Джеб, или внезапный удар

      По словам моего друга Ватсона, я не имею абсолютно никаких знаний в области литературы. Так что надоумило меня, сыщика, взяться за перо?       Я бы предоставил право описать все события моему биографу, но именно мне пришлось стать главным героем этой истории. Да и откуда Ватсону знать, как холодно и сыро в одиночной камере тюрьмы Ньюгейт? Однажды я имел неосторожность сказать моему другу, что когда-нибудь я сам опишу наши приключения. Поэтому я постараюсь рассказать вам, как все было - ничего не утаив и не солгав.       Я не раз говорил Ватсону, что за его красочным повествованием читатель не может оценить сложную науку логики и дедукции, не может поразмыслить и сделать самостоятельное выводы. Читатель ленится и не хочет рассуждать так же, как и мой друг! В результате этого доктор Ватсон описывает наши многодневные поиски в нескольких фразах, упуская самое главное и, на мой взгляд, необыкновенно интересное – поиск разгадки путем логики, науки, дедукции, труда и, конечно, интуиции сыщика.       Разумеется, я не смею оспаривать безусловный литературный талант моего друга, но я прихожу в негодование от творений Ватсона!       Расследование преступления в рассказах Джона Ватсона всегда сопровождается фразой: «Это дело на три трубки! – заметил Шерлок Холмс». Я, конечно, заядлый курильщик, и эти слова действительно принадлежат мне. Но в глазах читателя я предстаю этаким ярмарочным фокусником, вынимающим кролика из шляпы на глазах публики; этаким всезнайкой, у которого на все готов ответ! Но не курение трубки помогает мне в моем нелегком ремесле.       Мой компаньон никогда не опишет научные эксперименты, которые мне приходилось проводить для изобличения преступника. Доктор никогда не расскажет, сколько часов мне приходилось провести за пыльными книгами в библиотеке Британского музея в поисках разгадки, сколько миль пробежать в погоне за преступником и сколько фунтов грима потратить.       Для того, чтобы найти преступника приходится: размышлять, ошибаться в догадках, расспрашивать, обнаруживать ошибку или несостыковку в фактах. Затем все выводы еще раз проверять, искать преступника, догнать, и, наконец, - арестовать, предъявив обвинение и улики, от которых не отопрется даже самый отъявленный злодей. И только потом, когда преступник получит по заслугам, я сделаю свой любимый театральный жест - я скажу Ватсону свое знаменитое: «Элементарно!»       Я уже умолчу о том, сколько фактов в своих рассказах доктор Джон Ватсон сознательно исказил, подтасовал, преувеличил или, наоборот, преуменьшил! Как я уже сказал, это противоречит научному дедуктивному методу, и я готов дать достойный ответ читателю – рассказать историю о том, как я стал убийцей…       …Эге! Я слышу шаги за дверью! Это Ватсон! Что ему нужно? Я же просил не отвлекать меня...       …Прошу извинить, мое повествование действительно прервал доктор Ватсон. Он постучал дверь и возник на пороге, не решаясь зайти внутрь.       Мой друг и коллега был одет в строгую черную пару, на ногах его сверкали ярко вычищенные ботинки. В руке доктор держал шляпу, - но не свой привычный котелок, а цилиндр. Другая его рука поправляла и без того аккуратно завязанный белый галстук (примета, по которой даже без особой наблюдательности всегда опознаешь врача). Из-под рукавов сюртука выглядывали манжеты цвета выбеленной дорогой бумаги. Куда же он этаким денди? (см. прим. 1)       «Собрался на прием к пациенту? Разумеется, нет! Отсутствует медицинский саквояж, да и одет чересчур официально даже для визита к пациентам из высших сфер общества… Скорее, визит на чай. Но куда? Друзей у него, кроме меня, нет, приглашения на какие-либо торжества он не получал (я бы заметил, просматривая почту). В издательство за гонораром? Но я не слышу звона монет - в его кармане их так мало, а портмоне он не взял. Ага! Может, пойдет делать ставки на скачках? Это объясняет то, что взял только лишь несколько соверенов, чтобы не проиграть слишком много. К тому же, зачем так наряжаться? Значит, в прошлый раз действительно проигрался, а теперь должен респектабельным видом успокоить своих кредиторов. Но это лишь догадка. Попробую выяснить дальше. Итак, клуб! Но какой именно? Трость он не взял, стало быть, пойдет не пешком, а поедет в кэбе. Значит, клуб далеко, иначе бы доктор не упустил возможности сэкономить несколько шиллингов, чтобы проиграть их в этом же клубе! Доктор посещает только три клуба – один из них для офицеров-ветеранов, воевавших в Афганистане и Индии. Но, поехав туда, он одел бы военный китель и Крест Виктории (см.прим. 2) … Другой же клуб – для медиков со всего Лондона, но встречи там по четвергам, а сегодня понедельник. Итак, Ватсон собирается ехать в клуб на Риджент-стрит, где среди гостей больше всего кавалеристов, любителей скачек и игры в поло. Там же обычно букмекеры принимают ставки. Отлично!»