Шесть дней, семь ночей

В последние дни Локи просыпался в уже привычном дурном расположении духа. За окнами заливалась и трещала птичья мелюзга, по дорожке степенно расхаживал голубь, важный, как Тюр в почетном карауле у кургана Бальдра. Голова казалась тяжелой и ватной, надо было вчера не сопли жевать, а валяться с братом, пока дают. Был бы сейчас, как новенький доллар: свежий и хрустящий, готовый к магическим фокусам и честному труду. Ни на какую работу ехать не хотелось. Но оставаться с Тором весь день и глядеть в безмятежные, как летнее небо, глаза, не ведая, что сказать, тоже не вариант. Локи обхватил ноющие виски, пораскачивался взад-вперед. Ну какая капоэйра, какой здоровый образ жизни, кругом бесчувственные негодяи, а он больной, бедный, несчастный, брошенный, униженный и оскорбленный… Тор в спальне храпит, нет чтобы утешить, обиходить, завтрак приготовить, кофе в постель принести. Тут Локи сухо рассмеялся – расчесывать болячки он умел и любил. Правда, по нынешним временам упиваться жалостью к себе вредно для жизни и здоровья. Встряхнувшись, он направился в спальню, добывать свои вещи. Осторожно открыл дверь, медленно и плавно, стараясь обойтись без скрипа. И обозвал себя идиотом – когда это Тор просыпался позже него? Брат упоенно рылся в комоде, перетряхивал барахло с азартом домушника, ищущего драгоценности и деньги. Или с увлеченностью заядлого геймера, собирающего на локации ману и артефакты. Локи наблюдал за обыском, намертво вцепившись в косяк, хотя руки так и чесались сотворить ледяное копье и врезать по выставленной заднице. Магии у него после вчерашнего транжирства не хватит… взять тогда с тумбочки настольную лампу или обойтись ногами, один-то раз пнуть успеет, прежде чем братец опомнится? Тор выдвинул нижний ящик и присел, чтобы удобней было изучать содержимое. Закончив, он озадаченно почесал в затылке, обернулся к встроенному шкафу-купе и подскочил на месте, обнаружив застывшего в дверном проеме хозяина. - Нашел что-нибудь интересное? – холода в голосе Локи хватило бы на заморозку водохранилища Мид. Не успел он договорить до конца, как Тор уже облачился в доспехи и взялся за Мьелльнир. Воинам Мидгарда стоит поучиться, у Старка на экипировку уходило полминуты. – Камни Бесконечности, глаз Одина, пакетик с травкой, на худой конец? - Эээ, - Тор уставился в пол, явно мечтая под него провалиться. – Локи, ты не так все понял, позволь мне объяснить. Я искал… понимаешь, искал носки, у меня чистые закончились. Надо было больше закупить, я не рассчитал. Думал, ты не будешь против. Он загнанно посмотрел на брата: загулявший муж глядит так на сердитую законную половину, встречающую его у двери под утро. Врать асгардский принц не умел и не научился. И против воли Локи ощутил два раздирающих на части чувства – злость на доморощенного агента Одинсона и снисходительное сочувствие, почти жалость. Ну какой из Тора шпион, одноглазые спятили, засылать его сюда. Шкаф дубовый, трехстворчатый, без антресолей. Шестифутовый шкаф мялся, переступал с ноги на ногу, не зная, чего от хозяина ожидать. Локи прошел мимо него к комоду, вытащил из верхнего ящика серую и черную однотонные пары, церемонно протянул брату. - В ванной стоит полезная машина, называется с-т-и-р-а-л-к-а. Ты засовываешь туда грязную одежду и полчаса спустя вынимаешь чистую. Если белья много, через квартал отсюда есть прачечная, одна загрузка стоит два доллара семьдесят пять центов. Тор, ждавший ядовитых плевков и змеиных выпадов, втянул голову в плечи, схватил носки, пробурчал положенные благодарности и метнулся прочь. - Ты должен мне завтрак, - прибавил Локи ему в спину, не меняя тона. – Я не Армия спасения, бездомным по четвергам не подаю. Приготовь кашу, салат на твое усмотрение и гренки, пока я приму душ и оденусь. Постарайся уложиться в двадцать минут, не хочу опаздывать. Тор