Кровный слуга

Казалось, месяц тянулся медленно. Прошло уже три недели. Я продолжал учиться, лишь изредка позволяя себе поесть, походить, постоять у окна и, прикрыв глаза, подышать свежим воздухом. В этих учебниках можно было задохнуться. Саймон часто звонил, интересовался моим прогрессом и здоровьем, поэтому я не успевал соскучиться по его компании. Иногда трель телефона пугала меня, иногда бесила. Но в те моменты, когда я отрывался от своих конспектов, ложился спать и вспоминал вдруг наши короткие разговоры, мне становилось тепло на душе. Принц Чарльз звонил тоже… Что очень, очень странно. С одной стороны, мне было жутко интересно, где он взял мой номер. С другой же, этому, вероятно, не следовало сильно удивляться. Он ведь королевская особа… Прошло три недели, а синяк, любезно им поставленный, и не думал проходить. Каждое касание приносило боль, срывало гневное шипение с губ. Я не знал, смогу ли хоть когда-нибудь забыть о том, как он появился. Даже после того, как пройдет… Говорили мы с Чарльзом недолго, благодаря моему блистательному умению сводить разговор на нет. Почти все вопросы он повторял за Саймоном, но никогда не обходился без собственных комментариев и шуток. А ещё, каждый чёртов раз, принц упорно напрашивался в гости… — Ну позволь прийти! Тебе ведь там одиноко! — Спасибо большое, но я вынужден отказаться… — Да брось! Я отвлеку тебя немного, пока ты там с ума не сошел в своих четырёх стенах! Чем чаще я говорил Чарли нет, тем сильнее меня мучило плохое предчувствие. Точно такое же, как и в день церемонии. Бьющее по нервам и нарастающее, как снежный ком. Нередко я думал о том, что моё подсознание расценивает принца как смертельную опасность, а не как предназначенного. Что не так с этим парнем? Вечером, заперев все окна и дверь, я, изнеможённый, лёг спать, погрузившись в глубокий сон. Мозговая активность валила с ног не хуже физической. Однако утро началось не так хорошо, как хотелось бы. — Как же ты долго спишь! Пора бы уже открыть свои прекрасные глаза, Майкл, — это было первое, что я услышал, проснувшись. Открыв глаза так широко, как только мог, я резко сел на кровати и тут же почувствовал легкое головокружение. Придя в себя, шокировано взглянул на незваного гостя и тихо спросил: — Что Вы тут?.. Как? Я уставился на Чарли, сидящего на краю моей кровати и держащего в руке… мороженое? Когда принц понял, что сумел разбудить меня окончательно, то сразу же засиял улыбкой. Его прекрасное настроение чувствовалось почти физически. В горле пересохло. Я не знал, что сказать. Глаза то и дело возвращались к этому несчастному мороженому, к которому периодически прикладывался Чарли. Увидев мой взгляд на своём лакомстве, Чарли облизал сладкие пальцы и глаза его хитро сверкнули. — Меня впустила какая-то женщина у входа. Сперва я, конечно, поднялся к тебе, но ты не открывал. Я попросил её, соврав, что тебе стало плохо и срочно понадобилась моя поддержка,  — пожал плечами принц, продолжая есть своё мороженое. — Она же не имела на это право… — начал было я, но принц прервал меня, вскинув ладонь. — Ты прав. Она сначала отказалась, но потом пригляделась ко мне. Узнала, вероятно,  — довольно улыбаясь, рассказал он. Я, наконец, подавил мысли о мороженом и мучающей меня жажде. Важнее сейчас было поскорее выставить гостя за дверь… — А зачем Вы опять пришли? — тяжело вздохнул я, поудобнее садясь на кровати и поправляя задравшуюся футболку. Чарли, заинтересованно наблюдая до этого вопроса за моими действиями, фыркнул: — Ты так и не дал мне чёткого ответа на вопрос, могу ли я прийти. Поэтому я разрешил себе сам. Более того — я же соскучился! — Ну, а в академию Вам не надо? — Я сам решил, куда мне нужно больше, — Принц подмигнул мне, поправив огненные волосы. — Ты здесь, наверное, совсем света дневного не видишь? Я промолчал. В какой-то степени так и было. Я не знал даже того, что творилось в