***
Ночь прошла спокойно. Незадолго до своего прибытия Какаши отправил в Коноху одну из призывных собак — Паккуна уже давно не было в живых, теперь вместо него служил другой мопс. Хороший пес, но Паккуна было не заменить. Призыв добрался до Конохи через несколько минут, важно кивнул часовым и направился в кабинет Хокаге, где уже горел свет. Наруто в этом время сидел за своим рабочим столом и внимательно слушал взволнованную Сакуру. Бывшая напарница в очередной раз пришла к Хокаге с личной просьбой: — Наруто, я точно знаю, что он сейчас в селении, — взволнованно говорила она, — но почему он не приходит домой?! — Сакура-чан, ты же знаешь Саске, — успокаивал ее Наруто. — Такой уж у него характер. Он всегда любил одиночество… — Но у него есть я, у него есть семья! — Сакура была готова расплакаться. — Почему он не может хотя бы ночевать дома? Даже ты при своей загруженности успеваешь общаться с детьми, с Хинатой-чан, а Саске иногда ведет себя так, словно нас не существует. Словно меня не существует! А ведь я так люблю его… В глазах Сакуры стояли слезы. Наруто виновато на нее покосился, не решаясь предложить свою поддержку. Сакура — такая эмоциональная и гордая, преданная своему мужу, — уже не в первый раз говорила о том, что Саске ведет себя отстраненно. Этот придурок, казалось, словно не понимает того, какое сокровище ему досталось! Самая талантливая в своем поколении, гениальная куноичи была готова бросить ради него активные миссии и работу в госпитале. Заниматься домом, семьей — совсем как жена Наруто. Но упрямый Саске продолжал мучаться от чувства вины, он боялся причинить боль Сакуре и тем самым лишь сильнее ранил ее. После свадьбы и рождения дочери все должно было наладиться, но вместо этого новоиспеченный муж и отец начал лишь сильнее отдаляться от своей семьи. Наруто много раз пытался с ним заговорить на эту тему, но Саске лишь отмалчивался, делаясь все мрачнее, и в конце концов стал избегать этой темы совсем. Можно было требовать объяснений, но Хината, с которой он не раз обсуждал этот вопрос, просила не давить на лучшего друга: все знали, как тяжело Саске переживает свои давние преступления и насколько сложно ему адаптироваться к новой, мирной жизни: — Ты его не переделаешь, любимый, — мягко говорила она. — Саске любит так, как умеет. Он не из тех, кто способен проявлять свои чувства открыто. Сакура-чан должна понимать это и принимать его таким, какой он есть. — Но он снова делает ей больно, Хината! — отвечал Наруто, хотя и знал, что ему ответят. — Это их жизнь, их собственная семья, — продолжала Хината, — и ты не можешь вмешиваться в их отношения, дорогой. Никому не будет от этого пользы. Я вижу, что ты очень много энергии тратишь на чужую семью, и считаю, что Сакуре-чан пора повзрослеть и начать самостоятельно решать свои проблемы. Раз за разом они обсуждали эту тему и всегда приходили к согласию, но разве мог Наруто оставаться равнодушным в такие моменты как сейчас, когда его Сакура-чан плачет и просит о помощи. Эта битва была проиграна с самого начала. — Я поговорю с ним, Сакура-чан, — ласково пообещал он. — Не расстраивайся и идти домой, отдохни. Этот придурок сегодня получит от меня взбучку и немедленно прибежит к тебе просить прощения. Обещаю. Лицо Сакуры моментально озарила улыбка. Женские слезы похожи на весенние грозы: вот они есть, а вот уже солнце сверкает! От одной лишь счастливой улыбки Сакуры-чан на душе всегда становилось светлее. В качестве награды за доброе дело Наруто достал порцию с раменом и приготовился его заварить, но на подоконник запрыгнул один из призывных псов Какаши. — Хокаге-сама, я принес послание от Какаши, — отрапортовал мопс. — Надеюсь, с ним все в порядке? Они возвращаются из путешествия, Мираи-чан должна была приглядывать за ними. Или скорее это они будут приглядывать за ней… — Гай-сан, Какаши и Мираи-сан в полном порядке, Хокаге-сама, но во время их последнего перехода произошло некое событие, которые они хотели бы обсудить с вами и Шикамару-сана. Так же Какаши очень настаивал, чтобы вы пригласили на совещание Учиху Саске. Изобразив подобие вежливого поклона, пес исчез в облаке