Кровный слуга

На чердаке с Чарли мы разговаривали недолго. Принц извинился передо мной, сославшись на личные дела, и порывисто обнял. Распрощались мы на пороге академии под несколькими парами любопытных глаз. Теперь, как предназначенный поставил налитый фиолетовым цветом синяк на моей спине, я стал опасаться его ещё больше. Ещё вчера я прекрасно знал, как буду вести себя с предназначенным, когда мы, наконец-то, встретимся. Но сегодня я растерял всякую уверенность. Даже в завтрашнем дне. Что в этой жизни я сделал не так?.. На следующий день я получил посылку, в которой оказалось несколько учебников для седьмого класса. У меня уже были все учебники, но дополнительный материал для подготовки определённо не будет лишним. В посылке так же оказался конверт с двумя сложенными листами. Письмами. Первым письмом оказался небольшой список экзаменационных предметов. Вторым оказалась записка: «Майкл! Я передаю тебе несколько проверенных учебных пособий. А так же краткий список того, что ты точно должен знать. Обычно мы не практикуем такое с досрочниками, но я настояла. У меня ведь есть особые полномочия, верно? P.S. Сегодня ты ещё можешь прийти в школу, чтобы последний раз пообщаться с одноклассниками. Повеселись, ведь потом тебе будет совсем не до этого.

Удачи! Директор академии «Имени Летовской» — Агата Гарсиа».

Я удивлённо перечитал письмо три раза. То, какую помощь оказала мне эта женщина, бесспорно было нарушением правил, которое может иметь последствия. Чем же я так порадовал мисс Агату? Мы ведь даже не виделись никогда лично. Легкая улыбка сама собой тронула губы. Внутри разлилось приятное чувство благодарности. После недолгих размышлений я всё же решил поучиться последний день в качестве ученика 7 класса «А» второго отделения, как и посоветовала мне директор. Более того, на мне, как на старосте, лежала ответственность назначить своего преемника. Это не составит труда, поскольку в нашем классе есть ответственные люди. Если бы я стал отрицать те ощущения потяжелевшего сердца и долбящего нутро волнения — соврал бы. Трудно всё-таки осознавать то, что ты больше не часть родного, пусть и иногда раздражающего, коллектива. Скучать по обязанностям старосты я, определённо, буду. Уж очень долго был им, привык следить за порядком. Мне нравилось командовать людьми, отчитывать их или хвалить, получая некоторое удовольствие из-за смущённой ухмылки на лицах. Вполне понятная, призрачная тоска, смешанная с лёгкой печалью, отдавалась пустотой внутри. Сегодня мне не хотелось торопиться. Я не видел смысла в том, чтобы проводить с группой абсолютно весь день. В конце концов, подготовку к экзаменам нужно было начинать как можно раньше. Я в жизни не пропустил ни одного занятия. Но сегодня пришёл только ко второму. Старательно подавляя в себе совесть, я пытался успокоить нервное напряжение. Я больше не староста. Временно даже не ученик. Когда я вошёл в аудиторию, все разом замолчали и стали таращиться на меня как на что-то нечеловеческое. Пронзительные взгляды были подобны укусам пчёл, а возрастающее за секунды внимание провоцировало неловкость. Ангелина, которая до этого старательно вчитывалась в какие-то бумажки, подняла голову. Из стопки бумаг в её руках выпал один лист, а она и не заметила, ведь так же, как и все, замерла. Молчание нарастало и давило. Поэтому я поспешил заговорить, понимая, что остальные этого делать не собирались. — Прошу прощения, что пропустил первое занятие. Утром я не был уверен, что приду сегодня. Позволите посидеть с вами последний день? — тихо обратился я к учительнице, почему-то не сомневаясь, что она обрадуется этой идее. И не ошибся. Та медленно кивнула. На её лице было написано недоумение, смешанное с радостью. Я был для неё хорошим учеником и даже другом, в какой-то степени. Иногда мы разговаривали просто так. О том, что совершенно не касалось занятий. На душе потеплело. Буквально все провожали меня взглядом, пока я шёл и садился за свою парту. Это можно было кожей почувствовать. Шёпот резал уши. — А ты чего пришёл? Тебя