Если я Изгой, то это не значит, что я никто.

- Может, проколоть себе сосок? - смеется Ребекка. - Может, сразу мозг? - говорю я, выбирая татуировку, - я не хочу ничего набивать, вообще, я думала, что у нас немного другие планы, ну там, пойти спать. Завтра, к примеру, у нас тренировка. - Ой, заткнись, Бога ради, ты сегодняшнюю тренировку пропустила, может быть, и завтра Эрик разрешит тебе пропустить? - отмахивается Ребекка, продолжая выбирать пирсинг.        Я замечаю, как она расцветает при упоминании Эрика. Я молчу, но мысленно ставлю галочку о том, что Ребекка влюбилась. Но тут же ее убираю, так как знаю, что Ребекка не по парням. Значит, я ставлю галочку на том, что Эрик приятен Ребекке. Или же она им восхищается, а, может, что-то другое. Я не знаю. Ей повезло больше, чем другим. Ее мать работает с Эриком, наверное, поэтому у них сложились отношения. Мысли о матери Ребекки наводят меня на мысль о своей семье. Я опускаю взгляд, смотря на обувь, она черная. Из дома. Если ночью пробраться к себе домой, не думаю, что меня поймают. Если все правильно рассчитать, конечно. - У меня такое чувство, что ты либо: а) - влюблена, - загибает подруга палец, - либо: б) - ты задумываешь что-то коварное-коварное, сбежать хочешь? - Нет, что ты. Я не знаю. Я думаю, что ошиблась фракцией, - выдыхаю я, пропуская сотый эскиз татуировки. - А как насчет вариант "влюбилась?" - толкает меня плечом она, игриво подмигивая.        А вот здесь я бы поспорила. Я никогда никого не любила, разве что семью. Но семья это одно, а любить другого человека что-то иное. Парни, конечно, у меня были. Благодаря Ребекке. У нее красивая попа, большая грудь. Да, и лицо симпатичное, а у меня? Нет, попа и грудь тоже есть, но все же не настолько привлекательные. За Ребеккой много бегали в школе, когда та, в свою очередь, бегала за девчонками, а всех своих "парней" отправляла ко мне. Я всегда нравилась зазнайкам из Эрудиции. Майкл, его звали. Мы ходили на математику вместе, помню, что он вечно подбрасывал мне какие-то бумажечки, я лишь закатывала глаза. Мысли крутятся вокруг Ребеккиного вопроса, я не знаю, что мне на него ответить, ведь это действительно правда. Даже если сейчас рассматривать парней, то я всех их знаю с пеленок, они знают меня. К примеру, Гарри жил рядом со мной. Безусловно, он красивый, но глупый. Томаса, Рика, Дилана, да вообще всех парней можно отнести к папке "дети". Подсознание подсказывает новое имя, и я не могу его игнорировать. Эрик. Безусловно, в нем есть что-то неземное, что-то загадочное. Один его образ заставляет меня сжиматься, подобно губке. Безусловно, он красив. Но так же в нем есть нечто отталкивающее, например, его холод. Его безжалостность. - Подруга, ты зависла, а я выбрала себе татуировку и пирсинг. Ну, давай, скажи мне, кто этот счастливчик, который растопил твое дурацкое, никого не подпускающее к себе сердце? - она нависает надо мной так, что мне не комфортно дышать. - Нет никакого счастливчика. С чего ты взяла? - отмахиваюсь я, перелистывая очередную страницу, - покажи, что выбрала.        Она встает на носочки, тыкая пальцем в эскиз. Там обнаженная девушка с большой грудью. Ребекка держится за живот, задыхаясь от смеха, когда видит мою реакцию. Нет, я, разумеется, знаю все наклонности своей подруги, но чтобы выдать их на лицо всем окружающим... Для меня это действительно бесстрашный, безумный поступок. Я вскидываю бровями, говоря свое мнение. Она закатывает глаза. Мы отходим в сторону, она показывает на фотографию какой-то модели, у той девушки септум. Раньше мне очень нравилось это, я всегда уговаривала маму сделать себе септум, но она отказывалась. Лишь спустя время я поняла, что это действительно дико. Я пожимаю плечами, Ребекка вновь закатывает глаза, что меня несомненно злит. Она берет меня за руку и ведет дальше. - Ну? - спрашивает она, я задираю голову, - кто он? Или же она? Учти, если она, то я сброшу тебя с обрыва. - Нет никого, с чего ты взяла? - я