Грозовой перевал

                    — ...да прольётся кровь героев, убивающих тёмных тварей, и да разрастутся на их останках священные рощи и пробьются святые источники, к которым да припадут слабые и больные...       Жрец в чёрной рясе молился — и проклинал.       Совсем недалеко, за Сорнским перевалом, в милях двух-трёх от заброшенного селения, сотрясалась земля. На вершины хребта взбиралась громоздкая туча пепла и дыма — она клубилась, вращалась и бурлила всполохами и громовыми раскатами. Многохвостые разъярённые молнии вырывали деревья из вековых гнёзд с корнями и дробили бессмертные камни.       — ...и да будет мир освобождён от Тьмы и засилья бездушных тварей, что позорят род человеческий! Где безбожно сожительствуют брат с сестрой, мать с сыном, и да низвергнутся они в самые глубины Ада...       Четыре дюжины юных магов, только выпущенных из застенков Академии Бранса, кротко склонили головы перед молитвой и проклятьями. Холодная священная вода стекала по спутавшимся грязным волосам — мальчишкам даже не дали выпить с дороги, стащили со взмыленных лошадей и поставили на колени посреди конского двора. Десятки мрачных наёмников и обозлённых крестьян, согнанных на войну, ставших в одночасье, без права и воли, солдатами в славной армии короля Райфера, щурились на их плащи с вышитым золотым деревом о семи ветвях. Пепел и гарь из-за Сорнского перевала растекались по окрестностям, выжигая лёгкие и слёзы из глаз.       — Это надолго? — одними губами прошептал один из адептов.       — Пока либо господин жрец не сдохнет, либо мы, — с издёвкой ответил шабер¹, наклонившись к спросившему. Коротко свистнула в воздухе палка и обрушилась на спину наглого адепта. Удар повалил мальчишку на живот, прямиком в грязную жижу — пыль и навоз, смешавшиеся с водой.       — Заглохни, сучёныш! Борзый больно! — прошипел рябой солдафон, поднимая выше палку — древко, некогда принадлежавшее то ли лопате, то ли копью. Воинское скопище закатилось смехом, потрясая вилами и заржавелыми мечами. Солдафон надрывался громче, громче и громче, лицо в щербинах оспы уродливо раскраснелось; крестьяне задыхались, кашляли и нелепо пытались перекричать его хохотом.       Жрец молился, не глянув на вскрикнувшего адепта, на гнилостный смех.       Жрец безучастно проклинал Зло и благословлял юнцов на битву, обещая райские кущи после смерти.       Мальчишка простонал, приподнялся на ободранных ладонях. Сплюнул грязь и кровь. Его друг, задавший вопрос, склонился над ним и исцелял слабым золотисто-магическим сиянием. Двое других мальчишек вскочили и заступились перед рванью, ощетинились ученическими кинжалами. Заводила крестьян с перекошенным от ярости лицом вновь поднял палку.       — Прекратить! — взвизгнул светловолосый мужчина, появившийся из дверей полуразвалившейся халупы. Он подскочил к солдафону, взмахнув полами красной, испачканной в пути туники, и перехватил руку. Навалился всем весом. Вышитые на одежде знаки говорили о почётном звании проректора Академии Бранса, но солдафон либо не отличал их друг от друга, либо не понимал поголовно. — Эти дети — наш светоч магической на...       — Этот выводок — обычный скот, магыч! — злобно плюнул в лицо солдафон и отбросил проректора. — Тут тебе не академики, уясни себе! Тут скотобойня!       — Да как ты сме!.. — возмутился проректор, осев в грязь посередь двора на потеху крестьянам.       Жрец молился — и проклинал, равнодушно расплёскивая «священную» затхлую воду на головы адептов. Он благословил десятки таких юнцов. Сотням пообещал благую жизнь. Тысячу послал на смерть. Ни один не вернулся — ни в жизни, ни во сне, ни, тем более, в посмертии.       Но жрец замолчал, когда во дворе появилось ещё трое — низкорослый плотный латник в грязном плаще и маги, одетые в такие же красные туники с вышитым золотым ветвистым деревом. Латник подошёл к заводиле и без единого слова заехал окованным в сталь локтем в рябое лицо. Солдафон выронил палку и с воплем упал навзничь. Простонародье возмущённо зашумело. Адепты поднялись и окружили побитого друга, зная, что за спиной встанут учителя и воспитатели.       — Прошу прощеньица, — бросил латник и подал руку проректору, словно благородной даме, одним движением поставив на ноги. Светловолосый мужчина отряхнул тунику и вытащил из карманов сломанные при падении перья и пергаментные листы. Лицо у проректора перекосилось. — У нас здесь немуштрованные войска, знаете ли. Ещё не понимают, кто здесь всему голова.       — Безусловно! — Проректор воззрел на сборище оборванных армейников и присел рядом со вздрюченным за наглость мальчишкой. — Айрон, ты как? Всё в порядке?       — Да, господин проректор, — невнятно ответил Айрон, видимо, из-за прикушенного языка. Мальчишка оттирал рукавом окровавленный рот, пока друг не дёрнул. Но проректор успел заметить, как светлую мантию покрыли грязно-бурые разводы. — Извините, господин проректор.       — Пусть их, — поморщился мужчина. Он поднялся и махнул рукой в сторону хибары. — Э-э... Товир, проводи Айрона и помоги ему. Господин жрец, не могли бы вы?..       Безучастно пожав плечами, жрец повёл мальчишек за собой в хибару. Айрон и Товир, целивший друга и невольно ставший причиной его унижения, зашли в тёмное нутро и мрачно сгрудились у стола. Жрец с вылупленными ящерными глазами молча снял с Айрона плащ и тунику. На белой спине, не знавшей порки, багровели свежие рубцы.       — Приляг, — мягко попросил жрец. Его голос настолько отличался от слышанного прежде, что Айрон и Товир не сразу поняли, чей он. Жрец рассеянно поставил на край выщербленного стола кувшин, из которого поливал мальчишек. Кувшин пошатнулся на донышке и упал на пол, закатившись под лавку. — Брось, — устало махнул рукой жрец, когда Товир кинулся поднимать.       Мальчишка оцепенел, с испугом глянул на Айрона. Друг вылупился на него в ответ.       — Всё без толку, — пробормотал жрец, собирая ладонями душистое масло и втирая в израненную спину. Его прикосновения почти не вызывали боль, но адепт ёжился и с неприязнью косился на «чёрного человека», как они в Академии Бранса называли служителей церкви. — Сколько не освящай водой, вы все умираете.       Безнадёжность в мягком голосе пронизывала холодом до костей.       — Господин жрец, почему вы так говорите? — решился спросить Товир. — Мы почти выиграли войну! Нас прислали бороться с этими тёмными тварями...       «Чёрный» посмотрел на него так, что мальчишка замолчал. Юное лицо покраснело.       — Вы видели грозу за перевалом? — спросил жрец. Мальчишки кивнули. — Сюда она добралась три дня назад. Это адская гроза, проклятье, которое создал после своей смерти Дутар Сорн и его двое внуков, Мирена и Рован Сорнские. Мы потеряли дюжину светлых магов, верно служащих церкви и своему долгу, и больше трёх сотен мирных крестьян, вынужденных взять в руки оружие, а не мотыги, чтобы защититься от этих дьявольских тварей! И чего мы добились?! Мы убили старика, девчонку, мальчишку и с десяток их слуг! Мы выиграли! Ха-ха-ха!       Жрец резко оборвал смех, закашлялся и уныло уставился в стол.       — Знаете, сколько лет было девочке?       Мальчишки покачали головами.       — Девочке едва исполнилось тринадцать! Мирена Сорнская убила двух магов, старших в три раза, а когда её истыкали стрелами и копьями, она полыхнула пламенем и забрала с собой ещё с пять десятков людей!       Айрон натянул тунику и с неприязнью отодвинулся от жреца. Только сейчас мальчишки заметили, что жрецу было не больше двадцати, но безнадёжность и воздержание от мяса превратили его в старика.       — Простите меня, — внезапно покаялся жрец, спрятав лицо в ладонях. — Я уже устал от этой войны! Я... я верил, что благословляю магов и людей на победу! На священный подвиг! Кх-х... — жрец затрясся то ли в кашле, то ли в сухих рыданиях. Айрон соскочил с лавки и, схватив Товира, потащил из хибары. Дверью мальчишки едва не сбили с ног проректора, стоявшего снаружи.       Товир принялся извиняться, проректор вздохнул и жестом попросил замолчать.       — Война — страшное дело, — заметил проректор, покосившись на хрипящего, скорчившегося словно ребёнок жреца. Маг не скрывал, что подслушал разговор. — Злобные твари, с которыми мы призваны бороться, разрушили столько жизней!       — Он безумный, — с отвращением глянув в темноту хибары, пожаловался Айрон. — Тут все безумцы, господин проректор!       — Увы, это война, — повторил маг. — И всему виной Тьма!       