со стыда мог удрать на утреннюю пробежку, и тогда ищи его свищи, а им еще предстоял разговор. Локи собирался допросить брата, но для этого нужно ясное сознание и холодная голова, не затуманенные разочарованием и злостью. Джейн Фостер неплохо натаскала доставшееся ей божество: овсянка быстрого приготовления, гренки и салат из помидоров с сыром были вполне съедобными. Тор суетился, наливал чай, стараясь не глядеть на Локи, восседающего за столом с заткнутой за воротник темно-синей рубашки салфеткой. Мьелльнир и алый плащ буднично висели на спинке стула, начищенные доспехи, которые брат так и не снял, бликовали при каждом движении. Опасается. Осторожничает. Понимает, как подставился, и ждет последствий. Немигающий взгляд, устремленный на мельтешащего Тора, заставлял того дергаться. Поставив перед младшим братом кружку с чаем, он достал банку холодного «Гиннеса», уселся, рванул кольцо с такой силой, что жестяная крышка порвалась надвое. Пиво вспенилось, с шипением полилось через край. - Мидгардская дрянь! Ничего нормально сделать не могут! – вспылил Тор, отставил банку, вытер пальцы полотенцем и наконец-то посмотрел на Локи. - Нам надо поговорить. - Давай начистоту, мой недорогой гость? – закатанные до локтей рукава рубашки чем-то привлекли внимание брата. Тор неотрывно следил за тем, как Локи кромсает гренок, скрипя ножом по тарелке. – Мне скрывать нечего, самое опасное в этом доме – ножи, а самое ценное – макбук за штуку баксов. Признаю, у тебя есть основания мне не доверять, но это не значит, что я буду терпеть шпиона рядом. Дам один шанс объясниться, прежде чем укажу на дверь. Используй его с умом, Тор, мои терпение и гостеприимство на исходе. Брат молчал, багровел, кусал губы, прикипев взглядом к запястьям Локи. Несчастный гренок уже превратился в стружку. Аппетит пропал, от запаха поджаренных яиц и хлеба тошнило. Локи аккуратно отложил столовые приборы, поставил локти на стол и сцепил подрагивающие пальцы в замок. - Я не шпион, - с трудом выдавил Тор, развернулся и откинулся затылком на стену, вытянув длинные ноги. Хорош, скотина… красив - глаз не оторвать. Густые ресницы, полные губы, упрямо выдвинутый подбородок, мощная шея. Взгляд выхватывал отдельные детали, скользил ниже, по пластинам кольчужной рубашки, блестящему нагруднику, выкованному искусными цвергами, уязвимым коленям – почему в доспех не входят наколенники? – Сглупил, согласен, не стоило рыться в твоих вещах. Но я не мог выкинуть из головы этого смертного. Ты и смертный! Что между вами было? Что тебя с ним связывало? Почему, Локи? Брат ударил кулаком, столешница треснула, прогнулась, вдали приглушенно пророкотал гром. Воздух словно сгустился, наполнился электричеством, приходилось пить его по глоточку, расстегнув давящий воротничок рубашки, промокнув салфеткой выступившую на лбу холодную испарину. Локи улыбнулся непослушными губами: - Ты о чем? Почему я мужеложец? Я, знаешь, и с женщинами могу, а в Эдде и с жеребцом. Почему со смертным? Выбор невелик, на весь Мидгард ас только один. И тот спутался со смертной девой и живет с ней душа в душу, забыв о долге перед родным миром. Признайся, Тор, вы ведь не ссорились, тебе нужен был предлог, чтобы проникнуть в мой дом? Поэтому ты не рассказываешь о ваших отношениях – легенда развалится прямо на глазах. Кто отправил тебя сюда – Один? Фьюри? Что вам всем нужно? У меня нет ничего – ни жезла судьбы, ни оружия, ни союзников, ни силы, ни родины, ни семьи! Ничего, Тор! А ты просишь у меня последние носки. К концу экспрессивной обвинительной речи оба вскочили, нависли над столом, упираясь руками. Ни дать ни взять, коты, замершие нос к носу перед дележкой территории. Тор сердито сверкал глазами, его лицо было в какой-то паре дюймов, при желании Локи мог пересчитать все волоски в светлой бороде. Услышав про носки, брат недоуменно