же переведут в восьмой, так? — вдруг спросил меня Занотский, привлекая к себе внимание замолчавшей аудитории. — Да, переведут через месяц, если я сдам им всё, что нужно. Но я обязан был прийти, чтобы назначить нового старосту, — терпеливо пояснил я, стараясь воздержаться от сарказма. Джерри одним своим видом провоцировал меня. Этот парень всегда лез первым, нарывался и раздражал, заставлял кулаки дрожать. Одно только выражение лица портило всю его юношескую красоту, оставляя после себя отвратительное впечатление. Есть ли люди, с которыми он вёл себя нормально? — А что ты тогда не сидишь по уши в учебниках, а? Тебе ведь сдавать экзамены. Не боишься опозориться и превратиться из предназначенного самого принца в отброса общества? — Занотский фыркнул, глядя на меня с неприкрытой неприязнью. — Не твоего ума дело, Джерри, что и как мне делать. Следи за своей успеваемостью, — холодно ответил я. Джерри злобно взглянул на меня, обнажив зубы, но ничего не сказал и отвернулся. Он был единственным человеком на земле, который заставлял меня чувствовать приливы гнева. Но я не поддавался на провокации, чтобы не нарушить собственное спокойствие. Разговоры кипели. Никому не было дела до того, о чём говорит учитель. Пристальное внимание ощущалось чем-то липким по тонкой коже шеи. Но к третьему занятию оно ослабло. На некоторое время я даже забыл, что с завтрашнего дня начнётся тяжёлый месяц изнурительной подготовки. Стоило мне облокотиться спиной о спинку стула, как укус принца дал о себе знать. Я, возвращаясь в суровую реальность, содрогнулся от боли. Вот зачем он это сделал? Если хотел пошутить, то у него явно не получилось. По окончании занятий Ангелина попросила нас остаться, чтобы я смог выбрать себе замену. К этому вопросу нужно было подходить со всей серьёзностью, ведь надо было найти человека, который не станет злоупотреблять своим положением. Без него группа просто развалится. Я стоял у доски и думал. Под моим пристальным взглядом некоторые съезжали вниз по стулу, как будто пытались скрыться под столом, кому-то было всё равно, кто-то пристально смотрел на меня и едва заметно качал головой. На самом деле я уже откинул большую часть класса на эту должность и даже не смотрел на них. Но задача оставалась сложной. — Ладно, поднимите руки те, которые хотят стать старостой, — попросил я, обводя взглядом класс. Показались четыре руки. Никто не хотел лишней ответственности, за редкими исключениями. И этими исключениями были эти четверо. Первая пара человек — две девушки. Я посмотрел на них по очереди, проанализировал, насколько ответственными они были за всё время, и отвёл взгляд. Один парень робко поставил локоть на стол. Он тоже не внушал доверия. Парень по имени Уильям Ли — четвёртый — скакал на своём месте как ненормальный, прикусив губу от усердия, и тянул руку вверх. Казалось, он сейчас опрокинет парту — так сильно он хотел, чтобы я его заметил. Я кивнул, и они опустили руки. Уилл жалостливо пилил меня глазами. Такое рвение не могло не затронуть. Я хорошо знал Ли. Он довольно хорошо учился, всегда приходил вовремя. На его репутации не было ни единого тёмного пятна. Несмотря на низкий рост, он был очень общительным и ладил с людьми. Я не был уверен в нём на сто процентов, но других вариантов попросту не было. — Подойди, Уилл, — позвал его я, слегка ухмыляясь. Он как-то слишком быстро отреагировал и, вскочив, ударился животом о край парты. Послышались смешки, а Уильям, потирая ушибленное место, с сияющей улыбкой подошёл ко мне. — Сможешь ли ты справиться с обязанностями старосты, даже несмотря на то, что твоя служба будет длиться всего год? — спросил я, наблюдая, как энергично кивает мне счастливый до чёртиков Уилл. — Да! — твёрдо ответил он, гордо смотря мне прямо в глаза и выпрямившись по струнке, как солдат. — Обещаешь ли ты справедливо руководить классом? — Да! — Тогда я могу спокойно отдать тебе свой пост, — я положил руки ему на плечи. — Не давай поблажек Занотскому, ради меня, хорошо? — шепнул я ему на ухо и отстранился. Ли