академии. Интерес жёг сердце, но каждый раз я заставлял себя думать о своей первостепенной задаче. Я не мог допустить того, чтобы все мои усилия за столько лет канули в Лету. Это стало делом принципа. Но, как и любому человеку на этом свете, в моменты наивысшей усталости мне чудовищно хотелось наплевать на это всё. Но Чарльзу об этом не обязательно было знать. Изливать ему душу совершенно не хотелось… — Но ты прав. Я пришёл не просто так… — принц улыбнулся, закидывая ногу на ногу, и снова откусил мороженое. — Я пришёл мстить! В этот момент он принялся медленно наклоняться ко мне, буквально поглощая взглядом. Тени упавших на лоб рыжих локонов тёмными полосами растянулись до самого подбородка, превращая принца в самого настоящего демона. — Что? За что? — тихо спросил я, вжимаясь в твёрдую спинку кровати, и моментально напрягся. Голос против воли стал выше. От этого человека можно было ожидать чего угодно. Я не переживу ещё одной выходки… — У меня ещё синяк не зажил! Чарльз замер и, нахмурившись, непонимающе уставился на меня: — Какой синяк? — Ваш укус, — стараясь не двигаться, опасливо ответил я. В глазах принца мелькнуло понимание и живой, безумный интерес. — Правда? Покажи! — потребовал он, резко подавшись вперёд. — Зачем? — я поймал себя на том, что медленно натягиваю на себя одеяло. Но оно, к сожалению, не спасло меня. — Я посмотреть хочу! Ну дай посмотреть! — упрямился принц, склонив свою огненную голову на бок, совсем как маленький ребёнок. Я начинал нервничать ещё больше. Бедное одеяло под влажными пальцами превратилось в смятый комок. Я не мог смотреть на это жаждущее выражение лица напротив. Смущало. Смущало и бесило. Сильнее, чем что-либо за всю жизнь… Сглотнув слюну, я постарался сохранить спокойствие. — Где он у тебя? — спросил Хилл. — На пояснице, — удивлённо ответил я, снова взглянув на него. Как он может не помнить этого? — Покажи или я сам посмотрю, — сощурился Чарльз, видимо, устав меня уговаривать. Как же не хотелось подчиняться ему и его сумасшедшим запросам! Но получить новые синяки не хотелось тоже, поэтому, снова нервно сглотнув, я неуверенно лег и перевернулся на живот. Задирать футболку не требовалось, Чарли сам это сделал. Быстро и уверенно. Мои пальцы вцепились в простынь от неожиданности. Я закрыл глаза, упорно игнорируя опаливший щеки жар. Чарли легонько провел пальцами по моей спине сверху вниз, остановился на синяке. Когда он надавил на него, я слегка поморщился от боли. — Больно? — обеспокоенным тоном спросил он. — Немного, — я поразился этому голосу. Только что смеялся надо мной, а теперь переживает?.. Пальцы исчезли, и на смену им пришли… губы. Я почувствовал, как принц легонько поцеловал укушенное место, и перестал дышать от жгучего смущения, что неприятно сдавило мне горло. Резко втянув носом воздух, я крепче уцепился за простыни. Да что он творит, чёрт возьми? Зачем? — Что?.. — Мне стыдно за это. Я не думал, что останется такой синяк, — тихо ответил он. Я взглянул на него через плечо. Чарли виновато смотрел на меня, осознавая свой поступок. Этот глубокий синий засасывал снова. От одного этого взгляда я резко забыл про свою злость. Ему что, действительно стыдно?.. — Да… всё нормально! Это пройдет, — отмахнулся я и перевернулся на спину, нервно одёргивая футболку. — Простишь? — спросил Чарли, тут же улыбаясь уголком рта. Я неуверенно кивнул и, не успев вдохнуть, оказался в его крепких объятиях. От его веса мы оба упали на кровать. Принц, навалившись сверху, протиснул одну ладонь под мою спину и прижался головой к плечу. И он всё ещё держал это несчастное мороженое. Я тяжело выдохнул, но не попытался его отстранить. Это ведь бесполезно. — Я, правда, глупо поступил, — шепнул принц мне в самое ухо. Я чувствовал себя ужасно глупо и неловко. Никто и никогда раньше не вёл себя так со мной. Никто и никогда не провоцировал меня на подобные эмоции. И