Steins;Gate: "One More Travel Paranoia (Name Subject to Change)"

      Окарин, нацепив на лицо невозмутимое выражение, шёл домой — то есть, очевидно, в лабораторию. По пути ему повстречалась странно гудящая толпа людей, собравшаяся вокруг лежащей на асфальте окровавленной девочки в розовом свитере с шахматным узором на груди. Рядом стояли полицейские машины, угрюмые люди в тёмно-синей форме обтягивали место происшествия своей желтой лентой. Толпа сочувственно переговаривалась:       — Да, девятый этаж, вон оттуда…       — Бедная Мадоцуки, она всегда была странной, но чтоб так…       — Вот, уже второй раз за неделю в нашем районе…       — А я всегда говорил, что отсутствие родителей ни к чему хорошему не приводит…       Окарин молча подошёл к собравшимся — выяснить, что здесь происходит. Из сбивчивых рассказов стало ясно, что девочка-сирота, Мадоцуки Кикияма, жившая в одной из квартир на девятом этаже, уже несколько дней не появлялась в школе, а сегодня утром её нашли вот здесь, на асфальте. Говорят, самоубийство — тем более, что в квартире нашли дневник, в котором она описывала и зарисовывала свои сны, и вроде как последние записи вполне объясняли причину…       У Окарина возникло странное чувство, что это может быть важно. Очередная жертва Организации, не иначе.       Двое полицейских как раз вышли из подъезда. Один из них нёс в руках цветастую тетрадку и что-то объяснял другому, другой же сочувственно кивал. Окарин подскочил к ним.       — Здравствуйте! А это не дневник Мадоцуки?       — Ну да. А вы кто и с какой целью спрашиваете?       — Я? Ну, я её дальний родственник, Хоуоуин… Э… Кикияма.       — Но мы его изъяли для проведения следствия. Если вы хотите, то можете получить его по истечении трёх месяцев после вынесения постановления по адре…       — Подождите, но он мне нужен прямо сейчас!       — Сожалею, но этого мы вам позволить не можем.       Окарин было начал доставать из кармана телефон, чтобы сообщить в него об очередном заговоре Организации, которая завербовала полицейских, но тут его осенило:       — А можно я сфотографирую его страницы? Это последнее, что от неё у меня останется… — Окарин попытался сыграть роль безутешного родственника.       — Ну… — полицейские переглянулись. — Если это не займёт много времени… И да, пальцами не трогайте, оставите отпечатки — запутаете следствие.       Сфотографировав на телефон каждую страницу дневника, Окарин поблагодарил полицейских, и те понесли дневник куда-то дальше.       Позже, сидя уже в лаборатории, он разбирал странные надписи на фотографиях страниц. Определённо, для девочки, у которой в голове творилось такое, самоубийство было, пожалуй, лучшим выходом.       «Мир, в котором непроглядная темнота, и только слабые пятна света вокруг…»       «Я видела, как в комнате всё словно оживает, и монстр пытается поглотить меня…»       «Здесь всё — одни числа, цифры, бесконечное полотно цифр — ткань мироздания…»       «Я сделала всё, что должна. Чтобы восстановить баланс, мне нужно уйти из этого мира…»       Казалось бы, простой дневник сумасшедшей. Определённо, самоубийство. Что же такого в этом? Мало ли самоубийств, особенно среди неуравновешенных школьниц, происходит в Токио? Если уж Организация где-то и сделала свой ход, то явно не здесь.       Но что-то Окарину не давало покоя. Странно, куда подевалось утреннее приподнятое настроение?       Ход его мыслей прервала пришедшая с работы в лабораторию Курису.       — Как бы нам быть с масс-инфляционной нестабильностью, мой сумасшедший учёный, а? — задала она вопрос с порога.       — Чего?       — А, да, от тебя в таких делах помощи не дождёшься, — сделав традиционную нападку на самолюбие Окарина, Курису с чувством выполненного долга прошла в комнату и села на диван.       Приняв отсутствующий вид, она начала было листать книжку, что лежала рядом, но поняла, что это ей не поможет сосредоточиться.       Ответ где-то рядом. Ну не может быть так, чтобы проблема была нерешаемой.       