хитро мне подмигнул и улыбнулся так широко, что я подумал, что щёки его могли порваться. Я повернулся к Ангелине. Она покачала головой, не сводя с меня тёплого взгляда. — Вот и всё. Спасибо, что в своё время выбрали меня старостой и почти никогда не доставляли мне проблем, — сказал я и пожал плечами. Многие посмеялись и, поймав мой взгляд, кивнули. — Я пойду. Попрощавшись с Ангелиной и слегка поклонившись ей, я развернулся к выходу. — Не опозорь наше отделение на экзаменах, Кайси, — послышался язвительный голос Джерри Занотского. Обернувшись, я посмотрел ему прямо в глаза и внезапно усмехнулся. Наблюдать за его сияющим торжеством было забавно. Удивительно, как мало нужно этому человеку, чтобы быть счастливым. Правильным было бы промолчать и тихо удалиться, как я всегда и делал, но… — Брось, Джерри. Ты же знаешь, что тебя мне в этом никогда не переплюнуть, — ответил я, с большим удовольствием наблюдая за растерянностью парня. Не став дожидаться его ответа, я вышел из кабинета под одобрительный гул ребят. Медленно побрёл по коридору, проходя мимо спешащих учеников. Было странно самому никуда не торопиться, не планировать в голове дела, которые нужно было успеть за день, не думать об обязанностях старосты. Я чувствовал себя выброшенной из прохладного потока на берег рыбой, чешую которой нещадно жгло лучами навалившихся проблем. — Майкл! — услышал я громкий женский голос и обернулся. Меня пыталась догнать Ангелина. Я повернулся к ней: — Что-то случилось? — Нет, всё хорошо! Я просто хотела попрощаться с тобой тет-а-тет. — Прощаться? Зачем? Я же не ухожу из академии, мы будем видеться… — Естественно! Но я больше не твой наставник, а ты больше не самый главный мой помощник. Для меня это большая потеря! — она глубоко вздохнула и вдруг крепко обняла меня, прижимая к груди тонкими, как веточки, руками. — Береги себя и удачи! Ангелина отпустила меня и улыбнулась своей искренней, мягкой, как пух, улыбкой. Грусть её сквозила и во взгляде, и в голосе, невольно передаваясь мне. Учитель и не скрывала её. В свои двадцать семь лет Ангелина больше напоминала подростка, чем умного, рассудительного профессора. Однако она ни разу не давала повода усомниться в своей компетенции. Наверное, Ангелина единственная, кого мне будет не хватать. Ничего не ответив, я благодарно пожал её протянутые ладони. Мысли о будущем тут же снова заполнили голову, но вскоре рассеялись вновь. Спустившись по лесенкам, я наткнулся на очень странную картинку: парень из первого отделения, что стало понятно по отсутствию формы, лежал на окне и спал, подложив руки под голову. Он высокого роста, поэтому ему пришлось немного согнуть колени, чтобы вместиться. Я нахмурился, наблюдая за полным удовлетворением на его лице. Где-то я уже видел эту зелёную шевелюру… Я боролся с желанием уйти. Спать на окнах в академии нельзя. А привычки старосты, въевшиеся мне под корку, давали о себе знать. Что удивило больше всего, так это то, что проходящие мимо ученики как будто не замечали его вообще. — Простите, но здесь нельзя спать, — я всё-таки подошёл и слегка толкнул его в плечо. Зеленоволосый вдруг заёрзал и проснулся. С трудом сфокусировав мутный взгляд на мне, он вскинув брови: — Чего тебе… лошадка? — совсем хриплым голосом спросил он, заинтересованно оглядывая мою фигуру. Я вытаращился на него, опешив. Какая ещё «лошадка»? — Вряд ли это хорошее место для сна, Вам лучше пойти домой, — стараясь пропустить «лошадку» мимо ушей, спокойно отчеканил я. — Зачем? Я пристально посмотрел ему в глаза, пытаясь найти в них насмешку. Но там не было ничего, кроме дикого желания уснуть снова. Они были тёмными и напомнили мне мои собственные. Но если мои были совершенно чёрными, то его зрачок, приглядевшись, всё же можно было отличить от радужки. — Тут ведь нельзя спать… — Почему? Я всегда тут сплю, — он сел, потирая шею, и непонимающе уставился на меня. — Но раз мне это говорит староста, я уйду в другое место. И вновь мои глаза разом округлились. Кто он такой? Он меня знает? Но откуда… Спрыгнув с