Jedi Rising

14 февраля 1860 год, Канзас Ночь. Легкие заморозки окутали город, сковывая колющими объятьями непутевых жителей, что по какой-то надобности выходили на улицу в такой час. В небольшом поместье, хорошо потрепанном временем, на втором этаже горел тусклый свет керосиновой лампы, освещая сумрачную комнату. На двуспальной кровати с ажурным балдахином в судорогах металась молодая женщина, цепляясь руками за мягкие, окровавленные простыни и покрывала, закидывая голову назад и выкрикивая громкие рваные стоны. Тут же находились еще двое: высокий мужчина в стором костюме, что весьма взволнованно смотрел на происходящие из темного угла комнаты, сложив руки на груди, и старая повитуха, облокотившееся на кровать и что-то бормочущая кричащей, плачущей роженице. - Не могу! - выкрикивала она, пытаясь тужиться и чувствуя, как ребенок с ужасной болью старается покинуть ее хрупкое тело. Пот почти толстым слоем покрыл бледноватую кожу, тонкие руки все сильнее хватались за одеяло, а сухие слезы давили грудь изнутри. - Не получается! - Можете, миссис Ривер! Старайтесь! - грубо, но при этом обеспокоенно говорила старая женщина, тщательно наблюдая за процессом. - Все ли нормально? - совсем тихо подал голос Ричард Ривер из своего угла, чувствуя, как дрожь начинает пробирать его тела. Ничего не ответив, повитуха встала и, намочив в ведре тряпку, заботливо положила ее на лоб Элизабет, от чего та немного успокоилась, тяжело дыша и глядя куда-то в потолок. Новая схватка. Девушка снова напряглась изо всех сил, поджимая хрупкие ноги и выгибаясь в спине. Внезапно, она почувствовала, словно ее бедра с треском раздвигаются, а боль усилилась в разы. Выкрикивая все, что только могло прийти в уставшую после пяти часов родов голову, она кое как, останавливаясь для частого отрывистого дыхания, все-таки смогла явить свету младенца, бессильно рухнув на мокрые от пота и слез подушки. Крик. Первый плач ее малыша, что звонкими колокольчиками отразился в ее голове, словно пробудил ее от неприятного мучительного состояния, а внутри все стало радостно переливаться райским теплом несмотря на боль. Тихие шаги где-то в стороне говорили о том, что ее возлюбленный муж подошел, дабы увидеть их чадо. - Девочка, - хриплым удовлетворенным голосом произнесла повитуха. Элизабет кое-как подняла голову, пытаясь сквозь слезы рассмотреть белый сверток, что держала старая женщина и показывала Ричарду. Та, в свою очередь, подошла к матери сбоку и показала ее дитя, что чуть слышно тонко попискивало из чистого сверточка. Вздрагивая от слез, что теперь бальзамом лились в ее счастливую душу, миссис Ривер протянула хрупкие руки, под пристальным взглядом повитухи беря ребенка и внимательно рассматривая сморщенное розовое личико. - Малышка, - дрогнувшим голосом проговорила она, разглядывая девочку своими кристально чистыми голубыми глазами. - Моя малышка... * * * 25 февраля 1862 год, Канзас - Милая, - тихо произнес Ричард, садясь рядом с Элизабет и проведя рукой по ее лбу. Она слабо повернула голову в сторону знакомого и любимого голоса, а уголки губ ее слабо дрогнули. - Ричард... - Лекарь скоро придет, моя любовь, - дрогнувшим голосом сказал тот, словно больше стараясь успокоить себя, а не умирающую жену. - Ричард... - хрипло прошептала миссис Ривер, и тут ее снова разразил ужасный кашель, наполнивший ночную комнату. Она кое-как согнулась, ложась набок и стараясь прикрыть слабыми руками рот, а по щекам колючими дорожками пробежали слезы. - Не нужно... - Нужно, - уверенно ответил Ричард, поглаживая рукой ее вздрагивающую спину и сожмурившись, дабы не проронить при жене редких слез боли от ужасных звуков, что вместе с кашлем звучали в ее груди и горле. - Тебя вылечат, милая. Дорогая, с тобой все будет хорошо. - Не... Кхм-кхм... Не обманывай себя, Ричард... Кхм-кхм... Не строй пустых надежд... -Как ты можешь так говорить, Элизабет? - воскликнул он, вставая на ноги и хватаясь за голову. - Ты не можешь умереть вот так вот! Элизабет, я, черт возьми, люблю тебя, а ты... - Прости... - заплакала девушка, снова громко кашляя и начиная задыхаться, хватаясь за простыни и откидывая голову, закатывая