Вечером юных академиков согнали обратно, в эту же грубо сколоченную лачугу. Жрец уже ушёл, к мрачному удовольствию Айрона, а внутри было чище и уютнее, чем на подворье, где спали, харчевали и там же опорожнялись, вместе со скотиной, новобранцы короля Райфера. Мальчишки сбивались кучками и хмуро шептались. Проректор вместе с двумя другими взрослыми магами — ректором и деканом Агрономического факультета — обсуждали невежество среди ополченцев. Между тем они не забывали прислушиваться к разговорам учеников и обрывать их, когда считали их зашедшими не туда. Потому мальчишки держали ухо востро.       — Твоя семья живёт в Триречье, почти рядом с кланом Каунов! Расскажи о них! У них правда братья на сёстрах женятся?! — жадно спрашивали Товира друзья. Мальчишка, обычно стоявший в тени бойкого Айрона, теребил шерстяное одеяло. Лучший друг сегодня молчал. А Товир предпочёл бы и дальше держаться в тени.       — Дедушка так говорил, — неохотно кивнул мальчишка. — А ещё, из-за того, что переженились с родственниками, говорят, кровь у них стала голубой.       Друзья многозначительно заохали и перепихнулись локтями. Айрон шикнул на них, мотнув головой в сторону проректора.       — ...клан Каунов сильнейший среди тёмных магов, — вспоминал Товир. Прошло не меньше четырёх лет, с тех пор как мальчик распрощался с родным домом, но необычайные дедовские байки навсегда врезались в детскую память. — Они помешаны на чистоте крови! Кауны убивают одряхлевших членов семьи в каком-то склепе, и тогда их души вселяются в новорождённых.       — Чушь, — заметил проректор, нависнув над склонившимися головами. Напуганные мальчишки с оханьем обернулись. — Всем спать. Завтра — тяжёлый день! А с тобой, Товир, мне нужно поговорить, — добавил маг. Приунывший мальчишка выбрался из-под одеяла, накинул плащ и вышел вместе с проректором во двор. Айрон улёгся, подложив ладонь под голову, и не сомкнул глаз. Ныла спина. Друг не возвращался. Сопели и вертелись на жёстком полу адепты. Молча, в одиночестве, прикладывался к бурдюку декан и бормотал на незнакомом Айрону языке.       К полуночи Товир проскользнул в лачугу. Бесшумно лёг рядом с другом и сразу заметил в темноте блестевшие от интереса глаза.       — Что он хотел? — одними губами спросил Айрон.       — Допрашивал. Всё, что мне дед Трейдег рассказывал о тёмных магах и Каунах, — ответил Товир. Проректор в хибару не вернулся, отночевав у дверей: он не доверял собравшемуся здесь сброду, боялся нападения и бунта.       Айрон нахмурился. Открыл рот, чтобы задать вопрос другу, но не успел.       — Слушай, я хочу спать, — резко сказал Товир. — Господин проректор вытряс из меня все силы.       Мальчишка перевернулся на другой бок, отвернулся от Айрона и неприятных расспросов. Вряд ли кто-то из них заснул, оба волновались и гадали, как долго ещё проживут.       Всего три дня назад мальчишки сидели на лекциях в просторных залах Академии Бранса и учили основы магической науки. Они с жаром обсуждали вести с войны, поносили слабовольного короля и мечтали встать под знамёна магических гвардий.       В Академии Бранса царила вечная весна.       Беззаботность.       Солнце, свежая зелёная трава и хрустально прозрачные ручьи.       Мальчишки дёргали за косички девчонок, а те гоняли обидчиков по коридорам.       В расщелине Сорнского перевала бушевала сухая гроза, а небо заволокло пеплом и молниями. На плечи давил плотный воздух, которым невозможно было дышать. Мысли всех омрачались против воли.       Их разбудили через несколько часов. Декан, пивший всю ночь и оприходовавший весь бурдюк, твёрдо объявил подъём. Мальчишки возмутились темнотой, но наставники в один голос заверили, что настал рассвет.       Солнца не было ещё долго в тех местах у перевала.       На дворе ураганный ветер срывал с лачуги крышу и швырял в лицо ветки и грязь. Грозовая туча перебралась на западный склон гор, жадно разъедала камень и дерево. Тянулись к ней змеиные смерчи. Крестьяне испуганно роптали; десяток латников едва удерживал их в повиновении.       — Едут! Э-ге-гей! — неожиданно разнёсся крик. — Едут! Магики едут!       Проректор с деканом бросились на дорогу, следом вывалились все остальные. К заброшенному селу, на пашне рядом с которым разбили лагерь ополченцы, приближался отряд всадников. Над ними реяли знамёна Альянса магов и короля Райфера. В темноте дня они казались лучом света.       