя, Масамунэ сам не раз спасал его от настойчивых работодателей, а таких находилось немало. Сбоку вновь мелькнул чей-то силуэт, а минутой позже рядом раздался воркующий голосок стюардессы: — Простите, сэр, самолёт сейчас будет взлетать, прошу вас пристегнуться и выключить всю технику. Вам что-нибудь принести? Парень, не выныривая из тяжких дум, сам того не замечая, ответил ей на немецком: — Простой воды. Стюардесса затихла и вместо ответа Мисаки услышал лишь невнятное бормотание. Резко выныривая из мыслей, он прокрутил свою последнюю фразу в голове, понял ошибку и только открыл рот, чтобы исправиться, как рядом с ним заговорил мягкий, такой нежный и родной голос: — Простите моего друга, он немного задумался. Простой воды, пожалуйста. — Да конечно, секундочку. Девушка быстро убежала, а Мисаки очнулся, словно от долгого сна. Из глубин души поднялась злая волна, а глаза заволокла розовая сердитая пелена. Нет, нельзя. Он чужой мне человек. Друг? Как легко, оказывается, можно унизить человека одним словом. Всего лишь друг. Хорошо, намёк я понял. Обидно, но не стоит на этом зацикливаться сейчас. Мужчина склонился к задумчивому парню и зашептал, обжигая ухо своим дыханием: — Мисаки, почему нахмурился? — Вас, Усами-сенсей, это касаться не должно, — парень повернулся, и почти столкнувшись носом с писателем, зло процедил сквозь зубы, — Я вас не знаю и вы меня, verstehen? — Мисаки… — Не надо. Ни к чему портить отдых ни мне, ни вам, Усами-сенсей. Могу я надеяться на понимание? Мужчина отшатнулся как от удара в лоб, не такого он ожидал. Совершенно не этого. Писатель вздрогнул, такие знакомые, всегда живые зелёные глаза, сейчас больше напоминали потухший костёр. Он понимал, конечно, парень не станет кидаться ему на шею, но стена холодной ненависти стала неожиданностью. Дружелюбная улыбка и холодные нефритовые глаза не вязались в единый образ. Он был тем, родным Мисаки и одновременно чужим. Объяснить это он не мог. Не получалось. Это не поддавалось никакой логике. Всё ещё находясь в удивлённом состоянии, мужчина просто промолчал. Мисаки всё понял по-своему, поэтому пожал плечами и стал устраиваться к длительному полёту. Вскоре пришла стюардесса и принесла ему бутылку. Акихико смотрел на парня удивлёнными, немного испуганными глазами. Однако, то что он увидел в глубине глаз парня пустило неприятный холодок по спине. Страшная боль, которая медленно выжигала жизнь в нём. Писатель хотел понять причину этого личного кошмара, но зелёные глаза не желая раскрывать свои тайны, скрылись под веками. Кто этот человек? Куда делся ЕГО Мисаки? Усами призадумался и пропустил момент, когда парень зашевелился и привстал доставая свою сумку с бумагами. Не похоже что он может уснуть. На листах были черновики манги, но увидев рисунок маленького поварёнка, писатель скрипнул зубами и отвернулся. Даже тут Идзюин преуспел. Об этом Мисаки он не знал практически ничего, лишь имя и фамилию. Всё остальное было новое. Тот же Такахиро в нечастых разговорах с писателем практически перестал упоминать младшего братишку. Мужчина понимал что вернуть ничего не выйдет, нет, он хотел вновь быть вместе с любимым человеком. И сейчас надо было пытаться построить мост доверия… Из аэропорта Мисаки вышел уже с посветлевшим лицом и спокойными глазами. В куче встречающих он высматривал кого-то определенного, но потом словно что-то вспомнив, быстро направился в противоположную сторону. Писатель удивлённо посмотрел в его сторону и крикнул тому вслед: — Мисаки! Время заселения закончится через час! Не забывай об этом. — Всё хорошо сенсей. Я поживу у своих знакомых, — смеясь, парень подошёл к стоящей в сторонке машине. Из неё вынырнула девушка с длинными чёрными волосами и повисла на молодом редакторе. У писателя задёргался глаз. Девушка звонко поцеловала Мисаки в щику. Парень весело захохотал и закружил черноволосую. Из машины показалась ещё одна голова. Кучерявый рыжий бугай сгрёб обоих в крепкие объятия. Кулаки Акихико сжались сами по себе. Ему ничего не оставалось как направиться к машине слыша за спиной звонкий смех этой кампании. Писатель достал телефон и набрал чей-то номер. После пары длинных гудков, он наконец услышал громкий щелчок и девчачий голосок пропел ему с той стороны: — Что же понадобилось от меня великому и божественному?