Румба Каталана

два года до часа Х Сарагоса, Мексика

Хань аккуратно заполнил бланк по-английски и отдал Хуану. — Номер на двоих? — Вот ещё. Два номера, конечно. Хуан пожевал губами и выразительно посмотрел в сторону столиков под зонтами. За одним из них сидел высокий смуглый парень в расстёгнутой на груди чёрной рубашке и тёмных джинсах. Длинная чёлка спадала ему на глаза, но он не откидывал её, а продолжал пить сок из узкого фигурного стакана. — Он настолько сильно тебя хочет, что аж искрит. — Это его проблемы, — буркнул Хань, повернулся спиной к столикам и уронил локти на стойку. — Пива налей, а? Хуан с невозмутимым лицом взял пузатую кружку, протёр полотенцем и подставил её под кран бочки. В стеклянную ёмкость хлынуло золотистое пиво, украсившееся после белоснежной шапкой из пены. — Ты специально его распаляешь? Нравится играть с огнём? Или так сильно жаждешь, чтобы полыхнуло? Ещё немного, и этот мальчонка зажмёт тебя в тёмном углу и затрахает до потери пульса. Дай уже ему или прострели, например, ногу. Чтобы он хотя бы понимал, как ты к этому относишься. И не работай с ним больше. — Мне нравится с ним работать. — Тогда чего не дашь ему то, что он хочет? — Не хочу. — Святая Мария... Если не хочешь, не веди с ним дела. — Он мне нравится. Как профи в своём деле. И всё не так просто, как ты думаешь. — Наплевать, что я там себе думаю. Главное, что думает он сам. Судя по тому, каким взглядом он прямо сейчас прожигает тебе спину, он весьма близок к тому, чтобы привязать тебя к кровати и... — У него хорошее воображение, как и у тебя. Не лезь не в своё дело, идёт? И нам нужна тачка. Хуан придвинул к Ханю ключи от машины. — Ты прав, это не моё дело, поэтому если он тебя изнасилует сегодня ночью, я не побегу в полицию — сам будешь решать эту проблему. И сам будешь наводить порядок в номере. — Договорились, — пренебрежительно фыркнул Хань, сгрёб ключи и сунул в карман. Потом всё же чуть наклонился и тихо разъяснил: — Поэтому я и попросил два номера, улавливаешь? Хуан прищурился, как кот, и так же тихо отозвался: — Не знал, что ты стал теперь таким наивным. — Пушка всегда при мне, не плачь. Если этот мачо полезет ко мне в номер... Ты уж предупреди его по-своему, по-мексикански... — У нас тут говорят по-испански, чико. А мачо, чтоб ты знал, бывают двух видов. И тебе, кажется, чертовски повезло с твоим. Жаль, что ты сам этого не ценишь. — Каких ещё двух видов? — мрачно буркнул Хань и покосился в сторону Кая. — Таких. Ты вообще знаешь, кто такой мачо? — Горячий парень, который, во-первых, разит сексуальностью наповал; во-вторых, всегда готов — и предлагать не надо. Хуан гыгыкнул и налил себе пива тоже. — В целом — сойдёт. Так вот, один тип мачо, это вроде животного с инстинктами — трахает всё, что шевелится. У таких стоит всегда и на всё. Но это не твой случай. — Да? Ты меня успокоил. Какой же мой случай? — Твой — отзывчивый. Ему нравится дарить удовольствие. Быть может, даже больше, чем получать. Для него подарить партнёру удовольствие — дело чести. Он может забыть о себе, но не о тебе. Ценил бы. Такое сокровище на дороге не валяется. — Господи, да откуда тебе знать? — Оттуда. Думаешь, я всю жизнь только и держал отель? Было дело, держал и другие заведения, если ты понимаешь, о чём я. — Когда ж ты успевал кражами заниматься-то при такой бурной биографии? — Одно другому не мешало. Это сейчас хилячки все пошли, а я в твои годы был о-го-го какой. — Эту песню я уже слышал, — вздохнул Хань и глотнул пива из кружки. — Помои, чёрт. Когда-нибудь в этой дыре будет нормальное пиво? — Иди к чёрту! Это лучшее пиво в этой Богом забытой стране! Хань надменно фыркнул, пиво всё же допил и отправился к машине. Ему требовалось съездить на место и увидеть объект собственными глазами, а не только на картах, чертежах и снимках. И Кая он решил с собой не брать, да и зачем? Тот всё равно был профессионалом в иной сфере, а не в кражах. Хань сам не знал, на кой чёрт потащил Кая с собой в этот раз. Дело