Родственная душа

— Какая замечательная роза! — Белль нашла в шкафу вазочку, налила в неё воды, и, поставив цветок внутрь, любовалась им, склонив голову набок. — А с чего вдруг… Она не договорила, почувствовав, как к лицу прилил румянец. Румпельштильцхен подумал о ней! Превратил предводителя огров в розу, чтобы принести своей служанке… — С чего вдруг я так долго провозился с ограми? — любезно договорил за неё Румпельштильцхен, развалившись в кресле у стола. — Знаешь ли, Белль, я всё больше склоняюсь к мысли, что феи что-то задумали. Ограм удавалось ускользать от меня. Их отряд по частям прятался от меня в лесу. Кое-кому даже удалось напасть сзади… — Тебя ранили? — взволнованно перебила его Белль, пристально оглядывая стройную фигуру мага, облачённую в кожаную одежду — вроде бы Румпельштильцхен выглядел, как всегда. Целым и невредимым. — Пустяки, — выразительно поморщился Румпельштильцхен, махнув рукой, — царапины, которые я залечил в тот же миг! И следов не осталось! Ему стало приятно, что Белль так беспокоится, и на время даже подумалось, что зря он потратил волшебство на некоторые «царапины». Служанка бы поохала над ними с баночкой целебной мази в руках… Румпельштильцхен немедленно отогнал эту мысль. Почему-то ему вспомнилась глупая фея Динь-Динь, предлагавшая найти его истинную любовь. Родственную душу… И тревожный колокольчик зазвенел в голове. Белль так и продолжала смотреть на своего хозяина, будто это доставляло ей сильное удовольствие. И Румпельштильцхен обнаружил, что молчит уже довольно много времени. — Вот что, — он откашлялся, стараясь, чтобы его голос звучал непринуждённо, — почему бы тебе не заварить мне чай? — Отличная идея, — с энтузиазмом подхватила Белль, но тут же, оглядев себя, добавила: — Можно я сначала сменю платье? После приключения в саду это запачкалось… лапа твоего чудовища из ловушки оказалась очень грязной. — Разумеется, — небрежно кивнул Румпельштильцхен. Прежде чем уйти, Белль задержалась и с лукавой улыбкой бросила на него взгляд: — А… какую цену ты взял за спасение деревни? — Первенца старосты, — натянуто хихикнул Тёмный маг, поглощённый совсем другими мыслями, и тут же поспешно прибавил: — Шутка. Сказал, что в следующий раз возьму яиц и молока… Когда она ушла, он снова припомнил слова феи, поначалу казавшиеся несусветной чепухой. Белль думает так же, как и он. Читает умные книги. Рассуждает о сложных материях. Совершенно не похожа на чванливую аристократку… Сидя в зале, опираясь локтями о стол и задумчиво глядя перед собой, Румпельштильцхен тщательно складывал разрозненные эпизоды в отдельную картину, которая ему совершенно не нравилась. Так значит, феи решили найти ему родственную душу… Всё просчитали до мелочей, надо же. И цель их была совсем не так проста, как уверяла эта зелёная моль. С чего бы феям желать Румпельштильцхену лучшей жизни? Далее наверняка последовал бы поцелуй истинной любви! А может быть, Белль с самого начала позвала его, Тёмного мага, не случайно? Ведь думая о том, кто может помочь её городку против огров, начитанная девушка первым делом должна была вспомнить о добрых феях, а не о злом колдуне. Румпельштильцхен встал, бесцельно прошёлся по зале, вынул из вазочки цветок. А он-то, с самыми светлыми, какие только мог испытывать, чувствами принёс и подарил розу своей служанке… Пальцы мага с силой сомкнулись вокруг сочного стебля, и острые шипы вонзились в ладонь. А Белль тем временем, раздевшись в своей комнате, встала к зеркалу спиной и тяжело вздохнула. Она не знала, что с ветки старого дуба за ней в окно подглядывает Динь-Динь. — Надо же, — вслух пробормотала подопечная Голубой Феи, — так значит… значит… — Значит, ты попалась, дорогуша! — пропел ехидный голос внизу, и фею мгновенно сбросило с дерева, но на землю она не упала. Румпельштильцхен держал Динь повисшей в воздухе, сжимая руку в кулак. Маленькая фея в зелёном платьице почувствовала, что начинает задыхаться. — Что… что… — испуганно прохрипела она. — А я ведь и попался в вашу ловушку! Как жалкий глупец! — прошипел Тёмный маг с исказившимся злобой лицом. — Кто всё это придумал? Голубая Фея? Или ты? Он слегка ослабил хватку, чтобы Динь могла говорить. — Я… — пролепетала она, совершенно растерянная и жалкая. — Но я же не знала, что это ошибка! — Ошибка? Ты о чём, скудоумная бабочка? — Я правда решила, что Белль — ваша истинная любовь и родственная душа! Потому и к ограм вас позвали… и дерево я оживила! Знала, что вы уже близко и спасёте Белль… Казалось, что Динь готова умереть от стыда из-за своей глупости. — Я не проверила! И так ошиблась!.. — Прекрати пищать и объясни, что ты имеешь в виду! — прикрикнул на неё Румпельштильцхен, ничего не понимая. У него появилось чувство, что где-то в своих вычислениях ошибся он сам. — Ваша родственная душа… у неё должна быть родинка на спине, — уныло простонала фея. — А Белль! Белль… у неё там ничего нет… Я только что видела, как она раздевается… Это не она! Услышав такое, Румпельштильцхен разжал хищно стиснутые пальцы, и Динь очутилась на земле, подавленная и несчастная. Тёмное колдовство отпустило фею. Крепко сжимая палочку в руке, она несколько раз глубоко вздохнула, затем робко подняла взгляд на Румпельштильцхена. Тот сосредоточенно о чём-то размышлял, судя по его лицу. Динь-Динь нерешительно взлетела в воздух: — Хотите, я вам настоящую вашу… родственную душу найду? — она с готовностью показала свою волшебную палочку. Надо же довести миссию до конца! — Нет, — резко ответил Румпельштильцхен, не глядя на собеседницу. — Но… вы же не можете оставаться с той, которая вам не… — Убирайся вон! — рявкнул Тёмный маг, вновь угрожающе поднимая руку, и Динь сочла за лучшее ретироваться. Вот только что ей теперь оставалось делать? Неужели с позором вернуться к своей наставнице, Голубой Фее? Чтобы та её наказала? Динь-Динь очень хотелось плакать. А Румпельштильцхен, провожая её взглядом, подумал, что мог бы и наложить какое-нибудь проклятье на эту надоедливую тварь, чтобы больше не вмешивалась в чужую жизнь. Да только слишком сильное облегчение он испытал, чтобы чинить сейчас расправу над Динь-Динь. Пусть уж фейка убирается куда подальше…

