Кровный слуга

Вернёмся в середину XXII главы… Как только дверь за Чарли закрылась, я шумно и судорожно выдохнул. Меня нещадно била судорога, тело бросало то в жар, то в холод, пальцы совсем не слушались, а плечи и спина горели. Горели огнём от его прикосновений. Я сгорбился, цепляясь за рубашку, как за спасательный, но продырявленный круг. В голове всё перемешалось, от чего она дико заболела, и виски стучали так, что я кроме своего бешеного пульса не слышал ничего. В горле пересохло, а губы слипались. Перед закрытыми глазами мелькал Чарли: его потемневшие синие глаза, опухшие губы, шумное дыхание… Мне снова не хватает воздуха… Я резко срываю с себя рубашку и забегаю на окрепших ногах в ванную. Каждое движение плечами отзывается болью, проходящей по телу электрическими зарядами. Укусы ныли с невероятной силой. Взглянув на себя в зеркало, я ужаснулся. Взмокшие волосы все спутались, глаза какие-то бешеные, кожа бледная, а плечи и ключицы покрыты красными отметинами со следами зубов и маленькими красными пятнышками. Я вновь шумно вздохнул, не в силах отвести от них взгляда. Дрожащей рукой открыл холодную воду, смочив ладонь, провёл пальцами по засосам, надавил и тут же зашипел от боли. Прикрыв глаза, я опустил вторую руку под ледяную воду, почти не ощущая холода, умылся. Вернувшись в комнату, я снова надел рубашку, кое-как застегнул пуговицы не до конца и закатал рукава. Снова сел на кровать и закрыл лицо руками. Все движения корпусом и руками отзывались болью, и не обращать внимания было очень сложно. Всё это время в голове не промелькнуло ни одной мысли. То ли от шока, то ли от дрожи, но я передвигался исключительно инстинктивно. Спустя какое-то время я почувствовал, что мне стало холодно, и закутался в одеяло с головой. Только тогда, без света и нормального доступа кислорода я словно заново приобрёл способность мыслить. И первой моей мыслью стало банальное — «Что это было?» Снова мелькнул Чарли, на этот раз его панический взгляд, который так чётко отпечатался в памяти, словно я видел его в эту самую минуту. Глаза снова приобрели нормальный цвет. Но взгляд… Полный страха, полный боли и отчаяния. Лицо его и губы стали бледными, как бумага. В таких случаях говорят «Будто призрака увидел». Но тогда Чарльз увидел целый легион призраков. Губы его дрожали и бессвязно шептали что-то, не в силах выговорить. Совсем другой человек. Я вздрогнул, с закрытыми глазами вспоминая его трясущиеся руки. Вся былая ярость, сила и самообладание вмиг выветрились, стоили мне позвать его по имени. Чарльз будто ослабел, растерял краски, яркость, и смотрел на меня так, как будто совершенно не узнавал и не понимал, что происходит. Я сам до сих пор не понимаю, что случилось, почему принц словно осатанел, а я не смог заставить себя защититься. Меня словно парализовало, я не верил в реальность происходящего. Пережитое проносилось у меня в голове снова и снова, пока я тяжело дышал, сидя в одеяле с закрытыми глазами. Вот горячие, просто пламенные руки прижимают меня к стене, царапают кожу, сжимают талию, гладят лопатки. Зубы смыкаются на плече, вызывая мурашки и тупую боль. Вот меня вжимают уже в горячее тело. Я вспоминаю, как неосознанно кусал до крови губы, сдерживая вскрики. Нет, нет, нет… Мои пальцы хватаются за его рубашку. Колени ослабевают и тянут вниз, но настойчивые руки держат, прижимают, ласкают. Больно, ярко, импульсивно. Укусы прекращаются, сменяются на поцелуи. Мимолётные, обрывочные, влажные. Ярость, энергия, бешеная энергия. По шее, по груди, по плечам скользят горячие губы, руки обнимают. Крепко, собственнически, не отпускают. Дыхание, совсем хриплое, вырывается из моих уст. Я слышу его так чётко, резко, громко, как будто снова переживаю это. Снова синие глаза. Тёмные. Чарли через нос вдыхает мой запах совсем