мотаю головой в разные стороны, - нет, правда, Ребекк, я тебе скажу первой о том, если влюблюсь. - А как тебе Эрик? - вскидывает бровями она, - не смотря на то, что не по моей части, он ничего так. Да и задница хорошая, - усмехается она, закусывая губу и сжимая руками воздух, будто бы там действительно задница Эрика. - Перестань, - рычу я, но она не перестает, - перестань! - Тебя это возбуждает? Ох, да, эта задница такая упругая, потрогай ее, Ник, ох, да, - стонет она. - Ты идиотка, ясно тебе? - я махаю на нее рукой, беря в руки следующий журнал с эскизами. - Все, я сдаюсь, я не знаю какую выбрать. Я устала. Я хочу домой, - сейчас это звучит, наверное, как детская просьба, но это сущая правда. - Никки, - ласково говорит подруга, садясь на ручку кресла, где сижу я, - ты дома, Никки, - она обнимает меня, а я утыкаюсь головой в ее грудь, - меня это заводит, крошка, - пытается пошутить она, но у нее не получается. Из меня выходит скулеж. - Ну, хватит. Госпади, давай я помогу тебе сбежать сегодня ночью? Хочешь ударю тебя, тебя отправят в больничное крыло, а ты сбежишь к маме. - Спасибо, но не стоит таких жертв. Я доживу до дня Посещений, осталось-то всего ничего,- я делаю паузу, - две недели. - Знаешь, завтра сделаем все эти татуировки, хорошо? Я хотела сделать их с тобой, а ты раскисла. И все же ты влюбилась, но не говоришь в кого, тебя за это надо наказать, киска, - она снова закусывает губу и щипает меня. Я издаю писк. Мы смеемся и покидаем зал татуировок.        Мне не хватало этой близости с Ребеккой, до дня Выбора мы как-то отдалились. Возможно, у нее были семейные проблемы, но она никогда мне не рассказывала о них. Единственное, что я знаю, так это то, что ее родители не принимают. Не принимают ее ориентацию. И часто всячески выбивают из нее эту "дурь". Я с ними не согласна. Ребекка - индивидуальная. Что тут плохого? Мы идем молча до нашей комнаты, в середине стоят парни, мы в обнимку подходим к ним. Они что-то распивают. Ребекка садится рядом, отпивая содержимое фляги, она морщится и, приобняв Томаса, нюхает его волосы. Томас кивает мне, я улыбаюсь, но мотаю головой в разные стороны. Он пожимает плечами, но не настаивает на том, чтобы я выпила.        Мы звонко смеемся, время уже давно вышло, и мы, по идее, должны спать, но Эрик нам сам говорил, что у нас есть некие привилегии. Томас достает карты и раздает. Сначала он бросает шесть штук Гарри, потом Рику, потом Ребекке, потом мне. Я не знаю особых правил игр, я никогда не водилась с ними. Лишь иногда мы совершали какие-то детские поступки. Суть игры, оказывается, простая, нужно просто сделать так, чтобы у тебя собрались все карты. У кого больше, тот и победил. Спустя, наверное, час Ребекка, Рик, Гарри вылетают из игры. Томас пыхтит, на его лбу капельки пота, но не думаю, что это из-за серьезности игры, просто он немного перепил. Спустя еще некоторое время я просто скидываю карты на стол, сдаваясь. Томас хлопает в ладоши и предлагает нам всем разойтись спать. Все соглашаются, кроме меня, меня не тянет в сон. Я встаю и иду в туалет. Правда я только зря трачу время. Смотрю на себя в зеркало, позволяю распустить себе волосы. И удаляюсь из комнаты.        Ноги сами несут меня к себе в квартиру. Иногда я прижимаюсь к стенке, когда вижу кого-то из старших, но потом опять срываюсь на бег. Я бегу настолько быстро, что не замечаю обрыв и чуть не лечу в пропасть. Но даже это меня не останавливает. Когда я добегаю до дома, я сгибаюсь и даю себе возможность отдышаться. Я стою напротив своей двери, не решаясь постучаться. Я делаю шаг назад, а потом еще несколько. Сползаю по стенке вниз, подгибая под себя ноги. Я качаюсь вперед и назад, но осознаю, что не смогу постучать в дверь, я встаю, отряхиваю себя от грязи и удаляюсь.        