выглядело простым и обыденным: проникнуть в загородный дом, открыть сейф, забрать синюю папку, шкатулку с бриллиантами и выйти, а после передать добытое заказчику и получить солидное вознаграждение. Кай свою часть работы уже выполнил, снабдив Ханя всеми необходимыми инструментами. В дальнейшем его можно использовать разве что как диверсанта и телохранителя. И Хань мог отпустить его: посадить на самолёт ещё в Мехико и отправить в Сингапур. Но не посадил и не отправил, а потащил с собой за компанию в Сарагосу. Зачем-то. Отмазка — Кай говорил по-испански. Хань вернулся в отель в одиннадцать, поднялся по лестнице на третий этаж и нашёл свой номер, безмятежно отпер дверь, зашёл внутрь и включил свет. Кай лежал на кровати, скромно завернувшись в полотенце. Частично. Настолько частично, что скромность тут же почила в муках, сменившись бесстыдством. На фоне белоснежной простыни смуглая кожа смотрелась просто преступно, как и волна тёмных волос, ещё влажных после душа. Кай довольно улыбался с раздражающей Ханя самоуверенностью. Дальше — больше. Кай перевернулся на спину и сладко потянулся. Под смуглой кожей отчётливо проступили все мышцы разом. Кай совершенно точно знал, какое именно производил впечатление на людей, и нагло этим пользовался. — Что ты тут делаешь? — начиная закипать, тихо спросил Хань. — Тебя жду. Ты всё ещё мне должен. — Не желаю это обсуждать. Убирайся к себе. Сейчас. — Иначе что? — Кай перевернулся на живот, сложил руки перед собой и уронил подбородок на скрещенные запястья. Тёмные глаза лукаво сияли. — Иначе пристрелю. Чтобы не мучился. — И так будет каждый раз? — Боюсь, если я в тебя пальну из пистолета, этот раз станет для тебя последним. Живо! Выметайся отсюда! Кай лениво скатился с кровати, выпрямился и неторопливо подошёл к Ханю вплотную. Смотрел сверху вниз и ждал. Под его пристальным взглядом Хань невольно сглотнул и отвернулся. — Уходи. — Мне не хочется. Я здесь из-за тебя, Сяо Лу. — Не называй меня так! — снова вспылил Хань, но его гнев не произвёл на Кая никакого впечатления — тот никогда его не боялся. — Зачем же ты тогда просил меня поехать с тобой? — задал закономерный вопрос Кай. Вопрос хороший, если бы не одно «но» — Хань не знал на него ответа. — Ну... мало ли, задание может оказаться опасным, — пробурчал высосанное из пальца оправдание Хань. Кай вздохнул и чуть наклонил голову, спрятав глаза за длинной чёлкой. — Ты всю дорогу рассказывал о том, что задание ничего особенного собой не представляет, но сейчас говоришь обратное. Ты лгал раньше? Или лжёшь сейчас? Или ты просто не хотел со мной расставаться? — Иди к чёрту! — поставил точку в их беседе Хань, резко распахнул дверь и жестом велел Каю выметаться из номера. Разумеется, тот и с места не сдвинулся. — Сяо Лу... — Кай умолк, поскольку к его животу прижалось холодное дуло пистолета. — Вон. Завтра поговорим. Когда я вернусь после того, как выполню задание. Кай закусил нижнюю губу, продолжая смотреть Ханю в лицо, а не на пистолет, угрожавший его здоровью и жизни. Потом он провёл кончиком языка по губам, опять вздохнул и медленно вышел из номера, обернулся, чтобы что-то сказать, но Хань не дал ему такой возможности — захлопнул дверь и запер изнутри. Чтоб наверняка. Целую минуту Хань прислушивался напряжённо, но так ни звука не услышал. Если Кай ушёл, то сделал это бесшумно. В тот вечер Хань забыл подумать всего об одной мелочи: как Кай умудрился попасть в его номер. В полдень Хань торчал на вершине холма за городом: лежал на одеяле, расстеленном на земле, и в бинокль следил за подъездами к дому. Три машины выехали из центральных ворот в сумерках уже. Хань убедился, что главное освещение вокруг дома выключили, оставив лишь вспомогательное. Судя по всему, владелец дома отправился на приём в город, а если кто и остался в усадьбе, то лишь несколько слуг и охранников. Сигнализация не предусматривалась, там даже собак не держали, так что пришло время действовать. Хань подъехал к ограде со стороны холмов, заглушил