близко к моему уху, и я слышу, слышу это дыхание и чувствую, как его хватка усиливается. Горячо, больно, страшно, безумно… Судорожный вдох. Горячий язык по шее. Рваный выдох. Горячо, невыносимо. Безумие какое-то. Мои руки непроизвольно тянутся к нему, сжимаю рубашку крепче. Судороги проходят по телу от каждого прикосновения, каждого вздоха, каждого поцелуя. Я уже ничего не соображаю, глаза закрыты, потому что всё равно ничего размытым взором не различают. Шок. Парализованное тело. Сердце так стучит в гуди, словно выпрыгнуть хочет… Вот как сейчас. Я резко убираю одеяло и жадно глотаю ртом воздух. Лёгкие как будто совсем пустые стали. Обожгло. Обхватываю себя руками, выравнивая дыхание. Глаза не закрываю — сижу в полной темноте, смотрю на дверь. Дрожь потихоньку уходит, и я согреваюсь. Это просто какое-то безумие. Словно сон, наваждение. Меня всё ещё немного трясёт, но постепенно и это уходит. Я чувствую усталость, но спать совсем не хочется. Минут пять сижу ни о чём не думая. Вдруг мозг начал лихорадочно работать, задавая вопросы, на которых нет ответа. Что произошло? Что случилось с Чарли? Почему он так себя повёл? Почему он уже не в первый раз, словно не контролирует себя? Почему глаза так зловеще темнеют? Почему, почему, почему… Я одёргиваю себя. Так, стоп. Не в первый раз? Да, не в первый. Тот синяк в день церемонии. Потом его визит ко мне и сегодня… Во всех случаях он действовал быстро, яро, словно знал, как всё нужно сделать далеко вперёд. И глаза его темнели, становясь почти чёрными. И через какое-то время – бум, любой звук, в данном случае моё к нему обращение, выводит его из этого состояния. Да что же это такое? Вторая личность? Болезнь? Отчаяние? Я застонал, потирая виски. Совсем ничего не понимаю. Но одно я знаю точно — это был не Чарли. Он не осознавал, что делает. А может, осознавал, но не до конца. Как же это всё запутанно… Я встревожено взглянул на дверь. И вот куда он пошёл в таком состоянии? Новый стон вырвался у меня. Это ведь я его выгнал! Вот я дурак, а если он что-то неосознанно с собой сделает? А если кого-то покалечит? А может он уже… Я сорвался с места, будто только что не был в полуобморочном состоянии. С новыми силами подлетел к двери и резко отрыл. Надо догнать, надо остановить… Я услышал вскрик. В следующую секунду увидел Эмму, которая отшатнулась от двери с полными страха глазами. Видимо, собиралась постучать. — Господин М-Майкл… — начала бормотать шокированная женщина, но я её перебил: — Ты не видела Ча… господина Чарльза? — спросил я и поспешно добавил. — Извини, что напугал. — Ничего, — Эмма начинала приходить в себя, нервно теребя фартук. — Его Высочество минут двадцать назад уехал куда-то совсем один. Без охраны, — женщина была очень встревоженная и белая. — Чарльз велел не тревожить тебя. Но он был таким бледным, таким дёрганым и нервным, что я совсем перепугалась и пришла к тебе. Что произошло, Майкл, прошу тебя, скажи мне? Я смотрел на напуганную женщину и понимал, что не могу её сейчас бросить. Хотя мысль о том, что Чарли уехал куда-то один на ночь глядя, приводила меня в откровенный ужас. Но Эмма выглядела так, как я несколько минут назад — на грани обморока. Я кивнул ей, стараясь выглядеть спокойно, и попустил в свою комнату. Женщина присела в кресло, а я рядом с ней — снова на кровать. Она выжидающе смотрела на меня, заламывая пальцы и прикусив тонкую губу. А я, так спокойно, как только мог, начал говорить: — Эмма, я расскажу тебе, что произошло, только если ты пообещаешь никому не говорить и рассказать мне кое-что взамен, — женщина, помедлив, кивнула, не отрывая от меня глаз. Сейчас, в свете луны и такая шокированная она казалось намного старше своих лет. Я продолжил. — Мы поссорились с господином Чарльзом. Вообще мы и до этого вздорили, но на этот раз сильно. Он