жуткое, острое чувство уязвимости ломало меня изнутри. Я просто не понимал, как реагировать, что говорить. Являясь старшим из нас двоих, Чарльз вёл себя как маленький мальчик и, казалось, совсем не понимал, что творил со мной… — Я на Вас и не злился, — соврал я, старательно не обращая внимание на его горячую ладонь. — Честно? — шепнул он. Его дыхание обдало моё ухо, и я вздрогнул. — Да… — Хорошо, — снова шепнул Чарльз. По голосу я понял — принц успокоился. Однако слезать с меня он не спешил. Мы так и лежали: я, придавленный чужим далеко не лёгким телом, и он, развалившись на мне точно так же, как на том диване на чердаке. — Может, отпустите меня? — негромко спросил я, уже зная ответ. — Не хочу, ты очень удобный, — промямлил Чарльз куда-то в мою шею, пуская мурашки по одной ноге. Мы снова ненадолго замолчали. Я ощущал почти каждую часть тела предназначенного. Подобная близость вводила в ступор. Я имел привычку много думать над любой ситуацией, так что выкинуть этот факт из головы просто так не мог. — Мы же так и не проверили твою ориентацию, — вдруг напомнил Чарли, начиная улыбаться ещё шире. А у меня, кажется, остановилось сердце. — Я Вас умоляю, не надо, — простонал я, почти захныкал. — Я же не успокоюсь, пока не узнаю. Позволь мне тогда убедиться в этом самым простым способом. Я сжал губы, подавляя искренний порыв закричать от беспомощности. Мой собственный предназначенный издевался надо мной. Просто наглым образом насмехался! Грудь снова сдавило тисками самых разнообразных эмоций. Провалиться бы сквозь эту кровать, этот пол, это общежитие и земную кору, только чтобы не прижиматься к его горячей коже и не ощущать сердцебиение… Я слишком долго молчал, и принц, приподнявшись на локтях, вопросительно взглянул на меня. — Ваш интерес чисто теоретический? — тихо спросил я, стараясь говорить расслабленно. Получилось очень плохо. — Естественно! — фыркнул Чарльз. — Ну? Недолго поколебавшись, я кивнул и зажмурился. Первые секунды я слышал, как принц поднимается с кровати. Потом он снова сел на меня, немного зажав ногами мои бёдра. Я напрягся всем телом. Чужие руки снова задрали мою футболку и стали водить по груди. Я резко выдохнул от неожиданности, но глаза упрямо не раскрывал. Всё моё внимание сосредоточилось на чужих нежных касаниях. Если я посмотрю на него, то умру от стыда… — М…может не стоит? — не выдержав больше, я открыл глаза и умоляюще посмотрел на принца. — Так неприятно? — Мне не по себе, — признался я. — Ну ладно, ладно, — разочарованно вздохнул принц и слез с меня. Чарли снова взял своё мороженое, которое успел положить прямо на комод рядом с кроватью. Небольшая сладкая лужа блестела в лучах дневного солнца. Я с трудом сдержал себя, чтобы не вздохнуть. Я снова сел прямо и посмотрел на предназначенного. Веселое настроение его потухло, сменилось на задумчивость. Принц молча смотрел на мороженое, но взгляд не был сфокусирован на нём. Я не решался нарушить эту тишину. Да и не хотел. Всё лучше, чем снова участвовать в его непонятных экспериментах. Внезапно Чарли протянул мне подтаявшее мороженое: — Будешь? — Нет, спасибо, — я покачал головой. — Да брось, — предназначенный усмехнулся. — Я уже не хочу, а оно ведь тает. Ешь! Я инстинктивно чертыхнулся, когда он нагло затолкал мороженое мне в рот. Холодный лёд обжёг губы и язык. Я чуть не задохнулся от неожиданности. Сахарная смесь тут же принялись стекать по моему подбородку липкими дорожками. Чарли не отпускал палочку, на которой держалась сладость. Я судорожно схватил его за запястье, чтобы убрать, оттолкнуть, но не смог. Он не позволил. — Вкусно? — спросил, прищурившись. Голос у Чарльза стал хриплым, а выражение лица совершенно непонятное. Ни намека на былой азарт. Лишь прежняя задумчивость, приправленная вспыхнувшими в глазах искрами. Я нервно кивнул. Только после этого принц позволил отобрать у него палочку и вытащить мороженое