двигатель, выбрался из салона и потоптался у кирпичной стены. Вокруг было тихо, не считая естественных звуков природы. Хань взобрался на стену, перевалил через гребень, повисел немного на вытянутых руках и спрыгнул вниз, едва не угодив в волчий капкан. — Чёрт тебя... — Он обошёл капкан и двинулся к дому предельно осторожно, чтобы не нарваться на подобные сюрпризы снова. Прошёл полосу освещения, прижался спиной к белой стене и проверил время. Вроде всё в порядке, десять минут всего потратил из отпущенного срока. В сам дом Хань попал через дверь для прислуги, прокрался через пустой зал на первом этаже и двинул вверх по широкой лестнице. Владелец всюду выдержал обстановку в латинском стиле, что означало практически отсутствие этой самой обстановки: пустые комнаты и коридоры, мебели — минимум, только на стенах что-нибудь висело — декоративное и бесполезное. Захочешь спрятаться — и некуда. Хоть на потолок полезай. Хань нашёл библиотеку на втором этаже и проскользнул внутрь. Помнится, ещё при изучении чертежей он недоумевал, какого чёрта библиотека на втором этаже, если её традиционно делали на первом. Тем не менее, работать приходилось с тем, что давали. В библиотеке он размотал закреплённый вокруг бёдер широкий пояс с инструментами и расправил на гладкой столешнице. Отступив от стола, Хань огляделся и взялся за поиски сейфа. Один сейф металлической дверцей смотрел прямо на Ханя, но ему нужен был другой — тот, что потрудились припрятать от посторонних глаз. Заказчик сказал ему, что в обычном сейфе держат какую-то сумму наличными — можно взять, но Хань на мелочи не разменивался. За работу ему обещали не жалкие тысяч пятьдесят, а четверть миллиона, так что... Хань стянул перчатки и пошевелил пальцами в воздухе. На руках остались перчатки из тонкого эластичного материала, похожего на латекс, разве что на вид и не понять, что Хань до сих пор в перчатках и отпечатков пальчиков не оставит. Хань подошёл к стене и осторожно провёл ладонью, пытаясь найти какие-нибудь дефекты, не бросавшиеся в глаза, но ощутимые при касании. Обшарив стену, перешёл на крупные предметы. Сейф отыскал в столе — его вмонтировали в выдвижной ящик. Хань осмотрел добычу и потянулся за инструментами — так и застыл, уставившись на парочку громил с пистолетами в руках и худого типа в дорогом костюме. Тип стоял, скрестив руки на груди и недобро улыбаясь. — Сегодня к нам залетела экзотическая птичка. Руки вверх. И выйди из-за стола. Хань прикинул варианты. Его пистолет торчал за поясом брюк, и Хань стрелял очень хорошо. Но он не убивал людей и предпочитал пускать в ход оружие пореже, исключительно для поддержания репутации. Да и не факт, что он успел бы достать пистолет — громилы не выглядели новичками, как и худой тип. Хань медленно вышел из-за стола, поднял руки и остановился. Его умело обыскали, отобрали оружие и прочие полезные вещи, разве что так и не заметили тонкие перчатки на руках. Зато на запястьях застегнули наручники и вытолкали из библиотеки. На ходу худой тип позвонил в полицию. Через полчаса Ханя заперли в полицейском фургоне и повезли не в главное управление города, а прямиком в Мехико. Хань предположил, что виной тому его гражданство. Скорее всего, посадят в камеру в отделении при посольстве. И он пока не представлял, в чём его обвинят. Сомнений не вызывало лишь одно — заказчик его сдал. Знать бы ещё, почему. А Кай остался в Сарагосе, наверное, не в курсе случившегося. Забеспокоится он только утром, потому что Хань не вернётся. А может, забеспокоится и того позже, ведь они расстались не лучшим образом. Хотя какая разница? Что мог Кай сделать в этой ситуации? Ничего. Спустя неделю Хань торчал в Мехико. Его обвиняли в краже и убийстве, и у обвинения даже свидетель имелся. В пятницу его выпустили из камеры, надели наручники и повезли в отдел при посольстве для допроса и опознания. Он переминался с ноги на ногу перед лифтом, за плечи его придерживали полицейские и тихо переговаривались по-испански. У