вышел из себя ещё в академии. Когда мы приехали — ты сама видела, как он нёс меня — сразу же пошли в мою комнату и начали выяснять отношения, — говорил быстро, стараясь не сбиваться. Голос мой, к счастью, не дрожал. — Но потом он словно не выдержал и накинулся на меня. — Он тебя бил? — ахнула в ужасе женщина. — Нет, нет, — я замахал руками, чтобы успокоить её. — Наоборот, — я сглотнул, опустил глаза и, расстегнув рубашку, показал ей свежие синяки. Женщина снова ахнула, прикрыв рот ладонью. Но на этот раз в глазах её не было страха — в них плескалось удивление и беспокойство. На её вопросительный взгляд я кивнул, снова накидывая рубашку. – Да, укусы. Но не волнуйся, это почти не больно. Важно то, что я знаю, что Чарли не контролировал себя в это время. Эмма непонимающе посмотрела на меня, а я на неё. Она знает, в чём дело, должна знать. — Эмма, — с умоляющим шёпотом я подался вперёд, во мне всё бурлило, и руки снова начали подрагивать, — что с ним происходит? Это не в первый раз. Он срывается, а потом ничего, чёрт возьми, не помнит! Ты ведь знаешь, я прав? Расскажи мне, Эмма! Тут в глазах женщины промелькнуло понимание. Она переводила взгляд то на мои глаза, то на синяки, то снова на глаза. А я смотрел на неё умоляюще, потому что не мог сидеть на месте. Я сцепил руки в кулаки. Меня заполняло беспокойство за Чарльза. В животе сжималось нетерпение, страх за него, заставляющий нервно сглатывать и дёргать ногой. Я застонал, потому что женщина слишком долго медлила, но разве я мог её поторопить? Но мучения вскоре кончились. Эмма, наконец, подняла на меня глаза. — Несколько лет назад Чарльзу приписали болезнь, — начала она. — Неконтролируемую ярость. Никто так и не понял, из-за чего она появилась. Он не спал, не ел, не разговаривал. Он срывался на всех. На родителях, слугах, даже на предметах. Разбивал всё, что видел, что мог разбить. Но после его встречи с его другом это прошло. Я мало что о нём знаю. Принц долгое время ничего не хотел и не делал. Ярость прошла и наступила пустота, — глаза Эммы наполнились слезами. — Она словно поглотила его. Но потом господин пошёл на поправку. И с тех пор… — женщина прервалась, сглотнула, — до сего момента срывов не было. Я соскочил с кровати как ошпаренный. Так и знал, что что-то тут не так. Но из-за чего это с ним произошло? Какой такой друг? Мысли проносились, сменяя одна другую, но я никак не мог понять причину этих срывов. Я расхаживал по комнате туда-сюда под несчастным взглядом Эммы. Не могу, не могу понять… Я остановился. А плевать, но не могу я тут сидеть! Ну, не могу и всё! Я вновь подлетел к двери, но Эмма тут же схватила меня за рубашку. Я удивлённо посмотрел на неё. А женщина шустрее, чем кажется. — Майкл! Ты куда? — Я должен поехать за ним. Мне страшно за него, — признался я, срывающимся голосом. И меня как по голове ударило. Удивлённо прикрыл рот рукой, прокашлялся. Как только я это сказал, так и осознал насколько сильно мне страшно. Господи, в моей голове проносились самые страшные картины. Меня снова затрясло. Внутри что-то медленно и с болью сжималось и воздуха опять не хватало. Это был страх, животный и дикий страх. — Куда ты поедешь в таком состоянии? — уже укоризненно вскрикнула Эмма, усаживая меня снова на кровать. — В одной рубашке, с такими синяками. Да ты на ногах еле держишься! Эмма быстрым шагом направилась в ванную. Я услышал звук набирающейся во что-то воды и спустя минуты две она села рядом со мной, держа в руках полотенце, широкую кружку с водой и зубную пасту. — Зачем это? — изумился я. — Сними рубашку, — приказала Эмма. Я снял. — Лечить тебя будем… Женщина смочила небольшое полотенце в воде и стала водить по повреждённой коже. Я поморщился, но терпел, не смея её прерывать. Потом она открыла тюбик зубной пасты и выдавила её на два