…       Эти размышления пронеслись в моем мозге за две-три секунды, я отвлекся от своих черновиков и стал наблюдать за доктором, который тем временем ловко перешагнул через разбросанные по полу газетные вырезки, старые письма, скомканные листы бумаги. «Сейчас, - подумал я. – Ватсон, объясняя причину своего вторжения, попросит свежий выпуск «Таймс» и, просмотрев афишу на сегодня, не найдет в ней скрипичного концерта, а потом твердо заявит о своих планах вытащить меня на свежий воздух».       Наконец, преодолев все препятствия, доктор пробрался к столу и, улыбаясь, сказал:       - Холмс, какой у Вас беспорядок!.. Где я могу найти здесь сегодняшнюю «Таймс»?       Порывшись в газетах, я молча протянул ему номер, который он открыл на странице с афишей и бегло просмотрел ее:       - Спасибо, - поблагодарил он. – Позвольте полюбопытствовать, чем Вы сейчас заняты? Новое дело?       Доктор Ватсон заинтересовался скомканным листком бумаги и, подняв его с пола, стал разворачивать. Я резким жестом выхватил из рук друга несчастный листок, неслучайно разорвав его пополам, а куски бумаги зло швырнул обратно – в кучу их собратьев.       - Пытаетесь описать еще один вид пепла, Холмс? – но тут внезапная догадка осенила простодушное лицо доктора. – Ага! Пишете мемуары, старина? – участливо спросил Ватсон, не переставая улыбаться.       - Ммм… - я пробормотал что-то неопределенное и, неожиданно для себя самого, улыбаясь своему воспоминанию, взмолил о помощи. – Джон! Прошу Вас! Дайте совет!..       Мой компаньон кивнул и вмиг посерьезнел:       - Я весь внимание, Шерлок!       - …Друг мой, с чего мне начать рассказ? – усилием воли вытянул я из себя.       Доктор подавил усмешку, лицо его при этом приняло еще более комичный вид.       - Начните с описания природы! – на этом Ватсон вышел из комнаты, оставив «Таймс» лежать сверху стопки газет.       - Гениально! – проворчал я, уселся поудобнее в старое кресло и пододвинул ближе еще одну стопку писчей бумаги. Обмакнул перо в чернильницу и надписал в верху листа: «1896 год», чуть ниже в центре вывел «Глава 1». Я полюбовался изящным и красивым почерком, которым я иногда, если того требует расследование, пишу письма от имени женщин.       Спохватившись, что забыл подписать название, я немного подумал и сверху едва высохшей надписи замелькали буквы «Джеб, или внезапный удар». Так в боксе называют часто применяемый неожиданный тычок по противнику, это прямой удар левой рукой в голову или корпус.       - Оригинально получилось! – с удовольствием отметил я, невольно произнеся эту фразу вслух.       Я вспомнил заголовки рассказов доктора, в которых, умей читатель рассуждать и анализировать, он обнаружил бы разгадку не только в первых строках, но едва ли не в самом названии – «Пять апельсиновых зернышек», «Скандал в Богемии», «Пестрая лента», «Кровавое пятно» и многие другие (см. прим. 3).       Задумавшись, я улыбнулся – очевидно, названия рассказов придумывает литературный агент Ватсона. Вполне возможно, что с такими броскими названиями они лучше продаются в книжных лавках! А книгу с заголовком «Пляшущие человечки» дети выпрашивают у родителей, заверяя их в том, что это – новая сказка!       То, что я попытаюсь описать в своем повествовании, отнюдь не сказка доктора Ватсона, а реальное происшествие, случившееся весной этого года, история о том, как меня разыскивала вся лондонская полиция, обвинив в убийстве, как я должен был…       - Холмс! – дверь моей комнаты открылась рывком, а на пороге снова появился доктор Ватсон.       От неожиданности я вздрогнул, и с пера упала клякса, которая сразу же залила несколько слов. Мысленно выругавшись, я схватил пресс-папье (см. прим. 4) , пытаясь хоть что-то спасти.       - Мистер Холмс! Миссис Хадсон и я приглашаем Вас к завтраку! –церемониальным тоном заявил он, как будто приглашая меня на королевский обед в Виндзорский замок.       Убедившись в невозможности промокнуть чернила и исправить ситуацию, я не сдержался и, к своему стыду, швырнул в доктора бесполезное пресс-папье. Ухмыляясь, Ватсон ловко поймал его на лету и вернул сей тяжелый предмет со словами:       - Вам еще пригодится! Я вижу, у Вас на листе появились еще две новые кляксы…       - Чёрт! - я немедленно последовал его совету и поспешил убрать непокорные чернила, пока они не растеклись. - Ватсон…       - Простите, Холмс! Не смею Вас больше беспокоить – ведь завтрак почти остыл в гостиной. Я отправляюсь в клуб на Риджент-стрит, а вечером предлагаю Вам совершить прогулку по Лондону.       - Хорошо, – безучастно ответил я, рассматривая бумагу, где уже половина текста была уничтожена, а коварные чернила просочились на нижний лист, также исписанный моим неразборчивым почерком.       Я вздохнул, скомкал черновики и не глядя перекинул их через голову на пол. Достав из пачки новый лист, Ваш покорный слуга, смиренно вывел первые строчки начала главы.