Сна нет. Толку идти обратно в спальню, я тоже не вижу. Я знаю еще одно место, туда мы лазали с Томасом, когда нас отпускали с уроков. Я поворачиваю влево, пересекая "мост-смерти". Даже когда я была ребенком, я все прекрасно помню. Отсюда каждый год спрыгивает в меньшей мере двадцать бесстрашных. Мотаю головой в разные стороны, удаляясь прочь от этого места.        Я почти дохожу до нашего места с Томасом, замечая, что дверь слегка приоткрыта. Вскидываю бровями, но все же ставлю ногу на ступеньку. Рукой хватаюсь за другую. Я делала так много раз, но со временем забывается. Я пропускаю ступеньки, но все же забираюсь на выступ и толкаю дверь.        Ветер. Холодный, пронизывающий до костей. Волосы раздуваются и, наверное, со стороны кажется, что я медуза. Я тихо закрываю дверь, она не скрипит. Я улыбаюсь и вдыхаю полной грудью. Днем здесь лучше, чем ночью. Хотя мы ночью здесь никогда не были. Я хватаюсь за жестяную трубу, ноги ставлю на маленькие уступы и залезаю на крышу маленького сооружения. Не знаю как правильно оно называется. Сгибаю ноги и сажусь в позе "лотоса". Я закрываю глаза, разрешая ветру поиграть с моей шевелюрой. Я не помню, когда чувствовала себя свободной, если вообще чувствовала. В дали мерцают огни стены, там поля Товарищества. Здесь до них рукой подать, а идти весь день. Слева от них и чуть-чуть поближе стоят дома Отречения. Посередине Эрудиция, и справа Искренность.        Я слышу, как скрипит дверь. Адреналин начинает бурлить внутри, я спрыгиваю с крыши, прислоняясь к стенке. Закрываю рот рукой, и аккуратно выглядываю из-за угла. Эрик. Я закатываю глаза. Должно быть, это он открыл дверь. Нет, вру. Дверь всегда открыта. Я снова сползаю вниз, все так же закрывая рот рукой. Он подходит к карнизу, ставит руки вперед и всматривается в даль. В сторону Товарищества. Браслет из Товарищества, сейчас он смотрит в сторону Товарищества. Совпадение? Не думаю.        Я не решаюсь стоять здесь долго, и сама выхожу на свет. Эрик даже не дергается, он поворачивает на меня голову, вскидывает бровями и снова отворачивается. Я осторожно делаю шаг вперед. Он не обращает на меня внимания. - Хорошо здесь, - говорю я. Но понимаю, что он меня не услышит. - Возможно, - отрезает он. Таким же холодным голосом, как и ветер, который до сих пор раздувает мои волосы. - Не спиться? - Мы с тобой друзья? Это я должен спрашивать почему ты не спишь, Ник.        Я начинаю улыбаться от того, что он назвал меня по имени. Я смотрю вперед, на главное здание Эрудиции. Улыбаясь, я прикусываю нижнюю губу, будто бы смогу сдержать тот спазм. - У меня бессонница, Эрик.        Он понимающе кивает. Странно видеть его таким спокойным. Не орущим, не смотрящим на тебя, как на ничтожество. Я чувствую, как меня начинает брать дрожь, но не показываю этого. Эрик кашляет, я молчу, опустив голову. - И все же, - подаю голос я, - почему не спишь? - У меня такая же проблема, как и у тебя, - без чувств отвечает он, - я бы тебе посоветовал идти лечь. У тебя завтра первый бой за твой прогул сегодня. Помнишь, что я говорил? С каждым поражением ты все ближе к той части города, - показывает он на разрушенные здания. - Ты хорошо знаешь город или мне пояснить? - Там Афракционеры, - говорю я, смотря туда, куда указал Эрик. - Правильно, - кивает он. - Знание города ты сдала на "пять", прыгунша. А как знание на Бесстрашие? - Я пожалуй пойду. Спокойной ночи, Эрик. - И тебе того же самого, Ник.        Я быстро спускаюсь вниз и буквально лечу к себе обратно в комнату. Прямо в одежде залезаю в кровать и проваливаюсь в сон. Мне снится то, как Эрик пишет мое имя в красной зоне. Все начинают тыкать в меня пальцами, не скрывая явного презрения. Громче всех смеется Эрик. Я иду к обрыву и прыгаю в пропасть.        