пальца. После чего, растерев, начала наносить на синяки. Я снова поморщился на этот раз сильнее. Паста то мятная — жжёт, да ещё и больно очень. Эмма бережно, круговыми движениями втирала пасту в мои плечи и ключицы. — Вот и всё, — сказала она, когда паста впиталась в кожу. — Втирай так перед сном, пройти должно быстрее, — снова намочив полотенце, смыла с меня остатки пасты и унесла всё это обратно в ванную. Я опять надел бедную помятую рубашку и застегнул не до конца, потому что повреждённая кожа постоянно напоминала о себе. Я сомневался, что это поможет, но доверял Эмме полностью. Я закрыл лицо руками, потирая глаза и думая, куда этот непутёвый принц мог смотаться в таком состоянии? Он ведь наверняка подумает невесть что. Эмма села рядом со мной и, отняв мои руки от лица, стала нежно поглаживать их. Я взглянул на неё полуприкрытыми глазами. Она ведь даже несмотря на приказ Чарльза, пришла ко мне. Если бы она не появилась, один Бог может знать, что я сам бы натворил. Мы сидели молча. Темноту комнаты освещал свет из открытой ванной и лунный свет из окна. — Мы ведь, если подумать, из-за пустяка поссорились, — сказал я тихим голосом, скорее самому себе, чем Эмме. — И вот во что это вышло. — Принц не из тех людей, которые на кого-то держат обиду слишком долго или оставляют обиженного ими человека без извинений, — в тон мне, успокаивала женщина. — Он уже давно не такой мальчишка, каким кажется. Мы поссорились почти на пустом месте. Из-за того, что я отказался рассказать ему больше, чем остальным. Может это ошибка моя? Может, я зря думал что, рассказав, всё испорчу? Может, мне уже давно надо было отказать от этих тупых принципов? А ведь никто и не лез в мою жизнь до Чарли. Никто не настаивал, не спрашивал. Даже упёртый Саймон не затрагивал это, а я хранил всё в себе, как в старом чемодане. — Чарли ведь, — усмехнулся я, уже не скрывая того, что привыкаю называть его по имени, — не успокоится, пока не выведает у меня всё? — Не успокоится, — кивнула Эмма, явно обрадованная моей улыбкой. — Так что тебе стоит рассказать то, о чём принц хочет знать. Конечно, ты всё равно имеешь полное право не говорить, но такая уж у нашего господин натура. — Тогда расскажу, — решил я с какой-то подозрительной лёгкостью. Наверное, я уже давно смирился с этим, просто не понимал или не хотел понимать. Женщина опять кивнула, не переставая гладить мои руки. А мне полегчало, по-настоящему сильно полегчало. *** Мы сидели долго и просто разговаривали. Эмма заверила меня, что Чарли вернётся, всё равно вернётся и исправит то, что натворил, а до тех пор она побудет со мной. Я был так ей благодарен, что даже не ведал, смогу ли когда-нибудь отдать должное. Я бы один давно с ума сошёл. — А где Лили? — поинтересовался я. — Я давно её не видел. — Ах, Лили, она… — начала Эмма, но тут вдруг замолчала и, прищурившись, поглядела на дверь. — Слышишь? — Что? — встрепенулся я, но ничего не слышал. Женщина тихо поднялась и, подойдя к двери, прислонилась к ней ухом. — Шаги, — шепнул она, и улыбнулась, глядя на меня. — Это господин Чарльз. Точно тебе говорю! — Но откуда ты знаешь? — я подошёл к ней и так же прислушался. — А кто ещё может ходить по коридору в такой поздний час и так громко? И правда, шаги. Громкие, быстрые, но по мере приближения к моей комнате они всё замедлялись и замедлялись. Мы с Эммой отошли, когда они замерли у самой двери. Женщина, что-то бормоча под нос, внезапно быстро спряталась в ванне и, выглянув немного, кивнула мне. Я удивлённо поднял брови. Зачем она прячется? Но спросить я не успел, так как в дверь постучали. Я, повинуясь каким-то рефлексам, шагнул к двери и резко её открыл. На пороге стоял Чарли со спутанными хуже, чем обычно, волосами и весь бледный, не считая покрасневших щёк. Взгляд синих глаз удивлённо устремился