моргнул, пригляделся к Локи – шутит тот или всерьез – потом не выдержал и прыснул. Горячая ладонь легла на щеку, бережно погладила, и Локи вздрогнул от этой знакомой ласки. Он хотел вывернуться, сострить, рассмеяться, нарушая интимность момента, но тело не слушалось, все ощущения сосредоточились на прикосновениях шершавой руки, от которой шло ровное тепло. Годы, проведенные в Мидгарде, так и не избавили Тора от мозолей. Руки воина, длани кузнеца, в них Локи чувствовал себя тонкой и гибкой тростинкой. - Мне действительно нужны чистые носки, - сообщил будущий царь, перемещая пальцы на шею Локи. Кожу жгло огнем – Тор словно скопил в себе статический заряд и теперь не больно, но ощутимо покалывал брата. – И с Джейн мы поссорились. Чистая правда. Она из феминисток, считает, что я ее подавляю и ограничиваю ее свободу. Что ни сделай, все не так: патриархальное воспитание негативно отразилось на моей способности воспринимать женщину как равного партнера. Мы, асы, привыкли относиться к своим девам, как к рабыням домашнего очага, мы угнетаем их стремление к независимости и самореализации. Повторив чужие слова, Тор поморщился и сильнее сжал пальцы – Локи будто прошило молнией от затылка до самых пяток. Он затаил дыхание, с трудом заставляя себя вслушиваться в слова жертвы феминистической культуры. - Ты прав, мы разные, и пропасть будет только углубляться. Наша мать уважала решения отца, даже если была с ним не согласна. Она не позволила бы себе спорить со Всеотцом прилюдно. Ее мудрые советы не звучали, как приказы и указания. И ей не было нужды доказывать, что она ничем не хуже мужчин. Она ткала, вышивала, надзирала за слугами, распоряжалась пирами, выполняла долг царицы Асгарда. Джейн не сможет… и не станет этого делать. После того, как она вернулась из командировки, мы ссорились каждый день. - С тобой у нас тоже ни дня не проходит без ссоры, - напомнил Локи, отчаянно желая, чтобы Тор отпустил его. Или притянул к себе. Хотя тогда он точно заметит, как младший братишка реагирует на поглаживания. – И какая тогда разница, где обитать, в Муспельхейме или Нифльхейме? Тор засиял улыбкой, против воли превращающей разум Локи в желе. - Большая, просто громадная. Тебя всегда можно поколотить. - Это мое главное достоинство в твоих глазах? – пробурчал Локи, отшатнувшись от брата. Ну конечно, а он тут уже растаял, как мороженое в жаркий день. – Удобно, когда есть об кого почесать кулаки, но я не люблю синяки, Тор. Найди себе другого мальчика для битья. Наведайся в Етунхейм, ледяные великаны устроят горячую встречу. Навести цвергов, передай им от меня… Тор быстро шагнул вперед, схватил за локти, смотрел требовательно, жадно, ища в глазах брата ответ на незаданный вопрос. Они стояли близко друг к другу, почти соприкасаясь, и Локи казалось, что Тор чувствует биение его сердца, едва не вылетающего из груди. - Что ты знаешь о достоинстве? – свистящим шепотом спросил Тор. – Ты раздвигал ноги для смертного, прогибался перед ним. Кричал под ним, да? Просил сильнее, глубже, еще, умолял брать тебя грубо, не щадя? Я воображал, как ты ложишься с ним в постель, прижимаешь к груди колени, выставляясь напоказ. Как принимаешь его, дрожишь, извиваешься, подаешься навстречу. Как он целует тебя, лапает, хватает за бедра, щупает задницу. У тебя отличная задница, раз уж мы о достоинствах. Самая аппетитная в Асгарде, да и в Мидгарде ей равных нет. А твои проклятые глаза… Ты закрываешь глаза, когда кончаешь, Локи? - Такой интерес к моей постели, - холодно сказал Локи, не пытаясь вырваться из медвежьей хватки. – Ты сам, что ли, хочешь в ней оказаться? Тор вздрогнул, разжал пальцы, сник, как сдувшийся воздушный шар, постоял с опущенной головой. Молния за окном прочертила небо, зазмеилась вниз, опутав город светящейся сетью. Словно костлявая длань, сжимающая Лас-Вегас мертвой