окна, парень взял лежащий на окне свой чёрный потрепанный рюкзак и медленно побрёл по широкому светлому коридору. Походка расслабленная, спина немного сгорблена, словно из-за лени и сонливости ему сложно было держать осанку. Я, всё ещё поражённый, собрался уже уйти. Внезапно парень резко остановился и повернулся ко мне: — А я ведь тебя где-то видел, — с прищуром сказал он всё тем же хриплым голосом. — Ну, ладно, бывай, лошадка! И отправился дальше на поиски нового места для сна. Тайну непонятного, даже несуразного прозвища разгадать не представлялось возможным. Как и то, почему ему негде больше спать. Неужели из дома выгнали? Но самое главное… откуда он меня знает, чёрт возьми? Значит, всё-таки где-то мы виделись. Лёгкий интерес терзал меня, но не настолько, чтобы догнать его и спросить. Решив не забивать себе голову ненужными мыслями и догадками, я направился в общежитие. С этим парнем я, скорее всего, больше не заговорю. *** Меня разбудил будильник ровно за два часа до начала занятий в академии. Привычка заводить его не глядя никуда, вероятно, не денется. Сегодня предстоял тяжёлый день сплошных занятий. Осознав это, я застонал, взъерошил белоснежную копну волос и лениво переоделся. После душа и завтрака я сел за стол, где мне и предстояло просидеть месяц. Целый дурацкий месяц в обществе учебников! Вряд ли я позволю себе часто отвлекаться. Чувство ответственности дышало в затылок вместе с ничтожно небольшим временем на подготовку, подгоняя и заставляя смиренно растворяться в строчках, буквах и знаниях. Так и начались мои занятия. Первые два дня я усердно занимался: изучал, читал и записывал, ни на что не отвлекаясь. Интерес к большинству предметов грел мою решимость. В один прекрасный день я, вновь полностью погрузившийся в работу, не сразу услышал настойчивый стук в дверь. За ней оказался потрёпанный и взволнованный лучший друг. Я отступил назад, пропуская его, и сел на прежнее место. Саймон тихо прикрыл за собой дверь. Он неловко стоял около неё и по-прежнему молчал не глядя на меня. — Ну, ты чего? Что произошло? — Я, наверное, тебе мешаю, — робко ответил он и бросил на меня настороженный взгляд. — Конечно нет! Заходи давай, садись. Разве я могу быть против тебя? — я закатил глаза. Саймон послушно приземлился на стул около шкафа. Молчание. Я ничего не собирался говорить, так как знал — долго друг не продержится. Три. Два. Один. — Как ты? Всё нормально? Давно ты занимаешься? Трудно? Может, помощь нужна? Может, еду тебе принести? А долго это будет длиться? В какую группу тебя переведут? А вы виделись с директором, да? Хорошо себя чувствуешь? Бомба по названием «я хочу всё знать» взорвалась. Я невольно засмеялся. Такое внимание не могло не нравиться. — Всё хорошо, тебе не о чем волноваться, Саймон. Занимаюсь уже три дня. Это не трудно, просто сидишь и учишь — ничего сложного. Помощь не нужна, как ты сможешь мне помочь? Поучишь за меня? Еды не надо, столовая внизу есть, — я перевел дух: в отличие от друга, я не мог сказать всё это на одном дыхании. — На занятия мне — месяц. Про группу не знаю. В какую переведут моего господина, туда и меня. Он кивал после каждого моего ответа, глядя любопытными тёмно-зелёными глазами. Напряженное его тело немного расслабилось. — На счёт директора — да. Я виделся с ним, но, думаю, не смогу рассказать тебе много. Раз директор скрывается, значит, не хочет, чтобы его видели, — отчитался я и глубоко вздохнул, наполняя лёгкие спасительным кислородом. — Понятно, — он снова опустил взгляд, о чём-то задумался. — Ну, удачи тебе, в общем. Что могу сказать? Меня только не забудь. Саймон улыбнулся так широко, как мог. — Куда ты? — удивлённо спросил я. — Мне пора. И к тому же я не могу больше отнимать у тебя время. Нужно было просто увидеть тебя, чтобы не волноваться, — пояснил друг. — Ты, это… экзамены чтоб там все сдал, понял? — он показал мне кулак, якобы угрожая, и я, ухмыльнувшись, кивнул. Не думал, что он так быстро уйдёт. Наверняка переживал больше, чем нужно, думал, что мешает и навязывается. Для него