Всадники ворвались во двор, обуздывая разгорячённых коней. Поднялся гвалт, пыль; крестьяне разбежались кто куда. Адепты магии восторженно встречали своих, выискивали знакомые лица и, когда их находили, едва не бросались под копыта.       Не веря глазам, вскрикнул Товир и ринулся к седобородому крепкому седоку.       — Дед!       — Товир! — Маг спрыгнул с рысака и крепко обнял внука, хлопнув по спине.       — Что ты здесь делаешь? — с удивлением и радостью спросил Товир. Трейдег Гард помрачнел и исподлобья глянул на возглавлявшего отряд лорда Ванера, мужчину в стальных доспехах и красном плаще. Его окружили проректор, ректор и декан.       — Мне сказали, что тебя забрали из Академии и отправили к Сорнскому перевалу. Если бы не это, то меня сюда никакими уловками не загнали.       Товир моргнул. Смущённо улыбнулся. Дед изначально не одобрял вражду с тёмными, а когда разразилась война — держался вдали. Товира мучила вина. Все адепты Академии связаны единым договором и не могут сопротивляться приказам ректората. Пошлют воевать — придётся.       — Сбор через час! — раздался суровый крик латника. Поднялась суматоха.       Трейдег Гард вскинул голову, свёл кустистые брови. Понюхал воздух, словно что-то учуял.       — Ванер, некогда! — взревел маг. — Тёмные скоро будут тут! Смотри! Гроза уже рядом!       Туча полностью захватила перевал, скатилась по пологим склонам и поплыла через беспросветные чёрные поля к ним. Из клубящийся пелены вырвались всадники. Лиловые молнии впились в пашню, взвив комья земли и булыжники, завертелись и разъярёнными смерчами помчались вперёд.       Во дворе обезумевшие кони светлых встали на дыбы. Между ними носилась чёрная ряса жреца, выкрикивающего молитвы и проклятья. Вчерашний латник наводил дисциплину среди напуганных ополченцев, кое-как выстраивал их рядами с копьями и вилами. Полчище дрожащих крестьян едва удерживалось от трусливого побега.       — Детей в дом! — приказал ректору Ванер. Трейдег Гард, перебив, послал его самого в эту развалюху и сказал уводить в лес. Айрон и Товир оказались в толпе мальчишек, не понимающих, что от них хотят и куда ведут. Проректор навёл было порядок, но не учёл, что первыми до них доберутся не маги, а смерчи.       Смертоносные вихри окружили село и мигом взметнули в воздух до чего дотянулись — мелкие щепки, седой пепел, пыль, снова щепки. Набросились голодной волчьей стаей на живых. Айрон вцепился в руку друга, всё заволокло намертво, приходилось закрывать глаза ладонями. Трейдег отбросил их с дороги под оголившиеся стены лачуги; крышу содрало с корнем, взвило в небо и швырнуло в чьи-то тени справа. Сверкнула молния, мир замер в напряжении, освещённый, пугающий, безумный, — и вновь понёсся с громовым раскатом. Вороные скакуны перелетели через канаву и вторглись во двор. Первый удар тёмных приняли ряды копейщиков, выстояли мгновение, малодушно дрогнули и прогнулись под разящей магией ветра, молнии и огня.       Айрон и Товир скорчились под стеной, с трудом вспоминая навыки. Со второй попытки они накинули на себя обволакивающую теплом защиту, слишком мягкую и тонкую, чтобы отвести стрелы и меч, но спасающую от осколков и щепок. Над головой пронеслась молния, расколола пополам каменную кладку и обрушила на мальчишек. Товир первым заметил опасность и вытащил их из-под завала. Почти бросив под копыта вздыбившегося вороного жеребца.       Тёмные маги по традиции носили плотные плащи из аспидной ткани и скрывали лицо длинным шарфом. Ни Айрон, ни Товир не смогли бы различить их, но в опасности время меняло свой бег. Ещё недавно оно неслось, сминая чувства и память, а сейчас замерло. Мальчишки оцепенели и с ужасом наблюдали, как выше и выше вздымаются шипастые копыта вороного, как вскидывается рука, испещрённая красными рунами, и зажигается шипящий плазменный шар. Переплётшиеся молнии скользнули с ладони, и одновременно на тёмного всадника и вороного коня налетел другой — гнедой, управляемый Трейдегом Гардом.       Полыхнувшая молния с треском распорола небеса и врезалась в смерч. Тёмный маг не удержался в седле и упал на землю, над ним навис разъярённый Трейдег. Айрона и Товира сзади схватил проректор и, бросив чужим голосом: «Бегите!» — отшвырнул шагов за двадцать в сторону. Мальчишки едва встали на ноги, как проректор оказался рядом и заставил бежать вместе с четырьмя адептами на опушку леса через дорогу.       