соседнего лифта на шаг позади двух сотрудников посольства остановился высокий парень в студенческой куртке. Он держал в руках картонную коробку с заказом из популярного ресторана. Бейсболка прятала тёмные волосы, а козырёк был низко опущен. Хань заметил его боковым зрением, на миг примерещилось что-то знакомое, но когда Хань повернул голову, парень уже заходил в лифт, да и створки перед Ханем распахнулись. Оба лифта прибыли на верхний этаж одновременно. У выхода дежурили ещё полицейские, и они немедленно взялись за парня с коробкой. Хань не понимал по-испански, но сообразил, что путь простым смертным на верхний этаж закрыт. Дальше всё случилось слишком быстро, чтобы можно было сразу понять и разобраться в ситуации. Парень в студенческой куртке пару раз кивнул в ответ на слова полицейских, после чего выронил коробку, зато в руке у него остался пистолет. Два выстрела заставили всех в длинном коридоре пригнуться. Ещё два выстрела — и Ханя больше никто за плечи не придерживал. — Дверь! Дверь закрывайте! — заорали по-китайски в другом конце коридора. Хань вскинул голову и полюбовался на китайских сотрудников посольства и нескольких полицейских, охранявших, очевидно, того самого свидетеля, которому полагалось Ханя «опознать». Парень в бейсболке рванул вперёд по коридору с хорошей скоростью к закрывавшимся створкам двери, на ходу ударил в дверь ногой, одновременно послав пулю в голову полицейскому. Оттолкнувшись ногой от стены, в прыжке выстрелил в другого полицейского, перекатился по полу и выключил из игры сотрудников посольства. Свидетель отполз подальше и забился в угол, лепеча по-китайски, что он не станет давать показаний. Это не слишком ему помогло — прогремел последний выстрел. Отбросив пистолет в сторону, парень в бейсболке круто развернулся, прошёл по коридору, добрался до Ханя, бесцеремонно ухватил за шкирку и запихнул в лифт. Пока они ехали вниз, Хань ошарашенно смотрел, как тот стягивал с себя куртку, выворачивал наизнанку и вновь надевал. Теперь парень щеголял стандартной полицейской курткой. Опустив голову, он вывел Ханя из лифта на первом этаже, что-то коротко сказал охране по-испански и двинул вместе с Ханем к выходу. Они сели в обшарпанный фургон с логотипом ресторана и промчались через пару кварталов, только тогда бейсболка и куртка полетели на заднее сиденье. — Какого чёрта ты тут делаешь? Кай не ответил на вопрос, продолжая смотреть прямо перед собой, на дорогу, резко выкрутил руль, сворачивая на восток. Хань попытался его расшевелить, но скоро сдался. Кай даже не счёл нужным снять с него наручники. В молчании они выехали из города и погнали дальше в восточном направлении. Хань предположил, что Кай везёт их к побережью, чтобы сдёрнуть из Мексики оттуда на каком-нибудь судне. Разумно, наверняка их уже ищут в столице, а морскими путями уйти всегда легче, чем воздушными. Остановились они только ближе к полуночи — Кай притормозил у дорожного мотеля, вывернул куртку обратно, превратив в предмет гардероба студента, и швырнул Ханю. Хань сначала не понял, затем дошло, что с помощью куртки можно прикрыть от чужих глаз наручники. Они зашли в мотель, Кай быстро переговорил по-испански со стариком за стойкой администратора, после чего заплатил за номер, взял ключ и поволок Ханя за собой вверх по лестнице. Номер им достался чердачный, под самой крышей. Продолжая игнорировать вопросы Ханя, Кай просто запихнул его в душ. — Я не могу раздеться, пока ты не снимешь с меня наручники! — возмутился вконец разъярённый Хань. Перед глазами сверкнуло знакомое лезвие ножа, и Кай за пару секунд изрезал всю одежду Ханя на ленточки. Молча, с неподвижным лицом. И затолкал онемевшего после этой выходки Ханя под прохладные струи. Громко хлопнула тонкая дверь ванной. Хань остался в ванной в гордом одиночестве. Стоял, как дурак, и дрожал под водой, что никак не желала нагреться до приемлемой температуры. Тёплая, но едва-едва. Кай, ясное дело, злился. Но Хань не мог сообразить, почему и