это было не меньшим шоком, чем для меня. Я провёл по белым волосам ладонью и вновь сел за учебники. Под вечер голова немного гудела от непрерывного анализа чёрт знает какого по счёту текста. Но я старался усиленно не замечать пульсирующую в висках кровь. *** Следующим утром я снова проснулся с долбящим по ушам звоном. Режим сна нельзя было нарушать, это имело нешуточные последствия. Встал на удивление быстро. Головная боль, решив пощадить меня, не появилась. Чувствовал я себя отдохнувшим и готовым к новой работе, новым знаниям и к новому дню. Только я, четыре стены, учебники и умиротворение. Всё шло как обычно. Чтение, анализ, зазубривание, повторение. Полная тишина в комнате изредка нарушалась приглушёнными звуками шагов за дверью. Временами было скучно и нудно, но я старался внимательно учить, позволяя себе небольшие перерывы на кофе. Я мельком взглянул на часы и вздохнул. Занятия в академии подходили к концу. Невольно подумал, что сделал бы сейчас, не будь я в таком положении. Вероятно, пришёл бы в комнату, переоделся и сел бы за задания. Остальное время я точно провёл бы наедине с самим собой и каким-либо атрибутом хорошего вечера. Чего-то вроде книги. А после этого, уснув и проснувшись утром, прожил бы точно такой же день. Мои мысли резко прервались напористым стуком в дверь. Удивившись, я медленно встал, и, приблизившись к двери, неуверенно открыл её. Шокированный, я так и замер. Лицо неожиданного гостя светилось от радости. Это был принц Чарльз Хилл, который распростёр руки, словно для объятия: — Мы снова встретились! Пару секунд мы молчали, неотрывно глядя в глаза друг другу. Поддавшись секундному порыву, я разом закрыл дверь перед чужим носом. Моя обида за огромный синяк и пережитый стыд внезапно вспыхнула снова. — Эй! Ну ты чего? — услышал я его приглушённый и до жути недовольный голос. — Что Вы здесь делаете? — Я пришёл тебя навестить! Посмотреть, как ты живёшь вообще! Я как-никак господин твой! И я приказываю открыть дверь! — Господин господином, но пока я не сдам экзамены, Вы не можете мне указывать! — Да ну? Серьёзно? Тогда я сейчас выломаю твою дверь! Глаза мои в ужасе расширились от такого заявления. Вспомнив его выходки и сильные руки, я предположил, что выломать мою не такую уж и крепкую дверь Чарльзу вполне под силу. Решив не рисковать, я открыл дверь и впустил его. Самодовольная улыбка так и расцвела на чужих губах. — Так-то лучше! — принц скрестил руки на груди и огляделся. — Уютно здесь у тебя. Один живёшь, значит… Медленно пройдясь по комнате, Чарли плюхнулся на мою кровать, даже не спросив разрешения. Я оглядел его: волосы в «творческом беспорядке», из одежды на нём рубашка и штаны. Под глазами залегли едва заметные тени, как после пары бессонных ночей. Но в остальном он выглядел счастливым и довольным, словно ребёнок, выпросивший конфету у родителей. — Надолго Вы? — сев за стол, спросил я, намекая, что он мне тут не такой уж и долгожданный гость. — Не знаю… могу остаться на сутки, если тебе одиноко. Я предупредил отца, что могу вернуться поздно, а могу вообще не вернуться, — он лукаво улыбнулся. — Приютишь? Поспим вместе. Согреем друг друга… — Нет, — резко ответил я, чувствуя щекотливый прилив неловкости. — Не любишь ты своего предназначенного, — внезапно заявил Чарли, надув губы в притворной обиде. Я моментально вспыхнул против собственной воли. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул, стараясь держать себя в руках. — Так зачем Вы пришли? — снова спросил я, встречаясь с пронзительным взглядом синих глаз. — Сказал же! Проведать, не умер ли ты тут от изнеможения и тоски, — Чарли с интересом рассматривал стопки бумаг и учебников на моём столе. — Несладко тебе. — Всё со мной в порядке. А теперь, может, поедете домой? — Ну уж нет! Мне здесь понравилось. Тем более я совсем недавно познакомился с тобой. И мне безумно хочется узнать тебя лучше, — хмыкнул принц, мягко улыбаясь. Вдруг он резко сел на кровати.