изо рта. Сделав глубокий вздох, я облизал губы и вытер подбородок. Сладкая смесь склеила мне пальцы, и я, недолго думая, облизал и их. Краем глаза посмотрев на Чарли, я заметил его внимательный, изучающий взгляд. Вновь повисшая тишина давила на плечи. Я был уверен, что предназначенный видел мою неловкость, шок и недовольство, но это не мешало ему совершенно бесстыдно пялиться на меня. — Пожалуй, я пойду, — вдруг сказал он и резко встал. — Я позвоню, и приду проводить тебя на экзамен через неделю. До встречи! — провожаемый моим удивленным взглядом, принц быстро вышел из комнаты. Улыбнувшись напоследок, плотно закрыл дверь. Я, оставшись в одиночестве с мороженым в руке, я не знал, что делать. Что это вообще было? Я снова повалился на спину и не хотел вставать. Только сейчас я почувствовал, что наконец-то расслабляюсь. Как реагировать на такое поведение? Нормально ли оно вообще? И чем вызвано? Издевается ли предназначенный надо мной или нет? И почему так быстро ушел? Может он понял, что делает что-то неприличное и непозволительное? Но что это вообще было? Интерес?.. Череда вопросов в моей воспалённой голове прервалась воспоминаниями о неторопливых касаниях. Я понятия не имел, чего именно добивался принц, но всё, чего я хотел в этот момент — это испариться. Я закрыл глаза, чувствуя, как от смущения горит лицо. *** Встать и привести себя в порядок мне удалось только через полчаса после ухода Чарльза Хилла. Спустившись в столовую, я принялся торопливо завтракать. Чужие взгляды, которые теперь приходилось ощущать довольно часто, я старался игнорировать. А имя принца, шепотом звучащее со всех сторон, заставляло невольно стискивать худыми пальцами бедную ложку. Поднявшись к себе, я с облегчением сел за учебники. Что-то записывая, а что-то только читая, я провёл весь день. Постукивая ручкой по руке, отвлекался и представлял, как будет проходить экзамен. Сколько будет учителей? Какая работа мне вообще попадётся? Какие вопросы будут? Я слышал, как за окном весело кричали дети. Это могло означать только одно — все занятия кончились. Поднявшись, я медленно подошёл к окну. Открыв его, втянул в себя запах листьев. Старый тополь стоял прямо около моего окна, поэтому я уже привык к нему. Этот окутывающий запах мне безумно нравился. С тех пор как поступил в академию, я каждый день смотрел на него и глубоко дышал. Это была одна из тех вещей, без которых я не мог представить дальнейшую жизнь. Трудно было осознавать, что через несколько дней жизнь сильно изменится. Переезд в новую семью, новые обязанности, новая обстановка… Неизвестность пугала, сжимала нутро. Вряд ли я найду там такой же тополь… Грустно. Тоскливо и как-то непонятно горько. Резкие перемены в жизни не могут радовать. Я не готов. Совершенно не готов. Тут так хорошо — в этой небольшой комнате. В одиночестве и спокойствии. В стабильном эмоциональном состоянии. Пост старосты тоже был неотъемлемой частью моей жизни. Если бы у меня был этот вычеркнутый теперь год, я бы успел морально подготовиться. Всё было бы хорошо. Так, как надо. В конце концов, год не может быть более ничтожным, чем пара недель. Я глядел на академию в лучах закатного солнца и грустил. Неизбежное ждало меня где-то за углом, в самом конце улицы, и я с каждым днём на шаг приближался к этому повороту. Оно пугало меня, но я ничего не мог поделать. Меня несло к неизбежному. Быстро, сильно, словно водами быстрой реки. Жаль, что я не мог остановить день, время, вселенную, чтобы привыкнуть и смириться со всем окончательно… Я закрыл окно и вернулся за стол. Но заниматься дальше было не хотелось. Невмоготу совсем. Тогда я просто откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Опять повернул голову к окну. Становилось всё темнее. Потом перевёл взгляд на настенные часы. До комендантского часа осталось два часа. Тут в голову резко пришла идея. Может, я успею выйти прогуляться