***

— Я так и знала, что у тебя остались какие-нибудь незамеченные царапины. И как раз на правой ладони! Как же я сразу не увидела? Знаешь… — Что, Белль? — Ты говоришь, что у магии всегда есть цена. А что, если не прибегать к волшебству, а просто обработать твои ранки? Я читала в книжке, как это делается. И я знаю, что даже через мелкие царапины могут проникать болезни — если грязь забьётся. — Знание — очень важная вещь, моя дорогая. Делай, как тебе подсказывает разум. — Я совершенно с тобой согласна, Штильц… Румпельштильцхен. Подай мне, пожалуйста, руку. А во время этого разговора рядом с Тёмным Замком парили две феи. Одна в зелёном, другая в голубом. — Я так рада, что ты на меня не рассердилась, — Динь-Динь, вдыхавшая свежий ночной воздух, была просто счастлива. Рул Горм, Голубая Фея, слегка улыбнулась, прежде чем ответить: — А я рада, что всё так обернулось. Потому что лучшей пары Тёмному, кажется, мы бы найти не смогли. Динь немного озадаченно посмотрела на неё: — Но… Белль же не… — Как раз с ней всё правильно. Это ты ошиблась насчёт родинки, — засмеялась Голубая Фея. Зелёная какое-то время молчала, затем сердито хлопнула себя по лбу. Но тут же засмеялась вместе с Рул Горм. Всё обошлось! Миссия выполнена. А в Тёмном Замке довольная, позабывшая о глупых родинках и предсказаниях Белль сидела в объятиях Румпельштильцхена. И только поцелуй любви мог прояснить, в чём ошиблась Динь-Динь и была ли права Голубая Фея. Но это предстояло в будущем.