— А давай я просто тут посижу тихонько, а ты позанимаешься? Я уже было хотел возразить, но подумал, что выгнать принца отсюда вряд ли получился. Да и спорить с ним никакого желания не было. Я неохотно кивнул. Чарльз заулыбался шире и, удобно разместившись на кровати, стал прожигать во мне дыру. Опять этот взгляд, что и тогда, на чердаке. Господин смотрел так, как будто пытался разглядеть во мне что-то особенное. Это смущало и в какой-то степени выводило из равновесия. В памяти упорно всплывал тот самый день. То самое утро. Я повернулся к столу и взял в руки учебник. Задача казалось простой: нужно было просто спокойно читать и не обращать внимания на чужое присутствие. Первое время принц сидел смирно. Потом встал и принялся ходить по комнате. Иногда смотрел, что я пишу, почти тыкаясь носом в мои записи. Это нервировало. Никто, кроме Саймона, никогда не приходил сюда. Но он был моим другом с самого детства, которому я доверял, как самому себе. А Чарли вызывал странное чувство, заставляющее все мышцы невольно напрягаться. Это всё не давало мне сосредоточиться и ужасно раздражало. Я то и дело косился на Чарльза, не понимая того, что прочитал пару минут назад. Перечитывал предложение по десять раз. Рука всё сильнее сжимала ручку, а светлые брови опускались всё ниже и ниже. Я украдкой взглянул на принца и увидел, что он лежит на спине поперёк кровати, ноги прижаты к стене. Закатив глаза, я взял кружку холодного чая и поднёс к губам. Внезапно Чарли, резко дёрнувшись, чихнул. Моя рука нервно дрогнула. От неожиданности я разжал пальцы и уронил кружку. Она разбилась с сотрясающим напряжённую тишину звуком, оставив на полу лужу холодного чая. Я так и не сделал ни единого глотка. — Чёрт возьми! —  соскочив с кровати, запричитал принц. Взгляд на миг посерьёзнел, синева глаз его потемнела. — Ты как? Я специально не поднял на него глаз, чувствуя закипающую злость. Не хватало только сорваться и накричать на собственного господина… — У тебя есть какая-нибудь тряпка? — спросил он, закатывая рукава и потирая широкие ладони. — Да, в ванной. Чарли удалился и через минуту вернулся с сухой жёлтой тряпкой, которой я обычно вытираю пыль. — Какой ты неаккуратный, — он покачал головой и принялся вытирать лужу. От такого притворно-разочарованного тона я, как маленький ребёнок, снова разозлился и сжал осколок, который успел поднять. Тупая боль пронзила мой палец, заставляя тихо вскрикнуть. Порезался. Положив осколок на пол, я недоуменно посмотрел на достаточно глубокую рану. Сразу же потекла тонкая струйка крови. — Эх ты! Не знал, что со стеклом надо осторожнее? — Чарли встрепенулся и схватил меня за палец. Я поморщился. — Надо обработать, — пробормотал, пытаясь отобрать свой палец у господина. — Я знаю способ получше, — задумчиво ответил тот, пристально разглядывая рану. Внезапно он обхватил губами мой палец и начал его посасывать. Я дёрнулся и шокировано уставился на него, как на ненормального. Да он, похоже, им и был. Пульс тут же подскочил не то от злости, не то от смущения, не то от напряжения. А Чарльз, с большой сосредоточенностью на лице, продолжал нежно водить языком по пальцу. — Ч-что… — преодолевая волнение, спросил я. — Эхо осень эфекхивний сьпособ, не перезывай, — промычал он что-то неразборчивое. Я поджал губы и отвёл глаза, необычайно остро реагируя на его горячий язык. Ведь это совсем против нормы, против этикета. Негигиенично, в конце концов. Но я терпел, сам не зная почему. Не решался двигаться. Когда Чарли прекратил этот кошмар, я заметил, что кровь и вправду перестала течь так сильно, а палец покраснел и покрылся маленькими морщинками. — Спасибо, — нервно поблагодарил я, с максимально глупым выражением лица разглядывая палец. — Да не за что, — Чарли широко улыбнулся и посмотрел на меня снизу вверх. Такие странные у него глаза. Хотя в синем цвете нет ничего необычного. Но именно в этих глазах было что-то скрытое. Они светились жизнью и весельем, но настораживали. Они притягивали взгляд и заставляли замереть на них, но пускали мурашки по телу. А взгляды, которыми он разбрасывался, отнюдь не успокаивали, а