до парка? Быстро сняв с себя домашнюю одежду и переодевшись в уличную, я вышел и закрыл комнату на ключ. Я не часто гулял по вечерам, особенно в одиночестве. Но сейчас что-то непреодолимо тянуло меня туда — в парк, в моё заветное тихое место. Я быстро шёл, засунув руки в карманы, и не замечал случайных прохожих. Прохладный воздух обдувал моё лицо. Была уже почти середина осени, поэтому холод по вечерам и особенно ночью ощущался заметнее. Но он не пугал меня. Свежий воздух кружил голову. Вокруг было тихо, двери академии были закрыты и только окна общежитий были словно маяки в наступающей тьме. В парке не было ни души. Это была поистине пьянящая тишина. Я уже видел тот таинственный просвет в деревьях, ведущий на маленькую поляну. Выйдя на её середину, я, наконец, остановился и вскинул голову. На тёмно-синем небе уже звёзды, а вот луна всегда появлялась только, когда небо становилось бесконечно чёрным. Я сел прямо на траву и стал наблюдать за небом. Птиц уже не было слышно, насекомые тоже замолкли. Остались только я, небо и шелест листьев, колышущихся на ветру. Я сидел, медленно вдыхая и выдыхая воздух через нос, и вертел в руках маленький фонарик. Мысли сменяли одна другую. Сначала я думал о Саймоне и о том, как здорово было бы посидеть с ним здесь вместе. Впитать в себя ночь. Потом опять об экзаменах. Скучают ли по мне теперь уже не моя группа или же для них меня словно никогда и не было? Постепенно мой мозг добрался до мысли о предназначенном. По правде говоря, Чарли казался мне лучезарным, искренним и открытым даже несмотря на его странные, сбивающие с толку поступки. Он не вёл себя со мной, как особа королевской крови. Я ни за что бы не признал в нём наследника престола, который, казалось, должен быть гордым, умным, рассудительным и сдержанным, чтобы народ был уверен в своей защите. Но эта широкая, мальчишеская улыбка, этот заразительный смех и буря эмоций могли сломать любой стереотип о принцах. Единственное, что выдавало в нём сына короля — необычная, невероятно яркая синева глаз, присущая практически всем Хиллам. Этот факт знали все. Возможно, такой характер и отношение к жизни и притягивали к нему людей. Даже если бы Чарли не был принцем, всё равно пользовался бы большой популярностью. И почему же я не слышал о нём раньше?.. Когда понял, что замерзаю, я поднялся. Взглянув на наручные часы, тихо выругался. Осталось двадцать минут до комендантского часа. За то недолгое время, что я провел в парке, стемнело ещё сильнее. Я включил фонарик и зашагал обратно. Завидев родные стены и окна, ускорил шаг. Задержался я намного дольше, чем сам думал. К счастью, я появился именно в тот момент, когда наша охранница, что и впустила сегодня ко мне Чарли, собиралась закрыть общежитие на ключ. — Майкл? С чего это ты по ночам гуляешь? — с удивлением произнесла она, увидев меня. — Решил проветриться. Женщина лишь с улыбкой покачала головой. Вернувшись к себе, я быстро принял душ и с облегчением лег в кровать. Прогулка избавила меня от пульсирующей головной боли. С каждой минутой я всё ярче ощущал, как тело наливается приятной тяжестью. Прежде чем провалиться в сон, я слегка улыбнулся. Этот сумасшедший день наконец-то кончился. *** Проснуться от звука настойчивых ударов в дверь было не очень приятно. Тихо простонав в подушку, я решил притвориться, что меня нет, но незваный гость продолжал стучаться. Голова немного ныла от резкого пробуждения. Кинув взгляд на часы на столе, я недовольно закатил глаз. И кому я мог понадобиться в семь утра? С неохотой я встал, открыл дверь и, намереваясь отчитать нарушителя своего спокойствия, застыл. Передо мной стояла та самая женщина со дня церемонии. При виде меня растрёпанного и сонного, её брови слегка дёрнулись вверх. Мне сразу же стало неуютно. Мог бы хотя бы халат надеть! — Майкл Кайси? — серьёзным и, пожалуй, немного уставшим тоном спросила она. Я