хваткой. - Прости, - глухо сказал брат. – Я, кажется, наговорил лишнего. Забудь. - Ключи висят на крючке у двери. Закроешь дом, кинешь их в почтовый ящик. Надеюсь, к моему возвращению тебя здесь уже не будет. Дворники изо всех сил боролись с потопом, но лило так, что они не справлялись. Стена дождя ограничила видимость до десяти-пятнадцати ярдов, диджеи «Нью-Вегаса» перешучивались в прямом эфире, оживленно обсуждая капризы погоды. Вода протекала внутрь салона, Локи включил климат-контроль, ругаясь себе под нос. Улицы превратились в бурные потоки, несущие оборванные листья и мелкий мусор. Разверзлись хляби небесные, как сказал бы Крис. Кое-где стояли заглохшие машины, но крайслер упорно полз вперед, пробиваясь сквозь непогоду. - Могучий Тор. Защитник богов и людей. Храброе сердце, чистая душа, благородные помыслы. Мьелльнироносец хренов, крот слепой, закрыл глаза – и в норке, ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу? Лицемер поганый, чтоб тебя Ермунганд слюной закапал. Ничтожество, гора мускулов без признаков мозга. Крылышки на шлеме, сокол наш ясный, неустрашимый – не дай Один женовидным назовут, достоинство мужское надо блюсти. В смертную его пихать одно дело, хоть сзади, хоть спереди. А если впереди погремушки висят, то шарахаемся, как от Хель. Трус ты, Тор Одинсон, жалкая тень папаши. Всеотцу бы хватило смелости прийти и взять. Мотор натужно рычал, вторя оскорбленному трикстеру, каким-то чудом ухитряющемуся не вписываться в столбы. Локи костерил брата до самой библиотеки, сумев ни разу не повториться. Выталкиваемые сквозь зубы слова были что яд, высасываемый из раны. Жгучая обида, отравлявшая душу, понемногу уходила, отступала на задний план. Тор хочет его - и презирает за это. Что ж, Локи не впервой разочаровывать брата, каждая их встреча заканчивалась печально. Добрые традиции должно сохранять. Предают только свои. Сделать по-настоящему больно могут лишь близкие и родные. Локи предавал и обманывал, Тор обижал и заставлял беситься. Заглушив двигатель, Локи посмотрел в зеркало. Проклятые глаза, вот, значит, как? Зеленые, ведьмовские, кошачьи, тоскливые. Горящие на худом, болезненно бледном лице – как болотные огни в тумане, говаривал Крис. Поманят, и провалишься с головой. Что-то ни Тор, ни Крис проваливаться не спешили. Локи сморщился, как от приступа боли, и врезал по рулю, нечаянно задев клаксон. Ливень вынудил читателей сидеть по домам, в библиотеке царили тишина и покой. Ближе к обеду их нарушили пришедшие по вызову электрики в синих кепках и черных очках, сразу затоптавшие пол грязными ботинками. - Очки в такой дождь? – поинтересовался Локи, провожая работников к подвалу. Тащивший огромную сумку с инструментами здоровяк невнятно промычал, его усатый коллега шагал рядом молча. Он и поздоровался-то кивком – парень не из болтливых. Или плохо знает язык, внешность у него типично латиноамериканская, мог эмигрировать совсем недавно. Локи щелкнул выключателем, указал вглубь подвала. - Щиток не запирается. Если что-то нужно, зовите, я буду наверху. - Ага, давайте при вас составим дефектную ведомость, - предложил здоровяк, опуская сумку на ступеньки. – Это недолго. Глянем и оценим объем работ, чтобы при расчете не возникло сюрпризов. Локи пожал плечами – платить будут муниципалы или благотворители, торговаться он не собирался. - Ну если только быстро, - он двинулся вниз. - Пара мгновений, - заверил электрик, и кольнувший между лопаток острый взгляд заставил Локи обернуться. Как раз чтобы увидеть дрель, опускающуюся ему на голову. Тяжелый удар заставил его оступиться и полететь с лестницы, пересчитывая ступеньки ребрами. Он попытался сжать пальцы в магическом знаке, но провалился во тьму. Очнулся он от тряски, скрюченный в три погибели, обливающийся едким потом. Вокруг темно и тесно, воздух спертый, раскаленный, щека елозит по влажной, прилипшей