Стоит кому-либо пройти вглубь внешнего горизонта событий чёрной дыры Керра-Ньюмена и достичь внутреннего — как незадачливого путешественника мгновенно испепелит громадное количество энергии… Да что там испепелит — разнесёт на кварки и электроны. Эх, если бы существовал абсолютный отражатель, о котором когда-то мечтали фантасты! Но это вряд ли реально. Любое вещество имеет теплоёмкость, а значит, подвержено нагреву. Может, замедлить время так, чтобы уменьшить плотность энергии? Но во сколько раз бесконечную плотность не уменьшай, она всё равно останется бесконечной. Спастись от этого экраном из вещества нельзя.       Ну раз из вещества нельзя, может, спасаться полями? Подобных защит фантасты тоже в своё время напридумывали целую кучу: от коргардских силовых полей до AT-поля так называемых «ангелов». Но в реальности такого поля, которое бы могло удержать фотоны бесконечной энергии, не существует. Тёмная материя, энергия, поле Хиггса? Да что за глупости! В конце концов, люди ещё сами не поняли, что это такое, а она тут уже думает, как поставить эти вещи себе на службу.       А может… Может, нужно не то, что наполняет пространство, а само пространство?       Курису повертела в руках подвернувшийся лист бумаги. Задумчиво взяла лежащий на столе маркер и прочертила по нему линию. Вот он, бесконечно мощный луч энергии… И тут ей, наконец, пришла в голову окончательная идея. Она сделала складку посередине листа и, уже поняв решение, с торжествующим видом прочертила линию ещё раз — линия пересекла складку поверх, не затронув ту часть листа, что находилась внутри складки.       Нужны «дефекты» пространства-времени — те самые «складки», космические струны, которым посвятил последние месяцы своей жизни Холкинг. И он даже подготовил доклад, но…       Курису бросилась к компьютеру, буквально скинув со стула недоумевающего Окарина.       — Как ты со мной обращаешься, ассистент?!       — Ты меня уже двенадцать лет называешь ассистентом. Не пора ли сменить пластинку?       — Хорошо, я сменю на…       — Нет, только не на ту, которая «Зомби» или «Кристина». Они тоже порядочно износились, знаешь ли.       — Но Кри…       — Никаких «Кристин» сегодня, хорошо? Я ввожу мораторий. Наказание — посмотри, вон там стоит у тебя на полке.       Окарин посмотрел на выставленные в ровный ряд истрёпанные тома Ландау и умолк. Книжки были такими, похоже, не от частого чтения, а от воспитательных мер «ассистентки» по отношению к Окабе.       Курису полезла в «Goodle» и вбила запрос: «2010 Массачусетс Холкинг доклад», но ответом ей было 0 адекватных ссылок. Она пыталась изменить формулировку, исправляя слово «доклад» на «статья», «аннотация», «тезисы», дописывая к запросу те куски названия доклада, которые она ещё помнила — но всё тщётно. Только контекстная реклама «гудла» предлагала ей какую-то ерунду, совершенно не относящуюся к теме. Курису даже нашла программу конференции — но и там о докладе не было ни слова. Да, это было логично — ведь его так никто и не прочитал, но всё равно создавалось какое-то впечатление, будто какое-то «министерство правды» вычистило все упоминания о нём из интернета. Та самая Организация, что ли, про которую Окабе всё время бормочет?       После пары часов безуспешных поисков Курису сложила перед собой руки и уронила на них голову. Окарин попробовал было расспросить её, в чём дело, но процеженные сквозь зубы слова «не подходи ко мне» дали ему понять, что это может быть опасно. Тем не менее, он заглянул в монитор и издевательским тоном произнёс:       — А почему бы тебе самой не отправиться в 2016 год и не спросить Холкинга о его докладе, а?       — Слушай, а ведь и правда! — мигом обрадовалась Курису.       — Эээ… В смысле?       — Ну ты же сказал: отправиться в 2016 год. За докладом Холкинга. Вот я это и сделаю!       