кивнул. — Я принесла вам сообщение от директора академии. Она просила передать, что написала бы письмо, если бы новость не была срочной, и у вас могут возникнуть вопросы. Срочная новость? С самого утра? Неужели что-то случилось? — В связи с сильным отставанием от графика обучения и другими причинами, которые вы наверняка сами знаете, ваш экзамен перенесён на завтрашний день. Вам необходимо явиться завтра на первый этаж в первый кабинет к трём часам дня. Нести с собой вам ничего не нужно. Она замолчала, а я непонимающе уставился на неё. Шок отрубил мне язык. Я молчал, переваривая услышанное, пока эта женщина терпеливо ждала каких-нибудь вопросов. Но в моей голове возник лишь один вопрос: Какого чёрта? Заговорил я с трудом: — Но у меня же ещё было целых шесть дней?.. — В связи с сильным отставанием от графика обучения и другими причинами, которые, которые вы наверняка сами знаете, ваш… — начала она заново, но я прервал её — подняв руку. «Мне не нужно было повторять, я всё прекрасно слышал!» — со злостью подумал я, но вслух сказал: — Ладно, я понял. Спасибо. Женщина кивнула и, резко развернувшись, удалилась. Я не сразу закрыл дверь и стал наблюдать за ней. Она шла быстро, прямо держа спину. Шаги были громкие и твёрдые, а руки ровно прижаты к бокам. Она напоминала мне робота, бездушное существо, готовое исполнить любой приказ человека. Слишком безразличная. Даже мне не удавалось так себя вести. Я закрыл дверь, пересёк комнату и со вздохом открыл окно. Солнце только начало вставать, а в академию уже спешили некоторые учителя. Первые занятия начинаются в 8:30 утра, но им надо успеть подготовиться к приходу учеников. Я помню, как часто приходил намного раньше обычного и помогал им… Но сейчас не это важно. Завтра. Экзамен — завтра… Как такое могло произойти? Зачем отбирать у меня ещё шесть дней подготовки? Три недели — это ведь чертовски мало!.. А что же будет, если я не справлюсь? Ответ пришёл моментально и заставил до боли стиснуть кулаки — меня исключат. А если нет? Что если они войдут в моё положение? А если не войдут, то… Что будет? Я знал, что многие семьи всё равно оставляют слуг в своём доме и обучают самостоятельно. Но примет ли меня в таком случае королевская семья? Вдруг я стану позором для их наследника… Я сел на кровать и обхватил голову руками, сжал до боли белоснежные волосы. Волнение тошнотой подступило к горлу. Принялся судорожно размышлять. Бывало и такое, что люди с поддержкой своих предназначенных устраивались в другие учебные заведения. Но ведь никакая другая академия или школа не сможет сравниться с нашей… Эта академия стала самым первым учебным заведением в нашей маленькой стране, которую открыла дочь мэра нашего города — Мария Летовская, которая впоследствии и стала её первым директором. В академии «Имени Летовской» учили очень многому, тому, чему не учат нигде. Соответственно и занятий было больше. Здесь преподавали самые опытные и образованные учителя… Успокоиться было трудно, но я заставил себя. В конце концов, приведя себя в порядок, сел за рабочий стол. Вздохнул. Не зря же я старался столько лет? Не мог же я отказаться, даже не попытавшись?.. Спустя время я снова взял в руки учебник с твердым намерением довести дело до конца, во что бы то ни стало. Мне ничего не оставалось, как продолжить заниматься. Я покажу всё, на что способен. Около полудня мне неожиданно позвонил Чарльз: — Я уже в курсе, что твой экзамен завтра. Во сколько мне зайти? — спросил он, не успел я и рта открыть. — Зайти? — не понял я. — Да! Я же собирался проводить тебя и подбодрить. Так во сколько? — Мне сказали, что он в три, — неуверенно ответил я. — Отлично! Приеду в два. Чем раньше, тем лучше! Пока! Он повесил трубку. Я пару секунд смотрел на неё, предвкушая весь ужас завтрашнего дня, и, смирившись, положил на место. — Что ж. Завтра — так завтра. С этими словами я снова погрузился в учёбу.