Они остановились внезапно, под сомкнувшейся сенью деревьев, практически одновременно обернулись на отчаянный крик. Среди безумия столкнувшейся магии чёрная ряса бросалась в глаза. Жрец вопил — отчаянно торжествуя над смертью одного из всадников — старика, чей шарф потерялся в битве и открывал длинную чёрную бороду и лысый затылок. Тёмный маг беззвучно скорчился в седле и держался за вилы, впившиеся в живот. Конь молотил копытами в воздухе — в брюхе торчало древко топора и копья.       Жрец беспрестанно кричал.       Вместе с ним взревел ветер, сшиблись два смерча.       Маг вырвал из живота вилы и отшвырнул. Медленно завалился конь вместе с седоком и подмял обезумевшего жреца.       Тёмные бросились врассыпную — с ними остатки светлых магов, крестьян и латников.       Мир содрогнулся, взревел и устремился к двоим, магу и жрецу. Вспышка широкой волной разметала людей, коней, деревья и дома. В небо взметнулось тёмное облако, придавая ярости стихии, сливаясь с грозой перевала. Руины селения заволокло дымом, в нём снова загрохотало сражение. Сражалась стихия.       Маги и крестьяне уносились прочь от грозовой тучи, затянувшей небо.       — Что встали?! — внезапно заорал Айрон. Проректор и Товир, ошеломлённые взрывом магии, повернулись к нему. Айрон смотрел мимо — на них надвигались два тёмных всадника. Собравшись, мальчишка зажёг огненный шар и швырнул в коня. Ослеплённый вспышкой, вороной злобно заржал и метнулся вбок, ступил передней ногой в рытвину и упал. Седок успел вытянуть ногу из стремени, перекувырнулся и на несколько мгновений отвлёкся. Куда он пропал потом — ни Айрон, ни Товир не могли понять.       Другой всадник поднял руку, и под ногами Товира и проректора земля взорвалась. Мальчишка едва вытянул мужчину из разверзшегося колодца. Маг промчался мимо и развернул коня между деревьями, заходя, словно рыцарь, на новое столкновение. Избежав молнии, Айрон прыгнул как можно ближе к скакуну врага и ринулся на всадника.       Светлые маги, даже взрослые, слабее тёмных в три-четыре раза. Магия, которую могут использовать враги, слишком разная — пассивная и агрессивная. Тёмный не в силах исцелить или вырастить из семени дерево — сила, заложенная в маге, изничтожит всё. Тёмные — прирождённые воины. И прирождённые диктаторы и тираны, желающие завоевать и подчинить весь мир.       Айрон не мог управлять тёмной силой, а светлая не годилась как оружие, слабая и безучастная. Однако она могла помочь ему, если бы он оказался рядом с тёмным. Мальчишка сбросил всадника с коня и впился в запястье мага, изрисованное руническими письменами. Нашарил яростно бьющийся пульс — и словно вновь оказался на уроках исцеления.       Обезболивание. Расслабление. Оцепенение.       Шарф сбился и открыл лицо тёмного — бледное, покрытое ссадинами, с синяком на скуле и залитым кровью ухом. Чёрные глаза мага с ненавистью смотрели на него — разница в пять-шесть лет между ними делила их не только по магической силе, но и физической. Для удара Айрону давались мгновения. Выжимая себя досуха, мальчишка бил через прикосновение по венам врага. Кровь возмущалась, замедляла бег, густела и обессиливала тёмного. Маг глубоко вдохнул, приподнял голову и уронил, стукнувшись затылком о землю. Его тело оцепенело, не желая двигаться, только глаза прожигали насмерть.       — Что ты сделал?! — поразился проректор, осторожно подойдя ближе. Всё это время светлый маг лишь наблюдал.       Айрон очнулся от боевого хмеля. Кроме него и тёмного есть другой мир. Живой, затянутый взбешённой стихией.       — Я... кровь... — нескладно промычал мальчишка. Товир помог подняться. Бессмысленно трепыхнулся тёмный. Его глаза закатились.       — Кровь! — воскликнул проректор. — Точно — кровь! Молодец, Айрон! А теперь бегите!       Мальчишки послушно направились в гущу леса. След их собратьев из Академии давно исчез в непроходимых чащах. Но ощутив неладное, Айрон и Товир остановились. Обернулись.       Проректор замер над беззащитным тёмным.       — А вы, господин проректор? — спросил Айрон мага. Светлый поднял голову и посмотрел на них так, что оба дрогнули.       — Я его убью. Вам не стоит на это смотреть.       Мальчишки больше не оглядывались.