Для любви не названа цена

— Да, Канэко, я понял. Можешь не волноваться. Я буду сама неотразимость, впрочем, как всегда! До встречи. — Като бросил трубку на диван и обернулся к Иваки, колдовавшему над кофеваркой. — Любовь моя, как тебе новости? Сегодня вечером, оказывается, будет грандиозный приём в честь какой-то большой шишки из американской корпорации, спонсирующей новый сериал с моим участием. Мне приказано быть вовремя и источать обаяние направо и налево, дабы растрясти этот денежный мешок на как можно большую сумму. В устах Каноэко, как ты понимаешь, это прозвучало гораздо более гладко и завуалированно! Кофе был готов, и Иваки, с кофейником в руках, направился к барной стойке. — Что за шишка? — без всякого интереса спросил он. Янтарные очи вознеслись к потолку — Като добросовестно пытался вспомнить фамилию, недавно озвученную ему менеджером. — Мартин… Мартин… Черт! Кажется, Каллахен или что-то подобное! Звон разбитого стекла заставил его резко обернуться. Черная кофейная лужа растекалась по барной стойке. Иваки, с потрясенным видом застыл над осколками, минуту назад бывшими кофейником. — Боже! — одним прыжком, Като подскочил к нему и вырвал из рук остатки злополучного предмета посуды. — Что? Так испугался? Брось, это же ерунда! И вообще — говорят, что посуда бьётся к счастью! Он быстро и ловко убирал со стола последствия маленького погрома, с удивлением поглядывая на впавшего в оцепенение Иваки. — Кёске, что с тобой? Ты в порядке? — Като легонько встряхнул его за плечи. Иваки моргнул, выходя из ступора, и отвел глаза. — Всё нормально, я просто задумался. — О чем? Кто теперь будет покупать новый кофейник? — пошутил Като, отворачиваясь к плите. — Не волнуйся, я готовлю прекрасный кофе, так что даже без кофеварки пару дней мы точно продержимся! Не прекращая болтать, Като погрузился в процесс кофеварения. Его руки легко и уверенно летали над кухонной поверхностью, извлекая турку, засыпая кофе, отмеряя необходимое количество специй… — Пожалуй, мне даже любопытно — какой он, этот Мартин Каллахен!? Вроде, Канэко говорил, что в прошлом он был простым фотографом, хоть и очень знаменитым, и, кажется, долгое время работал здесь, в Японии, в модельном и рекламном бизнесе. Ну, а потом унаследовал семейное дело и стал владельцем нескольких продюсерских компаний и, до кучи, всяких там "заводов, газет, пароходов". Редкий случай - вблизи взглянуть на живого миллиардера! Ты ведь пойдёшь со мной на вечеринку, правда, Иваки-сан? - Като обернулся, внезапно осознав, что разговаривает сам с собой. Иваки стоял, отвернувшись к окну, и по его напряженной спине и отсутствующему виду было ясно, что он не слышал ни единого слова, произнесённого Като. — Иваки! — Тот вздрогнул. Лицо недоуменное и немного испуганное. — Прости, ты что-то сказал? — Я тут много чего наговорил, ну да Бог с ним. Я спросил, пойдёшь ли ты со мной на приём сегодня вечером? Тебе, думаю, тоже будет интересно взглянуть на это "американское чудо"… — Нет! Мне не интересно! - ответ прозвучал резко, почти грубо. Как внезапно возникшее торнадо Кёске устремился к себе в комнату. — Эй, красавчик, что случилось? Что опять не так? — Като с обидой и недоумением проводил его взглядом. Но никакой ответ или догадка не успели сформироваться в его мозгу, прерванные пронзительной телефонной трелью. Теперь надрывалась трубка Иваки. Като глянул на дисплей. — Иваки-сан, тебя Шимизу домогается! – крикнул он в сторону приоткрытой двери. — И бьюсь об заклад, что по тому же поводу! — едва слышно пробормотал себе под нос.

