За 600 световых лет от Бетельгейзе

— Генерал Лестрад, сэр, — со вздохом сказала Антея. — Чтооо? — позволив себе не сдержать возгласа изумления, Майкрофт Холмс, советник по трудным случаям британского правительства, как его называли более-менее официально, или, как его называли только в очень узких кругах, само «британское правительство», повернулся к своей помощнице. От полученного им известия солнце, неприятно жалящее щеки, казалось, сделалось еще злее. Антея неловко переступила каблучками по пыльному ковру и с опаской посмотрела под ноги. Майкрофт ее хорошо понимал. Он занимал люкс в отеле, переделанном из старинного замка, но номера любого уровня пафосности здесь были те еще. И дыры в коврах, и прожженная сигаретами мебель на фоне крыс на этажах и тараканов на кухне смотрелись наименьшим злом. — Это единственный человек с доступом к информации, кроме мистера Симпсона. Иначе встречу и начало военной операции придется отложить на неопределенное время, так они говорят. — Вот как? И что же, они говорят, случилось с мистером Симпсоном? — Майкрофт нахмурился. Самое сложное, что занимало его сегодня до этой минуты, — выбрать подходящий галстук для встречи с тем, кто представлял в тандеме двух стран на Балканах американскую сторону. Однако внезапная замена представителя, к тому же не оговоренная лично ни с ним, ни с его многочисленными помощниками, да еще замена чиновника на боевого генерала… Это настораживало. Не то чтобы в целом могли возникнуть проблемы. В данном деле Англия не намерена была уступать США, хотя и позволяла Вашингтону официально играть первую скрипку. Это была удобная позиция, очень удобная, и Майкрофт не представлял, что могло бы произойти такого, чтобы изменить расстановку сил. Он изначально рассматривал сегодняшнюю встречу как простую формальность. Возможно, она таковой и оставалась, поскольку США невыгодно было блокировать переговорный процесс. Если возникнут осложнения, они неминуемо приведут к задержкам, а Штаты не рискнут начать военную операцию в одиночку. Только не сейчас, не после стольких агрессивных кампаний в Восточной Европе. И все же Майкрофт необъяснимо занервничал. И это было само по себе недобрым знаком, потому что предчувствия его не подводили. Предчувствие могло подвести человека или обычного вампира, но высшего вампира, главу Совета высших вампиров — никогда. Антея продолжала вчитываться в коммуникатор: — Мистер Симпсон попал в аварию сегодня утром на выезде из Белграда, сэр. О его состоянии сообщается лишь, что оно расценивается как тяжелое. — А, — сказал Майкрофт и еще раз поправил темно-синий галстук с крохотными коронами. — Отправьте выражение нашей поддержки и сочувствия. — Уже сделано, — улыбнулась Антея. — И подтвердите встречу. Иначе мне придется выписывать из Лондона еще костюмы. — Сделано. — Она перелистнула страницу: — Генерал Лестрад выехал, как только ему сообщили, но все равно задержится на полчаса. Будет ожидать вас в библиотеке в половине первого. — Хорошо. Дайте мне краткое досье на Лестрада через пятнадцать минут. А теперь идите. Цоканье каблучков затихло в дальнем конце извилистого коридора. Потом Майкрофт услышал голос охранника, задавшего Антее какой-то вопрос. Он закрыл дверь, отошел вглубь комнаты, выбрал холодную стену между двумя окнами, прислонился к ней и, прислушиваясь к ощущениям, закрыл глаза. Иногда ему удавалось уловить чужие мысли или чувства, но далеко не всегда. Увы, как и многие другие дары, дар телепатии высшими вампирами был давно утерян. Майкрофт с братом Шерлоком и так превосходили в нем всех. Или почти всех. В последние годы некие сведения заставили его иначе взглянуть на обоих своих советников — Магнуссена и Мориарти. Вероятно, каждый из них скрывал правду о своем телепатическом даре, и Майкрофт мог только порадоваться той защите, которую, сам не владея даром, научил его ставить отец. Это единственное, что