глаза. - Элизабет?... - нерешительно спросил он, подходя ближе и видя, что ее тело постепенно ослабло: руки легли вдоль туловища а стеклянный взгляд был устремлен куда-то в сторону. В этот момент внутри мужчины что-то с грохотом упало, а по телу прошлась боль, колючей леской обжигая и разрывая грудь. - Элизабет! Она лежала перед ним совершенно без дыхания и признаков жизни. Ее хрупкое тело полностью ослабло и начало стремительно бледнеть и холодеть вместе сердцем мужчины, что сейчас плакал и держал ее за руку... * * * 2 июня 1864, Канзас Небольшой двухэтажный особняк был озарен золотистым солнечным светом, в котором нежилась и играла маленькая Рэйчел, звонко смеясь и возясь с тряпичными куклами. Сегодня дома никого толком не было, если не считать старухи-няньки, что сейчас хрипло сопела в отцовском кресле. Все нутро ребенка трепетало от волнения и радости, ведь именно сегодня, спустя год, ее отец - мистер Ривер - должен вернуться с поля боя, так как его контракт закончился еще неделю назад а, стало быть, он уже должен быть дома. В это время к дому подошел почтальон. Девочка сразу услышала его из гостиной на первом этаже, окна которой были настежь распахнуты. По-началу она подумала, что это вернулся ее отец. В запутанных детских мыслях она уже давно представила, как он с каким-нибудь оружием наперевес, раненый, но живой, поднимется по деревянным ступеням и улыбнется ей. Да. Его улыбку она еще помнила и ждала, наконец, ее солнечного света, которого за этот год ей так не хватало. Почтальон же, угрюмо, с нотками равнодушия, прочел письмо, на котором черными буквами было заметно: "Похоронка". Пожав плечами, он просунул листочек в проем для писем и собрался уходить, как вдруг дверь распахнулась и он услышал радостный детский голос: - Папа? Почтальон обернулся и с некой грустью посмотрел на малышку в кремовом платьице. Та чуть вздрогнула и отступила назад, в тень дома. Печально покачав головой, он ушел прочь, растворяясь в ярком свете солнца. Весьма раздосадованная Рэйчел грустно опустила голову и заметила серенький листочек. Подняв его, она долго всматривалась в буквы, хоть совсем еще не умела читать, различая лишь пару из них. Посчитав, видимо, что это письмо от отца, она быстро побежала будить старую няньку, требуя прочитать записку. Та, медленно одев очки на крючковатый нос, только вскользь глянув на бумажку, охнула, закрыв рот рукой. Спустя несколько дней нянька собрала все ее вещи и поставила на крыльцо. Ничего до сих пор не понимающая Рэйчел вилась под ее ногами и засыпала ее вопросами. - Детка, тебе просто пока нужно уехать, - говорила старуха, каждый раз уходя от нормальных ответов. Спустя еще пару часов на пороге дома появился мужчина в плаще и шляпе. Он долго разговаривал с нянькой, после чего прошел в дом и привел напротив девочки, робко стоящей в гостиной у камина. - Ну что, мисс, готовы ехать? - тихо просил он, тепло улыбаясь малютке. - Кто вы? - поинтересовалась она, нерешительно глядя на незнакомца. - Куда вы меня повезете? - Меня зовут Ричард Блэквуд, - представился он, снимая шляпу. - Твой папа просил, чтобы ты поехала со мной в одно место, если с ним что-то случится. Тебе нечего бояться, Рэйчел. - А где сам папа? - спросила она, внимательно рассматривая мистера Блэквуда и чувствуя, что что-то не так. - Он, - тяжело вздохнул Ричард, а его голос перешел на обреченный шепот. - Он погиб, Рэйчел... * * * 4 октября 1875, Канзас, приют В холле приюта города Канзас было спокойно, как и всегда. Осенняя прохлада еще не успела никого тронуть своим зябким дыханием. У главного входа стоял мужчина в плаще и шляпе, о чем-то задумавшись и перебегая тонкими пальцами по ткани плаща. - Мистер Блэквуд, - позвала его строгая костлявая женщина по имени Мирта Джонсон, являющаяся директрисой этого скорбного заведения. - Не ожидала вас так рано. Она шла к нему, будучи в строгом платье, затянутая "до не могу" тугим клечатым корсетом. Волосы были убраны в пучок, на горбинке ее почти прямого носа висели прямоугольные очки. Держа в костлявых иссушенных руках какие-то ключи, она почти вплотную подошла к мужчине и оценивающе посмотрела на него. - Я предупреждал, что