***

Разговор с менеджером получился на диво немногословным. Во всяком случае, со стороны Иваки. — Здравствуйте, Шимизу! — Добрых пару минут слышалось нескончаемое стрекотание на том конце провода. — Шимизу, Вы же знаете, что я… Закончить ему не дали, голос в трубке набирал мощь и обороты. Обречённый вздох, похожий на стон… — Да, хорошо, я всё понял. Можете не сомневаться. До вечера. Като слушал этот диковинный полудиалог с затаённой усмешкой, не сомневаясь, что у Шимизу-сан найдутся непробиваемые аргументы, чтобы сломить сопротивление этого упрямца, ненавидящего светские увеселения. — Ну что — «ура!» дисциплине и ответственности? Благодаря им я всё-таки буду не один сегодня на этом «празднике жизни»?! Глаза Като смеялись, а на губах играла озорная и чуть злорадная улыбка. Он уже забыл о странной сцене, разыгравшейся несколько минут назад. На приём они идут вместе, а остальное было в этот момент не важно! — Я уверен - это будет особенная вечеринка! Вот увидишь! — Руки Като обвили любовника. Обернувшись, Иваки несколько мгновений изучал радостную физиономию странным, будто ищущим взглядом. Казалось, он пытается принять для себя некое решение. Наконец, черты его смягчились, лицу вернулись привычные невозмутимость и легкая ирония. — Что поделаешь — работа есть работа! — полушутливо произнес он. — Заезжая знаменитость пожелала познакомиться с актёрами, чей рейтинг соответствует запросам Голливуда! Шимизу утверждает, что я в его списке в первых строчках. — О, тут он прав! — с восторгом прошептал Като, страстно и, в то же время, нежно привлекая его к себе. — И я первый готов под этим подписаться! — Иваки легко, почти невесомо коснулся губ, уже ожидающих поцелуя в миллиметре от его собственных, и растрепал золотистые пряди. — Подписываться будешь позже. Если будет где! А сейчас ты реально рискуешь опоздать на студию! - Взглянув на часы, Като охнул и зайцем заскакал по квартире. — Я заеду за тобой после съемок!- крикнул он уже из прихожей. — Всё! Ушел! Уже скучаю! — Дверь захлопнулась. Улыбка, с которой Иваки наблюдал за лихорадочными сборами Като, медленно сползла с лица,, уступая место тревоге и озабоченности… "Марти… Марти… Я надеялся, что никогда больше не встречу тебя! Какой дьявол нашептал тебе в ухо заняться японским кинематографом? Что, в Голливуде работы уже не осталось? Ты же кричал, что тебе осточертела Япония, что ноги твоей здесь никогда больше не будет?! Что изменилось? Зачем ты вернулся? На что или на кого захотел взглянуть? Надеюсь, что не на меня! Я никогда не был для тебя особенным. Один из сотни таких же сопливых юнцов и юниц, попавших под власть твоего неотразимого обаяния и бьющей наотмашь харизмы. Это ты был для меня… Или не был? Как теперь понять, что между нами происходило? Я не хочу вспоминать этого, не хочу видеть тебя… И шанс, что сейчас, спустя десять лет, ты вспомнишь одного из этих несчастных обалдуев, равен практически нулю! Да, пожалуй, я зря себя накручиваю (уязвлённое самолюбие,что ли, взыграло?). На секунду показалось, что ты здесь не случайно. Боже, какой бред лезет в голову! Наша встреча — всего лишь каприз судьбы! Завтра я просто посмеюсь над своими страхами и забуду это, как страшный сон!" Иваки рывком поднял себя с дивана, на котором так и просидел около часа с момента ухода Като. Лицо его было теперь гораздо спокойнее, и только глаза, в глубине которых по-прежнему плескалась тревога, выдавали внутреннюю неуверенность и беспокойство. Тихий шепот, сорвавшийся с губ, оглушил его самого - как заклинание, как мантра, как молитва: "Я не боюсь посмотреть в глаза моему прошлому и, если надо, пошлю его к черту!"