Что было бы, если...

=== Родовое поместье семейства Моргенштерн, 21:37 === Беременная женщина в белой ночной сорочке беспокойно ходила взад-вперед по подвальному помещению, то и дело бросая испуганные взгляды на нечто, прикованное в центре пентаграммы. Как оказалось при более детальном рассмотрении - это был ангел. Его высокий лоб перечертили тонкие светлые пряди, глаза были устало прикрыты, скулы впали... По всему телу можно было насчитать не один десяток шрамов, но самое главное что притягивало внимания - большие крылья, бессильно повисшие за спиной. От одной из рук ангела тянулась трубка, по которой стекала золотая сукровица. - Боже Милостивый... - вздыхает Джослин, замечая на столе неподалеку от ангела всевозможные ножи, как серебряные так и железные, и, что самое ужасающее - Чашу Смерти. До нее только сейчас дошло, что же творил ее муж и рыжеволосая женщина положила руку на свой живот, словно защищая находящееся там дитя. Вот только поздно спохватилась. - Джослин, что ты тут желаешь? - слышится сзади раздраженный мужской голос. Справедливости ради стоит заметить, что на нее Валентин никогда не злился по настоящему, как и никогда не поднимал руки. Возможно, в глубине души он все же любил ее. Где-то очень глубоко. - Ты. Ты чудовище. Ты все это время держал Итуриэля здесь, ты поил меня его кровью! Экспериментировал над нашим ребенком! - на грани истерики визжит Джослин, бросая в мужчину все, что подвернется под руку - склянки, пробирки, гири. Дальше последовали ножи, а вслед за этим чуть не полетела Чаша. Мужчина лишь спокойно смотрел на нее и уворачивался, понимая, что заслужил все что она кричит. - Тебе лучше успокоиться, Джослин. Подумай о ребенке. Сделанного не исправишь. - где-то в этом безразличном голосе прозвучало легкое беспокойство. Джослин Моргенштерн чуть не задохнулась от бессильной злости и уже открыв рот чтобы что-то сказать вдруг резко закрыла его и опустилась прямо на пол. Он не понимал. Просто не понимал того, что она чувствует. Скорее всего, даже не слышал того, что она говорит. Не может, просто не может нормальный человек с таким спокойствием говорить об ужасах, на которые обрек собственное дитя. Это невозможно, нереально. Это настоящий кошмар. - Ты безумец, - женщина качает головой, ее побелевшие губы дрожат, - Забудь о том, что я есть. Убирайся отсюда, немедленно, иначе... Иначе, клянусь Ангелом, я убью тебя.