в телепатии удавалось ему легко. Сейчас дар, кажется, опять не срабатывал. Майкрофт попытался настроиться на ситуацию, но видел лишь синие волны на темном поле. Непонятно, что они означают. Он попробовал нащупать Симпсона, и это неожиданно сработало. В данную минуту тот действительно стонал от боли — потому, видимо, и достал его Майкрофт так легко: даже обычная человеческая защита, которая по умолчанию стоит у каждого, была ослаблена. Значит, американцы не соврали и следовало успокоиться. Выжать из поля Симпсона что-либо не представлялось возможным — все его сознание и подсознание сейчас было занято только болью. Майкрофт, ободренный удачей, перешел к генералу и вздохнул. Только это и оставалось. Поле Лестрада блокировалось начисто, более того — что Майкрофту совсем не понравилось — на нем стояла такая же защита, как и у него самого. И невозможно было определить, природная или искусственная. Впрочем, скорее всего, природная. Даже вампир редко мог поставить такую, а уж человек… Защита отбрасывала Майкрофта в его собственные мысли. И что хуже некуда — в самые уязвимые места. То лето в английском поместье, лето, о котором он ни за что не хотел вспоминать. Озеро на границе поместья, две головы над водой — темная и его, светлая с легкой рыжиной… Стоп! Приказав себе заткнуться, Майкрофт встряхнулся и прошелся по комнате. Подошел к окну и, не обращая внимания на словно разъедающее кожу солнце, раздвинул шторы еще больше. Там, за горами, всего за несколько десятков миль отсюда, была его уютная нора — родовой замок, Логово. Майкрофт всегда успокаивался, когда думал о нем. Всего несколько часов (сначала формальная встреча, потом обед, потом небольшое согласование деталей операции) — и он будет свободен. В замке темно и тихо, и несколько дней он сможет наслаждаться покоем. В дверь постучали. — Войдите, — сказал Майкрофт. Он уже успокоился и даже повеселел. В конце концов, американцы не соврали, а боевой генерал — это даже удобно. Это означает, что согласование деталей будет идти не через посредника, а напрямую. Антея принесла досье Лестрада. Майкрофт вчитался в него, отмечая кампании и ранения. Ничего из ряда вон, а ведь это досье его личной разведки, уж они-то бы выбрали все, что могло его заинтересовать. Похоже, что просто служака. Снимок в досье был газетный и откровенно плохой, и Майкрофт его проигнорировал. Собственные глаза скажут ему куда больше, чем фотография. Пусть Майкрофт и слабо владел телепатией, но дедукцией, вероятно, лучше него не владел никто. Он взглянул на брегет, подхватил зонт, с которым не расставался ни при какой погоде, и решительно вышел в коридор. Графская библиотека, закрытая даже для вип-постояльцев, известное место для переговоров на высшем уровне, находилась в другом крыле. В коридорах было искусственное освещение, лучшие охранники шли впереди и сзади, и Майкрофта, пока он добирался до нее, ничего не обеспокоило. У двери стоял Джеффри, секретарь посольства США в Белграде, давний знакомый и почти свой человек, насколько при отношениях между США и Британией можно быть своим. Джеффри кивнул ему и открыл дверь, пропуская. И тут же закрыл — переговоры были не его уровня. Генерал сидел не в низком кресле за столиком, где обычно проводились встречи, а за письменным столом у окна, и это удивило Майкрофта. Он вгляделся в Лестрада, и вдруг почувствовал, как дрожь побежала по телу, заставляя слабеть ноги. Нет, этого просто не могло быть. Нет, нет! — Что же ты? Садись, — резко, не терпящим возражений тоном сказал генерал Лестрад. Грегори. Грег. Разумеется, предчувствие не обмануло. И теперь Майкрофт знал, что мысли о том лете не были защитным отражением поля. Это были мысли «генерала Лестрада». Озеро и две головы над водой, светлая и темная… Из всех людей, точнее, существ, которые могли бы ненавидеть Майкрофта Холмса, перед ним сидел сейчас тот, кто ненавидел его больше всего.