могу придти раньше, - спокойно ответил ей Ричард, чуть сморщившись от скрежета ее старого голоса. - Да, но вы не сказали, что приедете раньше на сутки, - прохрипела миссис Джонсон, скрестив руки на груди. - Вы за Рэйчел Ривер, как я понимаю? - Именно, - положительно кивнул тот и посмотрел в сторону лестницы на второй этаж. - Я готов подождать ее, если нужно. - Не нужно, - выпалила женщина и, повернув голову в сторону второго этажа, вдруг, противно закричала: - Рэйчел! Рэйчел Ривер, за тобой приехали! Выходи, дрянная бездельница! - Вы не говорили, что с ней есть какие-то проблемы, - заметил Ричард, доставая кошель и какие-то бумаги из-за пазухи. - О, нет, мистер Блэквуд, - криво улыбнулась миссис Джонсон, алчно глядя на кошель. - Я так общаюсь абсолютно со всеми беспризорниками и брошенками. Я не различаю их и не завожу любимчиков, строя строгую дисциплину. - Хм... - задумался Ричард, глядя куда-то в пол. Внезапно он услышал тихие нерешительные шаги. Он, как и Мирта Джонсон, посмотрел в сторону звука и увидел молоденькую бледненькую девушку пятнадцати лет. Она, с некой опаской глядя на на присутствующих, неся за собой небольшую сумку, нерешительно спускалась по деревянным ступеням, держась хрупкой ручкой за перила. На ней было грязно-голубое платье, стягивающее ее и без того худощавое тело корсетом, из-под подола ее одеяния были выдны простенькие бежевые туфли. На ее плечах был накинут тонкий потертый плащ темно-коричневого цвета, на голове - полупрозрачный шарф. - Ну и сколько ждать? - язвительно спросила миссис Джонсон, повышая голос, от чего девушка чуть ли не кувырком слетела с лестницы. - Ишь, растележивается! - Простите, миссис Джонсон, - чуть слышно прошептала Рэйчел, склонив голову и краснея, чувствуя, как внутри все начинает сгорать от обиды на эту проклятую старуху. - Вот, возьмите, - проговорил мужчина, отдавая какие-то бумаги старухе и большую пачку купюр. - Надеюсь, я избавил вас от возможности срывать голос на невинных детей. Не желая слушать каких-либо возражений со стороны директрисы, Ричард мягко положил руку на плечо Рэйчел и, взяв ее сумку, вывел из приюта под сжигающим взглядом миссис Джонсон. * * * 5 марта 1876 год Дезертвилль, штат Канзас Рэйчел сидела на краешке кровати посреди глубокой ночи, мелко дрожа и отрывисто дыша, унимая слезы. Ее тело пробирало холодом, от которого сердце бешено и с колющей болью колотилось в груди. В очередной раз она с омерзением разделила ложе с нежеланным мужем, от чего ее всю выворачивало наизнанку и передергивало. - Ты в порядке? - раздался голос Ричарда Блэквуда. Он зашел в комнату, держа в руке стакан с водой, и сел рядом с ней. Он хотел было обнять ее, но та вздрогнула и отсела от него, вызвав у него вопросительный взгляд. - Прости, Ричард, - заплакала хлеще девушка, пряча лицо за руками. - Рэйчел, тебе не надоело? - настойчиво и с долей обиды поинтересовался Ричард, отставляя стакан на стол и сложив руки на груди. - Сколько можно всего этого цирка, Рэйчел? Я - твой муж, Рэйчел! И уже давно! Почему каждая ночь у нас происходит вот так?! - Прости... - сильнее заныла девушка, сползая с кровати на пол и сжимаясь в комочек. - Прости меня, Ричард... - Иди сюда! - он грубо притянул ее к себе, но та не поднялась с колен, умоляюще прося его не трогать ее. - Да что с тобой?! Я же люблю тебя, Рэйчел! Ты слышишь?! Я тебя люблю, глупая! - Ри-ричард... - начала задыхаться она, пытаясь отползти от мужа. - Не трогай... Пусти... - К черту! - не выдержал мужчина, отпустив ее и позволив ей упасть на пол и зарыдать в голос. Постояв пару секунд, он сел напротив нее и взял ее лицо руками, глядя в глаза. - Рэйчел, неужели ты меня не любишь? Если нет, то скажи, Рэйчел. Ты любишь меня? Любишь? Та пару раз кивнула в ответ, заливаясь слезами и отводя взгляд, при этом держа его за руки. Тот, подумав о чем-то, вдруг обнял ее, крепко прижимая ее вздрагивающее от слез тело к себе. - Прости, Рэйчел, - мягче произнес он, поглаживая ее. - Прости меня. Я слишком много думал о себе, родная. Прости. Если ты не поняла, любишь или нет, то ладно... У нас много времени, Рэйчел. Ты еще успеешь привыкнуть ко мне...