дыма. Наруто остался в одиночестве с открытой упаковкой рамена в руках. Если они требуют встречи именно с Саске, то дело плохо! Лишь бы не оказалось, что между этими двумя происшествиями: странным поведением Саске и «событием Какаши», была какая-то связь! Наруто вызвал дежурного чунина, велел ему разбудить этого засоню-Шикамару — пусть тащит свой зад на рабочее место! — и дал указания найти Саске. Оставалось надеяться, что лучший друг не улизнул из Конохи на рассвете, как это с ним часто бывало. Иначе выполнить обещание Сакуре-чан не удастся, и она снова будет расстраиваться. Но все опасения были напрасны: последним в кабинет прибыл зевающий Шикамару. Окинув всех присутствующих взглядом мутных глаз, он отметил привычно отстраненного Учиху — небритый, в помятой одежде, значит, снова не ночевал дома. На рукаве плаща Хокаге жирное пятно от рамена — успел сделать доброе дело прямо с утра, и, судя по встревоженному виду, это связано с Учихой. Скорее всего Сакура снова приходила жаловаться на непутевого муженька. Ох, женщины! Как много от них беспокойства, сколько всего они требуют от своих несчастных мужчин. Вот и Темари… Но Шикамару не успел задуматься о тяготах собственной семейной жизни, потому что заметил, как непривычно взволнованно выглядел Гай-сан и, что самое главное, Какаши-сан. Дождавшись, пока внимание всех собравшихся будет сосредоточенно на нем, последний заговорил: — Сегодня утром мы столкнулись с тремя подопытными Орочимару. Предупреждая ваш вопрос, мы не смогли их поймать. Однако я почти полностью уверен в том, что это были результаты экспериментов учителя Саске. При упоминании «учителя» Саске едва заметно дернулся. — Трое детей, двое из них обладают шаринганом, насчет третьей я не уверен. Все обладают характерной чакрой Узумаки. И, самое главное, — он сделал паузу, — старший мальчик — точная копия Учихи Итачи, а младшая девочка владеет мокутоном. Судя по ее виду, над ней проводят какие-то эксперименты: она выглядела очень больной и ослабленной. — Это ужасно, — в погруженном в тишину кабинете голос Наруто прозвучал особенно резко. — Сколько им лет, этим детям? — Почему вы не смогли поймать их? — задал свой вопрос Шикамару. Саске сохранял молчание, но по его напряженному лицу нетрудно было понять, что он расстроен и разозлен. Одно лишь смущало — Учиха не выглядел удивленным. Шикамару позволил себе отвлечься, прислушиваясь лишь краем уха к рассказу Какаши: наиболее полную версию он сможет прочесть позже, в официальном отчете. Куда важнее было понять причину такой реакции Учихи Саске. А тот, казалось, и вовсе не слушал старого учителя, а вместо этого становился все более встревоженным. Упоминание девочки, ее истощенного вида вызвало в нем что-то, напоминающее глухое отчаяние. Ясно было одно — Учиха прекрасно знал, о каких именно детях идет речь, но говорило ли это о том, что он сознательно согласился принять участие в экспериментах Орочимару? Привязанность бывшего нукенина к своему старшему брату, которого он сам же и убил, была общеизвестна. Благодаря своему статусу советника и друга Хокаге, Шикамару знал историю Итачи и даже сочувствовал потере Учихи, но ни одна потеря не стоила того, чтобы пытаться вернуть к жизни мертвых. Или же все намного проще и эти дети...? Какаши закончил свой рассказ и собрался вместе с Гаем и получившей свое первое крупное жалование Мираи домой отдыхать и заполнять подробные отчеты. В кабинете остались Наруто, Шикамару и, ставший под конец отрешенным, Саске. — Что скажешь? — обратился Наруто к своему советнику. Шикамару неопределенно пожал плечами и покосился на Учиху. Расспрашивать его самому было бессмысленно: единственным, кто имел хоть какое-то влияние на бывшего нукенина, был Наруто. Даже жена, известная своими крутым нравом и силой, не могла разговорить Саске, когда ему того не хотелось. — Хокаге-сама, я хочу поговорить с вами об этом наедине, — принял решение Шикамару. — Что, Шика… — Прекрасно, я подожду за дверью, — равнодушно отозвался Саске и быстро покинул кабинет. — Зачем ты с ним так, а? — насупился Наруто. — Зачем лишний раз вспоминать прошлое и подчеркивать свое