Сладости

— Пап, а почему нам не привозят шоколад? — Качественные сладости так запросто не получишь, сын мой. И только редкий змей-сладкоежка будет тратить на них свои сбережения, которые для бедных драконов куда слаще твоего шоколада. Змей снова и снова вспоминал тот разговор. Айт с детства любил сладости. Мед, который они тоннами закупали в Яви, пирожные с заварным кремом… Только вот шоколад был дорогим, и он его почти не пробовал — изредка гости Владычицы Табити, да пусть никогда не ослабнет ее величайшая и непобедимая любовь к сладкому, иногда привозили подарки, и изредка удавалось получить один-другой кусочек. А какие сладкие времена наступали, когда приходилось мотаться по странам Яви! Правда, это тоже было редко – большую часть времени нужно было отдавать заданию, а не хождению по кондитерским. Но, это были лучшие моменты в его жизни. До знакомства с Иркой. Эта ведьма не была похожа ни на девушек, что клеились к нему в любое время года и погоды, не была похожа и на змеиц, что частенько заглядывались на него, но не рисковали подходить — братья и сестры же, знают, что любой змей им откажет. И она точно не была похожа на «расчудесно кислое» творение Кокатрикса, которого даже Мать Владычица планировала загрызть за его портреты в ближайшее время. Ирка оказалась до невозможности гордой — прямо как он, что удивительно для представительницы ведьминского племени, довольно вспыльчивой (и даже агрессивной слегка). И сладкой. Но точно не на характер. Шоколадная, — подумал Айт, когда увидел ее во второй раз, потому что в первый нормально мыслить не получалось хотя-бы из-за боли, слабости и взрывной злости — он был готов поклясться своей достославной маменькой, что скорей бы устроил для Хортицы потоп по всему городу в то время. Тогда он едва нашел ее старую, как мир, наверное, школу, надеясь, что ведьма побыстрей скачает с него то, что хотела и отошлет домой. Подальше от этого горького мира; воздуха, который можно было глотать лишь с усилием; земли, в которой практически не осталось жизни; огня, что мог погаснуть в любой удобный момент; и воды — такой грязной, что и водой-то ее было можно назвать лишь с большой натяжкой. Когда он увидел ее в третий раз — не считая того момента, когда он спас ведьму от того стукнутого на всю его нематериальную — читай отсутствующую — голову призрака с тесаком в руках, а немножко попозже — где она въехала ему в подбородок, судомне оставив синяка. Шоколадное молоко, — решил тогда дракон-сладкоежка, готовый тратить некоторую часть своего ошеломительного состояния на качественную сладость, пока что не понимая, что вредную и гордую ведьму он ассоциирует именно с шоколадом — любовью во все времена. Качественным, естественно. И кожа у нее — настоящий шоколад, будто слегка посыпанный золотистыми блёстками, будто поцелованный солнцем. И волосы пахнут шоколадом и миндалем — ему хватило времени и обоняния, чтобы это ясно почувствовать. Ирка была другой. Не как подавляющее множество знакомых особей женского пола. Могла высказать свою точку зрения, не гнушаясь ткнуть в лицо собеседнику маленьким, но крепким кулачком. Ведьма была действительно первоклассным шоколадом — шоколадной конфетой с безумно вкусной и просто взрывной начинкой и привлекательной оберткой, что иногда даже менялась в зависимости от ситуации. Не гнилье в картонных гробах, о нет. Не сухое безвкусное печенье, или там пластилиновая шоколадка с орешками за бесценок в продуктовом магазине. Вся натурально шоколадная. А когда шоколад принимался ему помогать, не взирая на запреты старших ведьм, это его даже не удивило, у Айта растаяло сердце, и ему захотелось снова шоколад попробовать. Но по пути встал запрет. Когда Великий Водный возвращался в Ирий, он снова и снова вспоминал свою любимую сладость, зная, что когда вспоминает про шоколад… то вспоминает не совсем его. А еще он понимал, что влюбился бесповоротно и окончательно в ту сладость, которая для всех кажется ощетинившейся фольгой, до которой и дотронуться-то невозможно, если не хочешь лишиться руки. Зубастая сладость — и где только такой уникальный шоколад берется? В любом случае, после возвращения в Ирий и потраченного на осмысление произошедшего времени Айт таки решил признать в себе возникновение слегка высоких чувств к шоколаду. Правда, не стоило признаваться в этом другим змеям — эти не так могут понять, тем более, что мало кто мог понять иносказательство, а прямым текстом он и самой Матери-Владычице не признается. Ну и ещё, он честно и без всяких выворотов признал, что теперь на его губах сохранился вкус шоколада. Наверное, очень надолго, чтобы он не отвлекался на сладости менее качественные и дорогие, зато более доступные. А может, навсегда — потому что памяти Великого Водного было недостаточно. В любом случае, первоклассный шоколад мог собой гордиться. А Айту оставалось только ждать следующей встречи и последующих «проб».