Я дергаюсь, когда слышу, как Эрик стучит об трубу железкой. Звук такой же, как и вчера. Ребекка потягивается, зевая, и идет ко мне. Я ложусь в кровать, накрывая себя одеялом. Она улыбается, стягивая с меня одеяло. Я смотрю на нее. Она снова бодрая, а я снова вяленное мясо. Она ложится рядом, однако, когда стук повторяется, она встает и тянет меня за собой. Я, как рабыня, слушаюсь ее и тащусь за ней. Мы умываемся, ходим по-маленькому, Ребекка вызывается заплести мне волосы, она заплетает две косички. И лишь после этого мы отправляемся завтракать. В столовой я вижу, как мне машет Ави, я улыбаюсь и машу ей в ответ. Их прогоняют раньше из столовой, когда Ави проходит мимо, я замечаю, что у нее синяк на шее и рука перевязана. Стало быть, они уже дерутся. В столовую приходит Эрик. Я смотрю на него. Он бодр. Как? Он что-то говорит, и мы направляемся в зал тренировок. - Итак, сегодня Вы будете учиться драться. Вчера вы дрались с грушами, - произнеся это, Эрик искоса смотрит на меня. - Сегодня вы будете драться с друг другом. Первый бой женский. Ник и Элоиза, прошу.        Я недоумевающе смотрю на Эрика, потом на Ребекку. Она точно так же поражена, как и я. На несгибающихся ногах я иду к рингу, точно так же делает и подруга. Она сжимает руки в кулаки, но потом отпускает их. - Мы не можем драться, - кричит она. - Надо же? Почему? - Эрик внимательно смотрит на меня, - ах, это же вы те самые подружки, что родились в одно число, но в разные месяцы? Какая досада, - издевается он, - однако, спешу напомнить, что вы в Бесстрашии. А это значит то, что вы должны быть готовы ко всему. Я повторяю. Первый бой. Ник и Элоиза. Не будете драться, покатитесь из фракции.        Я смотрю на Ребекку, она мотает головой в разные стороны, но все же залезает на ринг. Я делаю тоже самое. Она смотрит мне в глаза. Я смотрю так же. Почему Эрик сделал это? В чем прикол этого? Я смотрю на него, он лишь улыбается. Я снова смотрю на Ребекку. Она шепчет "прости" и делает шаг вперед. Я сжимаю руки в кулаки и делаю шаг. Она не будет церемониться, я это знаю. - Прости меня, Ник, пожалуйста. Но ты знаешь, что значит для меня остаться в этой фракции, - сквозь слезы говорит подруга. - Бей, я потерплю. На следующем бою отыграюсь на ком-нибудь. Бей. Я поддамся, - шепчу я, когда подхожу к ней близко.        Я замечаю, как она сглатывает. И распрямляет руку, ударяя меня в нос.        Я тут же теряю равновесие и падаю. Однако, сейчас я не хочу сдаваться без боя. Я резко дергаю ногой, делая ей подножку. Она валится, но быстро вскакивает. Я не теряю времени, тоже встаю на ноги. Ребекка делает шаг, быстро хватая меня за волосы, она дергает рукой вверх, заставляя меня поднять голову, а потом вниз, сгибая ногу, я ударяюсь лбом об ее колено. Я валюсь на пол, закрывая лицо руками. Мне больно, Ребекка садится на меня, ударяя меня по лицу, я вижу, что она плачет. Я издаю крик, когда она кулаком бьет меня по носу, я чувствую вкус железа во рту, Ребекка слезает с меня, я переворачиваюсь на живот. Пол сразу становится красным от моей крови, капающей из носа. Я вытираю нос. Ребекка подбегает и пинает меня по животу, я снова валюсь на землю. - Заканчивай с ней! - рявкает Эрик. - Прости, прости, прости, прости, - как заика, повторяет подруга и замахивается ногой.        Я успеваю зажмуриться вовремя, так как нога Ребекки попадет мне прямо в солнечное сплетение. Или не туда, я не разбираю, куда она попала. Я просто понимаю, что начинаю задыхаться. Ребекка падет на колени, мои глаза закрываются. Она со слезами подползает ко мне, переворачивая на спину. Я дышу еле-еле, через раз. - Она не дышит! Она не дышит! - орет Ребекка, закрывая лицо руками, - она не дышит, помогите!        Я приоткрываю глаза. Вижу, как Эрик бежит вниз по лестнице, он несется к рингу. Он нависает надо мной, щупая руку, а потом шею. Он облегчено вздыхает, поднимая меня на руки. Я все еще в сознании. Боль ломит все тело, но я держусь, чтобы не провалиться. - Она не дышит, она не дышит, из-за тебя! Доволен?! - орет Ребекка. - Заткнись! Дышит она, есть пульс у нее. Сейчас придет Четыре, он продолжит вашу тренировку. Ты, - указывает он на Ребекку, - идешь умываться и возвращаешься сюда. Ты победила. С ней поговоришь, когда она придет к себя.        Я окончательно теряю сознание, но помню, что до сих пор вишу на руках у Лидера.