недоверие к нему? Ты же лучше меня знаешь, что Саске изменился и теперь всецело предан Конохе! — Я не был бы в этом так уверен, — твердо ответил Шикамару. — Ты не заметил, что он совершенно не удивился, когда Какаши-сама начал рассказывать про этих детей? Даже упоминание живой копии старшего брата его не смутило. — Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Наруто и откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди. — У меня есть два варианта, и они оба тебе не понравятся. — Умеешь же ты порадовать, дружище, — усмехнулся Наруто. — Либо это его собственные дети, либо он совершенно точно в курсе происходящего у Орочимару. Возможно, что таким образом он пытается вернуть Итачи. А может хочет еще что-то, что тебе лучше знать. — Трое внебрачных детей? У Саске? Шика, ты серьезно? Старшему из них на вид лет тринадцать, как ты себе это представляешь? — возмутился Наруто. — К тому же, Саске ни за что не станет изменять Сакуре-чан! Она так сильно его любит, так много перенесла из-за него, и он никогда не сделает ей больно… — В таком случае он — предатель! — не отступал Шикамару. На мгновение их взгляды пересеклись, и Шикамару опустил глаза. Наруто был человеком чрезвычайно добросердечным и иногда наивным, но все же не круглым дураком. Однако его преданность Учихе Саске была почти пугающей: ради нее он мог рискнуть жизнью, что и сделал во время последней войны. Вот и сейчас он ни за что не признает того, что его лучший друг — бывший нукенин — может свернуть на скользкую дорожку предательства снова. Впрочем, в одном можно было отдать Наруто должное — он редко ошибался в людях и умел взывать к тому хорошему, что оставалось в сердце даже самых ожесточенных негодяев. Лучший пример тому — Гаара, который, благодаря Наруто, превратился из маленького озлобленного монстра в мудрого правителя и ласкового дядюшку. — В любом случае, тебе стоит поговорить с ним, — смягчив свой тон, попросил Шикамару. — И я обязательно это сделаю. Причем сделаю это прямо сейчас, хотя бы ради того, чтобы доказать тебе, что Саске — не предатель, — упрямо ответил Наруто и, скинув свой плащ на кресло, вышел из кабинета. Саске сдержал свое обещание и ждал его, сидя на подоконнике. — Пойдем в Ичираку, ладно? — предложил Наруто. — Утречко то еще выдалось. Саске молча кивнул и последовал за ним точно так же, как и все последние годы. Сам он редко инициировал общение: просто не умел, но и отказывался очень редко, обычно по самым веским поводам. Наруто заказал им рамен и, поблагодарив изрядно сдавшего за эти годы Теучи-сана, начал разговор: — Ты ведь не обиделся на Шику? Ты же знаешь, он отличный парень, но ему по статусу положено всех во всем подозревать и давать мне советы. Иногда престранные, кстати. Саске пожал плечами. — И сегодня он попросил меня поговорить с тобой… по поводу этих детей, — Наруто запнулся и уставился в свою миску с раменом, откуда на него скорбно взирало надкусанное яйцо. — Если ты хочешь задать мне какие-то вопросы, то ты можешь это сделать, — заметил Саске. — О, ну… тогда я хотел бы спросить тебя, только не смотри на меня потом как на идиота, и все же… это твои дети? — Да. — Саске, придурок, я не знаю зачем ты покрываешь Орочимару, но ты мой друг и можешь довериться мне! Я просто хочу знать, что за эксперименты он проводит и почему делает это на детях. Что все это значит, Саске? И не надо мне вешать лапшу на уши, я знаю, что ты никогда бы не стал изменять Сакуре-чан! Я знаю, что ты — не предатель, но для того, чтобы объяснить все происходящее Совету и Шикамару мне нужно знать, что происходит. Саске несколько секунд внимательно смотрел на Наруто, словно подбирал слова для ответа, но потом снова пожал плечами. Он выглядел таким помятым и уставшим, что у Наруто пропало всякое желание спорить с ним дальше. — Раз так, то ладно, — взяв себя в руки, сказал он, — но ты должен знать, что не только мой кабинет, но и мой дом всегда открыт для тебя, друг! И еще… пожалуйста, зайди попрощаться к Сакуре-чан, прежде чем уйдешь на миссию. Она очень просила меня передать тебе, что скучает и волнуется. — А сама она меня попросить об этом не может? — горько