***
— Эд, а я сегодня золотую медаль выиграл, — Руэри, еще не успевший переодеться после изматывающего финального тура гонок, зашел в ангар. Плотный комбинезон темного цвета отлично сидел на его фигуре, подчеркивая то, от чего были без ума многие девушки. Не слишком одаренный великолепным умом, он многое компенсировал своей внешностью. — Угу, — механик даже не обернулся, совершенно не заинтересованный этой новостью. Пожалуй, он воспринимал победы своего гонщика исключительно как заслугу собственного таланта по сборке гоночной машины. — Ну, Эд… Рори отложил свой шлем на табуретку, собранную из лишних деталей, и подошел ближе. Скрещенные на груди руки и нахмуренные брови явственно указывали на его недовольство. Впрочем, механик этого не мог заметить — несмотря на всю гениальность, дополнительная пара глаз на затылке отсутствовала. — Эдвард. Молодец. Очередная шестеренка зазвенела, когда аристократически выглядящий брюнет отложил ее к ненужным в данным момент деталям. Изящные, длинные пальцы бережно оглаживали металлический механизм, рождавшийся в этот момент. И явно Эдварду было совсем не до белого шума, который воспроизводил сейчас гонщик. — Я для тебя ее выиграл, — Рори совершил еще одну попытку привлечь внимание, чувствуя, что держится уже из последних сил. Гнев вновь поднимался внутри — столь явное безразличие слишком сильно задевало привыкшего к всеобщему вниманию и восхищению человека. И ему казалось, что такое посвящение победы сможет растопить лед вокруг его непоколебимого механика. Впрочем, последней каплей стали следующие слова Эдварда: — Можешь положить ее в угол — там коробка под переплавку. Мне как раз не хватает золота для напыления. С губ Рори сорвалось тихое рычание. Он открыл было рот, чтобы грязно выругаться, однако вовремя совладал с собой — и уже через несколько секунд с грохотом хлопнула дверь ангара, отчего висевшая под потолком лампочка нервно задергалась, заставляя длинные тени танцевать по углам.***
— Эдвард! — М-м-м? — лениво откликнулся механик, поднимая голову от книги, которую он держал в руках. Обычно Руэри никогда не заходил в его комнату, однако сегодня Эдвард был в хорошем расположении духа, а потому никак не прокомментировал появление гонщика в дверном проеме. Рори оперся плечом о косяк, решив не искушать судьбу и не портить настроение своего нервного соседа, и не стал пересекать границы маленькой спальни, обустроенной с поистине аристократическим вкусом. — А ты заметил, что я назвал тебя так, как тебе нравится? — широкая улыбка появилась на губах гонщика, делая его лицо еще более привлекательным. Смешинки в разноцветных глазах спрятались за рыжими ресницами, придавая ему хитрый вид. Очередной план должен был сработать! — Ты намекаешь, что смог, наконец, запомнить все слово целиком? — невозмутимый Эдвард вновь опустил взгляд в книгу и изящным жестом перелистнул страницу. Медленно вдохнув и выдохнув, Руэри даже прикрыл глаза, стараясь успокоить клокочущий в груди гнев. Снисходительное и презрительное отношение выбивало его из колеи — он не мог понять, почему механик каждую фразу принимал в штыки. Природное обаяние никогда не подводило, однако сейчас что-то явно шло не так. Коротко кивнув, гонщик вышел в ангар и несколько минут мерил шагами просторное помещение. Когда ему удалось уговорить себя не вестись на провокации, он все-таки решил попробовать еще раз. А вдруг получится? Мысленно посчитав до десяти и восстановив свое душевное равновесие, он вернулся обратно в комнату Эдварда, теперь уже нарушая границы: он встал весьма близко к креслу, в котором расположился хозяин спальни. — Эд, а я свечи сегодня купил. — Анальные? Не хватает острых ощущений? — в голосе механика послышалась откровенная насмешка, однако синие глаза оставались холодными, как и обычно. — Дурак! Романтические, — Рори хотел было потереть переносицу механической рукой, но вовремя вспомнил, что может ненароком оцарапаться. — Какая прелесть, романтические анальные свечи, — пристальный взгляд Эдварда заставил гонщика ощутить себя маленьким, нашкодившим щенком. — Советую тебе найти кого-нибудь другого, кому ты сможешь показывать издержки своего ума. Руэри тихо вздохнул и махнул рукой, понимая, что у него просто нет никаких шансов пробиться сквозь ледяную скорлупу насмешек и снисхождения, которым окружил себя этот самовлюбленный гений. И, пожалуй, эти попытки уже порядком осточертели не только механику, но и самому Рори. Коротко кивнув, он ничего не сказал — лишь просто развернулся и пошел к выходу, когда внезапно его окликнул знакомый голос, в котором, на удивление, не было ни капли насмешки. — Руэри, — и когда гонщик обернулся, вопросительно глядя на Эдварда, тот добавил с усталостью в голосе: — Ладно, достал ты уже меня… показывай эти свои «романтические свечи».