за что. Всё-таки Кай не первый раз спасал задницу Ханя, правда, раньше ему для этого не требовалось вламываться в посольство и палить из пистолета во все стороны. Хань поскрёб ногтями шею и вздохнул. Ему всё ещё мерещился запах камеры. Наплевав на скованные руки, он принялся тщательно отмываться. Пальцами тронул кожу на подбородке, нашёл упаковку с одноразовым станком и сбрил щетину. Шампунь бил в нос стойким запахом жасмина, но запах жасмина раздражал Ханя на порядок меньше, чем запах тюрьмы, так что он помыл волосы трижды, после ещё и на губку добавил шампуня, чтобы растереть тело до красноты и окутать белой пеной. Потом он добрых полчаса торчал под струями воды, пока запах жасмина не стал немного слабее. Из душа Хань вышел в одном полотенце на бёдрах и поискал взглядом Кая. Тот торчал у фигурного чердачного окна, прислонившись плечом к наклонной стене. Тёмные джинсы, футболка, босые ступни и заклеенные пластырями локти и предплечья. Кай оглянулся и смерил его задумчивым взглядом, оттолкнулся от стены, подошёл, ухватил за цепь наручников и отправил на кровать. Сухо щёлкнула вторая пара наручников, и Хань ошеломлённо моргнул, осознав, что его руки надёжно прикреплены к изголовью кровати. Потом с него содрали полотенце и отшвырнули в сторону. — Какого чёрта ты делаешь? Ты совсем спятил, что ли? — возмутился он, но вновь ответа не дождался. Он попытался перевернуться на спину, даже смог, но наручники так больно впились в запястья, что он невольно принял прежнее положение — лёжа на животе. Различив шаги у кровати, снова завертел головой, чтобы разглядеть, что там делал Кай. Не смог. Зато через минуту на тумбочку у кровати положили тюбик со смазкой, окончательно прояснив ситуацию. — Только попробуй! — с угрозой прорычал Хань, яростно дёргая руками в тщетных попытках освободиться и спасти задницу от грозящей ей участи. — На дурака ты, вроде, не похож. Сам знаешь — будет больно, если не уймёшься. — Голос Кая был холодным. Чем холоднее голос, тем в большем бешенстве Кай. И он всё верно сказал — Хань знал это по опыту, так что послушно унялся. Меньше всего ему хотелось утром ходить с трудом. Но он всё же вздрогнул, ощутив прикосновение влажных от смазки пальцев. Эти пальцы уверенно раздвинули ягодицы и обвели сжавшийся вход. — Ты не... — Заткнись. Мне надоело. До смерти. Просто заткнись. Хань заткнулся, но это совершенно не помогло ему расслабиться — тело оставалось напряжённым и скованным. Кая это не смутило. Через миг он просто улёгся на Ханя, вдавив его своей тяжестью в матрас. Причём даже не разделся. Хань отчётливо ощущал, как грубая ткань брюк трётся о его ягодицы, чувствовал через все слои одежды, как сильно Кай возбуждён. И Хань зажмурился, едва горячие губы коснулись его шеи, согревая и сжигая страстью. Прикосновения чередовались без всякой системы: то мягкие и нежные, то требовательные и жадные. Но Хань медленно и неумолимо терялся в них — в касаниях, в поцелуях, в тепле Кая. Он не хотел этой близости с Каем — ни с кем вообще, но не мог отрицать, что Кай был желанным. Тело постепенно расслаблялось, поддаваясь пылкому натиску. Хань тихо застонал, обнаружив внутри себя палец. И уже не подумал сопротивляться, когда Кай приподнял его и заставил упереться коленями в матрас. Хань лишь вцепился зубами в подушку, ощутив внутри тела уже два пальца. Кай растягивал его терпеливо и аккуратно, хотя его самого била заметная дрожь. Потом вжикнула молния на брюках, и Хань невольно напрягся в ожидании. Влажная от смазки головка скользнула по ложбинке меж ягодиц, потёрлась о кожу у входа. Хань зажмурился, почувствовав мягкое давление, сильнее прогнулся в пояснице, чтобы Каю было легче войти в него, и протяжно застонал, когда мышцы поддались под напором члена и сразу же плотно охватили толстый ствол. Стон Ханя смешался с едва слышным низким стоном Кая. Оба замерли, привыкая к ощущениям. Хань давно не занимался ничем подобным, но теперь ему казалось, что он впервые с парнем в постели. Впечатления