наоборот. Затягивали. Засасывали, как трясина. — Ты чего пялишься? Влюбился? — сощурившись, усмехнулся Чарльз. Я быстро пришёл в себя и выпрямился на стуле: — Нет, конечно! — Обидно. Думаешь, в меня нельзя влюбиться? — Конечно можно, то есть… — я моментально отвернулся, стыдясь своей глупости. И почему всё мое спокойствие уничтожается этим парнем моментально? Чарли лишь посмеялся надо мной и принялся вытирать остатки чая. — Кстати об этом. Почему у тебя нет девушки? Тебя они что, не привлекают? А мальчики? — спросил он, когда мы закончили убираться. От таких вопросов я чуть не выронил ручку, которую взял только для того, чтобы занять чем-то руки. — Я так не думаю. Скорее — не знаю. Совсем не знаю, — растерянно пролепетал я и тут же себя одернул. Нельзя позволять ему отвлекать себя, нельзя позволять… — Интересно, — Чарльз минуту смотрел на меня и поглаживал подбородок большим пальцем, после чего решительно встал напротив меня. — Решено. — Что? Принц подошел ко мне, заставляя напрячься. Последнее, что я увидел, прежде чем приземлиться спиной на постель, были его руки и сумасшедший блеск в глазах. Упав на неё, размахивая руками, я подпрыгнул на пружинках и невольно вскрикнул. Приподнялся на локтях и с ужасом уставился на надвигающего господина. — Чтобы ответить на этот вопрос нам нужно… возбудить тебя. Тебе ведь самому интересно, не так ли? Сердце бешено забилось, я покрылся холодным потом. Нормально это или нет — не имело смысла, потому что принц уже всё решил. И его уверенность, власть, задор отражались в синей радужке. От него исходили невидимые волны, затрагивая связывающую нас нить, дёргая её, натягивая. Я всем существом прочувствовал, что он действительно мой предназначенный… Но это не помешало мне почувствовать самый настоящий ужас. — Прекратите! Ничего не надо проверять! — я вскрикнул, когда Чарли навис надо мной и начал гладить настойчиво, бесцеремонно. — Не сопротивляйся, а то это займёт много времени. — Не хочу! Чарли задрал мою майку до самой шеи и схватил за талию. Чужие касания спровоцировали мурашки. Напряжение натянуло мышцы. Все мои попытки сопротивляться были подавлены. А чужие руки были тёплыми, даже горячими… — Да что Вы!.. — я замер в тот момент, когда принц начал стаскивать с меня штаны. Я забрыкался активнее, силясь не позволить принцу этого сделать. Это ведь самое настоящее сумасшествие! Тихо выругавшись, Чарли вдруг поцеловал меня в живот, чем вызвал резкий прилив крови к моему лицу. Губами вел вверх по коже, щекоча, подчиняя. Страх смешался со злостью и незнакомой мне раньше полной растерянностью. Я беспомощно прижал к груди стиснутые им запястья. А потом взорвался. Да что этот парень творит, в конце концов? — Ну всё, хватит! — я, наконец, вырвался из чужих рук. Вскочил с кровати и резко одёрнул майку. Щёки горели, но это сейчас мало меня волновало. — Ты чего такой нервный? Я всего лишь хотел тебе помочь, — ухмыльнулся Чарльз, складывая руки на груди. Я задохнулся возмущением, судорожно поправляя смятую одежду. Смотря на этого человека, который совершенно не чувствовал никакой вины, я просто не мог подобрать слов, чтобы описать весь спектр своих эмоций. Единственным моим желанием сейчас было — закрыться в полном одиночестве и… забыть всё, что происходило здесь сегодня. — Вам пора, — я быстро подтолкнул его к выходу и, пока он не успел опомниться, вышвырнул из комнаты. Захлопнул дверь и закрыл на ключ. — Майкл, ты чего? А ну-ка впусти меня обратно! — возмущённо кричал за дверью Чарльз. Я сел на стул. Переведя дыхание, принял решение ни за что не открывать, что бы господин не кричал, чем бы не угрожал. Даже если будет умолять и извиняться. На сегодня с меня хватит. И с моего терпения тоже. И как мне после подобного находиться рядом с ним?.. Принц долбился в мою дверь ещё довольно долго. Прежде чем уйти, извинился за причинённую обиду и пообещал вернуться. Я облегчённо вздохнул, откинувшись на спинку стула, и, немного погодя, вновь сел за занятия. Выкинуть из головы его прикосновения мне не удавалось до самой ночи…