к коже клеенке. Он дернулся, ничего не соображая, и стукнулся головой. Ноздри забила пыль, но чихнуть он не мог, рот распирал воняющий резиной шар. Локи чувствовал прикосновения нагревшегося металла к подбородку, шее, запястьям – на него надели намордник, ошейник и оковы, причем руки предусмотрительно сковали за спиной. Пошевелив онемевшими пальцами, он убедился, что магия заблокирована. Похитители знали, кто он такой и на что способен. Как же он не разглядел в парочке работяг существ из иного мира? Или приспособления для сдерживания божественных способностей разработал Старк? Кто так хочет повидаться, что любезно прислал за ним эскорт с антимагическими игрушками? Врагов и недоброжелателей у него хватало, но Локи склонялся к мысли, что его везут к Таносу. С этим поторговаться можно - хоть он и обещал пучину боли за проваленную операцию, перед перспективой заполучить Асгард ниспровергатель не устоит. Сокровищница Всеотца, копье Гунгнир, яблоки Идунн, луноликая Фрейя и Радужный мост, который рано или поздно отстроят, - лакомый кусок. Локи повозился, пытаясь размять затекшие конечности. Его упаковали, как гуся для запекания, завернули в какие-то грязные промасленные тряпки, перекрывавшие доступ кислорода и делавшие духоту невыносимой. Воняло бензином, гудроном, жженной резиной, перед глазами мельтешили мушки, в затылке поселилась тупая боль. Кляп травмировал пересохший рот, и Локи подумал, что если его сейчас стошнит, у него будут все шансы захлебнуться собственной блевотиной. Не паниковать! Терпеть. Готовиться и выжидать. Он падал с Радужного моста, сидел в темнице, выживал в Мидгарде, лишенный сил, беспомощный и слабый, как ребенок. Он ловкий Локи, иллюзионист, маг и трикстер. Он выпутывался из более сложных ситуаций, вспомнить цвергов, требовавших от Одина его головы. Тогда позорного наказания помог избежать Тор – заявил, что любому, кто будет держать его брата, вырвет руки из плеч. И Локи вдоволь посмеялся над недомерками, предлагая приделать к лавке колесики и гоняться за ним по всему пиршественному залу. Или одному карлику усесться на шею другого, тогда они смогут дотянуться до губ обманщика и зашить лживый рот. Кто спасет его теперь? От Всеотца помощи можно не ждать – раз до сих пор не вмешался, значит, предоставил блудного сына его судьбе. Надо звать Тора, в Асгарде Локи порой удавалось коснуться сознания брата, считывая чужие эмоции. Иногда мысли звучали так ясно, будто Тор проговаривал их вслух. Связь была односторонней, старший брат младшего не чувствовал и по большей части не понимал. Но Локи всегда был скрытным, ему претила мысль, что кто-то увидит его настоящего, без покровов, голого и мягкого, как моллюск без раковины. Бывало и так, что Тор ощущал его присутствие спинным мозгом, особенно когда Локи проказничал и озорничал. Он старался глубоко дышать, отгоняя тошноту. Желудок скручивало все сильнее, слюна заполняла рот, сглатывать задыхающийся Локи не успевал. Сколько еще ехать? Словно в ответ на мысли, автомобиль притормозил, свернул на обочину, мужской голос что-то неразборчиво пробурчал, хлопнула дверь и зажурчала струйка. - Ты бы хоть отошел, - второй лже-электрик тоже вышел из машины. Говорил он с бруклинским акцентом, не сильным, но заметным. Похоже, латинос из Нью-Йорка. – Твою мать, на капоте яичницу можно жарить! Как там наш птенчик, живой? - Нормально все, - буркнул орошающий обочину янки. – Я ему пропофол вколол, до вечера не очнется. Валяется в отключке, а что с ним будет, когда очнется, не наше дело. - Вдруг сердце не выдержит? В багажнике парилка, а за труп в три раза меньше заплатят. Глянь, что там с ним, медбрат недоделанный. - Командир нашелся. Я анестезиолог, понял? Заруби на своем рубильнике, Дон Педро. Открой багажник. Кнопку, дурень, нажми! Локи собрался и безмолвно воззвал: «ТОР! ТОР!!! ПОМОГИ».