сильно разнились с тем, что он помнил. Мышцы внутри тела сладко тянуло от чувства наполненности. Они слабо, но ощутимо подрагивали, словно пытаясь охватить член Кая плотнее. Кай сделал глубокий вдох, прижался на миг губами к шее, потом выпрямился и крепко сжал ладонями бёдра Ханя. Он двигался размеренно, плавно и пока не слишком быстро. Хань на каждом толчке сильнее вжимался лицом в подушку и даже не пытался дышать так, как полагалось в норме. Сейчас ему хотелось забыть обо всём и просто чувствовать. Хотелось, чтобы Кай двигался быстрее и жёстче, хотелось раствориться в том удовольствии, что постепенно затапливало его тело негой и перерастало в исступлённое желание большего. Большего Кай ему пока не позволял и продолжал двигаться внутри него всё так же неспешно, растягивая и растирая эластичные стенки до призрачного ощущения внутреннего тепла. Ханю приходилось самому подаваться бёдрами назад, чтобы сделать каждый толчок глубже, сильнее. Кай по-прежнему не позволял ему этого, цепко удерживая ладонями за бёдра. И правильно делал. Хань знал, что чем дольше путь к удовольствию, тем мощнее разрядка, но терпеть это тонкое наслаждение он не мог — сил не хватало. Зато хватало у Кая — и сил, и терпения, и выдержки, и выносливости. Ханю оставалось лишь следовать за ним. Он уже почти ничего не соображал, заблудившись во всех ярких и томных впечатлениях, и не мог контролировать обессилевшее от этой игры тело, позволял Каю творить всё, что угодно. И Кай уверенно впился пальцами в его бёдра до боли, приподнял повыше и резко толкнулся — с силой и чуть иначе, чем прежде. Стон Ханя заглушила подушка, он дёрнулся непроизвольно, насадился на член Кая сам ещё сильнее и всхлипнул — от новой, но мощной волны удовольствия, захлестнувшей и его тело, и его сознание. Вот теперь скорость была нужная и желанная, хотелось даже большего, хотя тело Ханя и так мелко подрагивало от быстрых толчков, а спину обжигали падающие сверху капельки пота. Едва Хань представил себе, как эти капли пота скользят по смуглой коже и срываются с дерзкого подбородка Кая, так чуть и не кончил от игры собственного воображения, скрашенной чувственным удовольствием. Но увы, Кай уже контролировал его возбуждение, бросив ладонь на его член. Причём не ласкал ладонью, а именно не позволял кончить, время от времени уверенно сжимая пальцами у основания или покалывая ногтями в нужных местах рядом с яичками. Хань честно хотел возмутиться, но слова растаяли в громких стонах. Кай почти вышел из него и тут же силой толкнулся обратно, заполнив собой тело Ханя, казалось, до отказа, навалился на спину, опалил поцелуем кожу между лопатками и, задыхаясь, хрипло произнёс: — Громче... Не сдерживайся, Сяо Лу... И сам постарался дать для этого повод, вновь принявшись быстро вбиваться в Ханя. Сил на то, чтобы сдерживаться, просто не осталось. И Хань не сдерживался, наплевав на не самые толстые на свете стены и прочих постояльцев. Он испачкал руку Кая и задохнулся, испытав острое наслаждение, пронзившее тело от макушки до пяток. Потом обмяк безвольно в сильных руках, утомлённо прикрыл глаза и попытался понять, на каком он свете. Внутри тела по-прежнему жило движение, порождавшее тепло в мышцах и в центре живота. Ещё внутри слегка саднило, но эта сущая мелочь терялась на фоне послевкусия от отличного секса. Кай ещё несколько минут вбивал его мощными толчками в матрас, после чего заполнил горячим и обрушился на спину всей своей тяжестью, неразборчиво пробормотав что-то и опалив загривок неровным дыханием. Через миг скатился с него и вытянулся рядом. Кай заметно дрожал всем телом, комкал в пальцах простыни и кусал полные губы. Повернув к нему голову, Хань лениво наблюдал за ним и удивлялся тому, что человек может так долго отходить от оргазма. Смуглое лицо притягательно блестело от пота, под длинными ресницами таилось пламя, кончик языка время от времени проходился по искусанным губам, но дрожь всё ещё жила в теле Кая, да и дыхание не могло