спросил Саске. — Наверное, нет, ведь ты — кретин эдакий! Прячешься от нее по кустам и не приходишь домой ночевать. Сакура-чан обладает почти бесконечным терпением, когда дело касается тебя, но не советую доводить ее до точки кипения. Она же тебя потом и лечить будет. Саске криво усмехнулся и, бросив на стойку помятые купюры, медленно побрел прочь. Глядя на его сгорбленную фигуру, Наруто не находил себе место от беспокойства и повторял бесконечное «Не дави, не дави, не дави», как мантру. Судя по тому, как странно покосился на него Теучи-сан, он повторял ее вслух. — Еще мисо-рамена со свининой, пожалуйста, — чтобы как-то сгладить неловкость, попросил Наруто.***
Саске тем временем скрылся за поворотом и, вопреки просьбе друга, двинулся на встречу вовсе не с женой, а с дочерью. Солнечные часы на площади показывали, что сейчас у детей в Академии свободный час — удачное время для того, чтобы поговорить с Сарадой. Он приметил ее издалека — одетая в свой розовый костюмчик, она сидела в отдалении от всех остальных детей и внимательно следила за их играми. Такая же одиночка, как и ее отец. Даже воспитание матери не помогало девочке обрести уверенность в себе. Маску — да, но не уверенность. Саске понимал, что во многом была и его вина: именно он своим к ней отношением заставил дочь отдалиться от остальных. Ее дразнили — это он тоже знал. В его детстве имя «Учиха» было связано с полицией, с огромной силой, а сейчас абсолютное большинство помнит только нукенинов и предателей, один безумнее другого. Несмотря на всю поддержку Наруто и прекрасную репутацию Сакуры, это клеймо не свести так просто. И пока он, пользуясь анонимностью, путешествует по всему континенту, Сарада вынуждена справляться с этим давлением сама. И было еще кое-что — то чувство разочарования, которое он не мог в себе подавить, когда у него родилась дочь, да еще и со слабым зрением. После этого даже те немногочисленные джонины, что боялись возрождения его клана, вздохнули спокойно. Последний Учиха со временем уйдет в мир иной и после него останутся только воспоминания и звучное фамильное имя. — Папа? — Сарада заметила его и подошла к забору, который их разделял. — Ты пришел попрощаться, да? Глядя на свою дочь и чувствуя подкатывающее к горлу чувство вины, Саске сухо кивнул. — Я понимаю, — серьезно кивнула Сарада. — Тогда удачи тебе, папа. Возвращайся, пожалуйста, скорей. Помахав дочери рукой и понаблюдав за тем, как она вновь устраивается в своем наблюдательном пункте, Саске пошел прочь. Путь ему предстоял неблизкий. Сарада проводила удаляющуюся фигуру отца взглядом и подавила в себе подступающие слезы. Она не могла позволить себе слабость, ей нужно быть сильной, хотя бы ради мамы. Кто-то же должен быть сильным в этой семье? Вот только почему этот "кто-то" — всегда Сарада? Уроки пролетали быстро, и вскоре дети собрались по домам. Боруто со своей бандой идиотов снова затеял какую-то шалость, но сегодня у Сарады не было настроения, чтобы наблюдать за тем, как эти дурачки в очередной раз попадутся кому-то из учителей или других взрослых, а потом будут до самого вечера отмывать статуи или полоть грядки. Стараясь обходить людные места, она пошла домой. Мама была дома, красивая и нарядная, на обеденном столике кипело набэмоно. Вокруг низкого стола были разложены три подушки, на самом столике — три прибора. Сарада тяжело вздохнула, догадываясь теперь, почему отец предпочел попрощаться с ней в школе и не стал заходить домой. — Привет, мам, мы кого-то ждем сегодня на ужин? — спросила она, уже зная ответ. — Твоего отца, конечно! Дядя Наруто обещал, что поговорит с ним и отправит ночевать домой, — уверенно заявила мама. — Понятно, я тогда пойду в свою комнату и переоденусь, ладно? Мама рассеяно кивнула. Сарада зашла в свою комнату, переоделась в домашнюю одежду и подошла к своей полке с игрушками. На нее оттуда смотрел потрепанный заяц. Вид у него был залихватский, благодаря неаккуратно зашитому уху и отваливающемуся левому глазу. Этот заяц многое перенес в своей жизни, но не собирался сдаваться. — Ну и что мы будем делать? — сурово спросила Сарада зайца. Тот промолчал.