на меня. Наверное, он не ожидал, что я открою. Он стоял передо мной. Живой. Из плоти и крови. Без ран и порезов. Он был в порядке. Мною овладела странная эйфория, при взгляде на его озадаченное лицо. Я улыбнулся от всей души, искренне, тепло, приветливо. Я даже забыл о присутствии Эммы совсем рядом. Забыл, где я, забыл, что уже глубокая ночь. Всё забыл. — Чарльз! — вскрикнул я и, схватив его за пальто, затащил в комнату. Я обнял его крепко, так, как только мог. Это я, как дурак, нафантазировал себе всяких ужасов. Ну, что, в самом деле, мог с собой сделать Чарли? Он ведь не самоубийца. Но всё равно, какого хрена он сорвался и куда-то уехал? Мог бы взять с собой хотя бы охрану… — Где вас носило? Вы знаете сколько времени? Чем вы думали вообще? И, — тут я почувствовал странный запах, подался вперёд, принюхался и офигел. — Вы пьяны? Чарли до сих пор прибывал в шоковом состоянии, поэтому ответил не сразу. Синие глаза забегали, а губы беззвучно открывались и закрывались. Ну, давай же, скажи мне, я должен знать, что всё в порядке! — Я просто на встрече был, — наконец сказал он, и улыбнулся, ну, как, попытался улыбнуться. — Обдумал своё поведение и вернулся. Решил извиниться перед тобой. И ты меня… впустил? Я обеспокоенно посмотрел на него. Какой же он дурак. Ну, как я не впущу? Да и я полный-полный дурак. Но это было совсем сейчас не важно. Важно было то, что он, мать его, цел и стоит передо мной, удивлённо хлопая глазами. Чёрт возьми, как я рад видеть его. Как рад, что Чарли не заставил себя долго ждать. Он пришёл в себя и вернулся. Вернулся всё исправить. Ко мне вернулся. О-о-о, чёрт, как же мне дорог стал этот рыжий демон. С души свалился не то, что камень, а целая скала. Чарли стоял такой растерянный, а я не мог отвести от него глаз. Такой виноватый, такой внезапно беззащитный. Передо мной. Но ничего, я должен просто поговорить с ним, всё выяснить и всё рассказать сам. Давно пора. Плевать на принципы, плевать на маску, плевать на всё! Я не могу больше, я хочу видеть эту его хитрую ухмылку. Как прежде хочу. — Вы хотите поговорить об этом здесь? — вспоминая про Эмму и оглядываясь, спросил я. — Нет. Идём со мной, покажу кое-что, — Чарли улыбнулся и сейчас уже увереннее, теплее. Во мне что-то затрепетало, но я, скорее уже по привычке, скрыл это за спокойствием. Да и не время сейчас радость свою показывать. Хоть внутри всё ликовало, но это подождёт. Сначала разговор. Я надел пальто, кинул взгляд в сторону ванной. Там Эмма стояла, спрятавшись за полотенца и немного выглядывая. Она улыбнулась мне своей добродушной улыбкой, а я, кивнув ей, вышел вслед за Чарли. Спасибо, Эмма, что бы я без тебя делал. Он вёл меня за руку по коридорам. Это было немного подозрительно, но, о, чёрт, так неожиданно приятно. Пока он не видел меня, идя вперёд, я позволил себе улыбнуться, глядя на наши руки. Его рука была такой же тёплой, как всегда, тёплой и сильной. Пока мы шли в молчании, я несколько раз пытался вырваться, притворяясь, что не нравится, но Чарльз упорно не отдавал ладонь, как будто это его собственность. Синеглазый хитрец. Вот он кто. А ещё жуткий-жуткий собственник. Это меня раздражало и временами очень сильно. Но откуда взялось это непонятное ощущение восторга и счастья сейчас? Вот сейчас. Прям сейчас. В эту самую минуту. И спугнуть его совсем не хотелось. Поэтому я просто молчал. Я не знал, что это такое, но сегодня ночью, хотя бы этой ночью, я позволю ему накрыть меня с головой. В конце концов, кажется, эта ссора, кажущаяся сейчас такой нелепой, сблизила меня с принцем. Это заставляло сердце невольно биться чаще, а может это просто от нервозности. Не знаю. Ничего не знаю. Да и не хочу. Чёрт, как же, о, чё-ёрт, хорошо было сейчас. Признаюсь, я бы всё отдал, лишь бы это непонятное чувство посещало меня почаще.