похвастать размеренностью. Хань испытал прилив нежности, невольно дёрнул руками и разочарованно вздохнул. Сейчас ему хотелось обнимать Кая и легонько гладить, ощущать, как гибкое тело успокаивается под его ладонями. Хотелось, чтобы Кай умиротворённо притих в его объятиях. Но не существовало ни единой возможности претворить эти желания в реальность. Хань даже не мог дотянуться до губ Кая и просто поцеловать. Чёртовы наручники... Хотя... Если бы не эти чёртовы наручники, ничего бы и не случилось — Хань не планировал заниматься с Каем полноценным сексом. Он вообще ничего такого не планировал. С другой стороны... если это будет просто секс... На этой мысли Хань вырубился и проснулся только утром. Проснулся, лёжа на спине. Он подёргал руками и убедился, что наручники не испарились. Видимо, когда он спал, Кай просто расстегнул наручники, позволил ему перевернуться на спину и снова прицепил к изголовью. Правильно, а то Хань непременно сбежал бы, потому что удобный миг: Кай, судя по отдалённому шуму воды, торчал в душе, его одежда валялась у кровати. Одежда Кая, конечно, Ханю велика, но не катастрофически, хотя вот брюки... В брюки Хань мог и не влезть — в бёдрах и поясе Кай был тоньше. Хань напряжённо замер, когда Кай вышел из душа, на ходу вытираясь полотенцем. Обнажённый, сонный и красивый. Хань торопливо облизнул враз пересохшие губы и попытался отвести глаза. — Ещё можешь поспать. Мы выезжаем в полдень, — пробормотал Кай, повесив полотенце на спинку стула. — Успею. Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Нет. — Кай присел на край кровати и покосился на него. — Но всё же... Как ты попал в посольство? Откуда вообще узнал, что... — Тебя сдал заказчик. Вот и всё. Помнится, я просил тебя отказаться в этот раз, но ты не послушал, потому что я — цитирую — «мелкий и вообще ничего не соображаю». — Мне нужны были деньги, — сердито буркнул Хань, дёрнул руками и вздохнул: — Сними это с меня. — И не подумаю. Я рассчитываю ещё на один раунд. — Что? Кай провёл кончиками пальцев по колену Ханя и закусил на миг губу. — Ничего. Я хочу тебя. И ты мне крупно должен за тот беспредел, что мне пришлось учинить в посольстве. На сей раз никаких отсрочек и обещаний. Я просто беру с тебя плату. — Совсем охренел? — забуянил Хань. — Ну только сними с меня наручники, я тебя пристрелю к чёртовой матери! — Давай, не вопрос. Но сначала ты расплатишься. Стрелять можешь потом. — Пальцы Кая провоцирующе скользнули по внутренней поверхности бедра, и Хань обречённо застонал. Потому что у него встало. И Кай заметил. Ну ведь невозможно было не заметить! — Это всё звучит так, словно ты безнадёжно в меня влюбился, — осипшим от нахлынувшего возбуждения голосом обвинил Кая Хань. — А тебе бы этого хотелось, Сяо Лу? — Яркая улыбка на полных губах, открытая по-мальчишески. — Не знаю. Но это смешно. Улыбка истаяла, и Кай теперь смотрел на него непроницаемыми тёмными глазами. — Тогда просто не обращай внимания и смейся себе, сколько влезет. Кай прижал ладонь к его бедру, погладил, а через миг уже забрался на кровать и уверенно втолкнул колено между ног Ханя. — Ты всю ночь меня трахал, тебе мало? — Не всю ночь, — возразил Кай, устраиваясь меж его бёдер. — И я буду нежным, обещаю.. Выдержишь, никуда не денешься. Тебе даже понравится. — Ненавижу твою самоуверенность! — зарычал Хань, бессильно дёргая руками, прицепленными к изголовью намертво. — Либо ты врёшь, либо он... — Кай с задумчивым видом тронул пальцами напряжённый член Ханя. — Почему-то мне кажется, что врёшь всё-таки именно ты. — Перестань! Нам надо уезжать! Наверняка нас уже ищут! — Тебя никто не ищет. Сейчас — нет. Они заняты другим, так что у нас есть время до полудня. Выдыхай и расслабься, ладно? — И не подумаю! Ты... Хань заткнулся — трудно ругаться, когда губы и язык заняты поцелуем. А правду о том, что тогда случилось в Сарагосе и Мехико, он узнал лишь спустя несколько лет. И правду рассказал ему не Кай, а человек, от которого Хань этого вовсе не ждал.