Кажется, попытка Окарина поиздеваться привела к совершенно другому результату…       Несколько месяцев Курису и Дару сидели и мастерили машину времени, которая могла бы попасть из Акихабары 2022 года в Массачусетс 2016 года. Само собой, смысла запускать её из космоса не было, поэтому им пришлось решить кучу инженерных проблем. Например — пучок частиц слабо, но отклонялся гравитацией Земли, поэтому резонатор и форму трубки ускорительного канала Курису пришлось рассчитывать заново. Как она выразилась, «уровень когерентности» должен был быть достаточным, чтобы машина времени смогла преодолеть путь в шесть лет — и попасть точно в место и время назначения. Нужно, чтобы при отправлении и прибытии не случалось никаких спецэффектов, которые могли бы привлечь внимание. Да и сам объект с этой же целью должен был быть не слишком большим…       В конце концов, все усилия превратились в странный предмет, напоминающий большую металлическую бочку с дырками. Сей предмет стоял на заброшенной стройплощадке, что лаборатория Хоуоуина Кёмы использовала в роли испытательного полигона. Финальный штрих — прикрепление к этой поделке таблички с надписью «FG-204 v.1.5» торжественно был сделан в первых днях марта.       — Вот и улетай отсюда без меня! — Окарин, как обычно, ссорился с Курису.       — Вот и улечу!       — Вот и улетай.       Курису уже занесла руку над кнопкой активации, как что-то привлекло её внимание.       — Эмм… Что-то мне не нравятся координаты.       — Ну что ж, любительница расчётов и экспериментов, давай тогда и правда пересчитаем их ещё разок для проверки. Вот, так, положение на орбите, поправка на прецессию земной оси, сейчас… Да, что-то какая-то ерунда получается, — Дару пересчитывал на ноутбуке коды, внесённые в память машины, обратно в понятные человеку координаты. Управляющий бортовой компьютер этой машине времени было делать некогда, поэтому вся программа путешествия была жёстко записана в память — и машина могла совершить лишь путь туда и обратно по заранее намеченному плану. Даже Курису тут не смогла бы посвоевольничать.       — Да, что-то я где-то ошибся, это, похоже, не 2016 год, а 2010, щас уточним… Точно, получается 28 июля. Координаты 35°41'52"N 139°46'18"E, компенсация на уровень земли… 40 метров высоты, получается.       — Я бы сказала, что это совсем не Массачусетс. И даже не Америка. Ну-ка, вбей эти координаты в «гудл-карты»?       — Ща… О! Знаешь, ты будешь смеяться, но это примерно восьмой этаж «Дома Радио» у нас в Акихабаре.       — То есть, если бы я сейчас нажала кнопку, то я бы «прилетела» прямиком между восьмым и девятым этажом в здание?       Окарин, до того молча стоявший в отдалении с нахмуренным видом, почему-то хлопнул себя рукой по лбу.       Курису, испугавшись, закричала:       — Немедленно пересчитываем координаты заново!       Со второго раза у Дару получилось лучше. При вводе данных он ошибся всего одной цифрой — и это чуть не привело Курису в совсем другое время и в совсем другое место. Хорошо хоть, что на поверхность Земли, а не куда-нибудь в космические дебри.       А Окарин вновь почувствовал, что всё, что происходит в этой реальности, с оттенком жутковатости напоминает события других реальностей. Быть может, здесь «спутником», попавшим двенадцать лет назад в «Дом Радио» Акихабары, управляла бы Курису!       А ведь — если верить той самой её «многомировой интерпретации», в этот момент в каких-то из многих реальностей, на которые неустанно в каждый момент расщепляется эта, Курису нажала на кнопку, не проверив координаты — и действительно попала в 2010 год, в «Дом Радио»…       Размышления Окарина прервал странный звук воздуха, схлопывающегося на месте, где только что стояло творение Курису и Дару.       — Нет! Не могу поверить — она всё-таки отправилась туда без меня! Наплевав на все свои же законы темпонавтики! — Окарин упал на колени и негодующе воздел руки к небу.       — Окарин, так ты же сам сказал, что не полетишь, нэ?       — Нет, ты понимаешь? Если я сказал, что не полечу, это ещё не значит, что я действительно не полечу! Это всё было, чтобы запутать Организ…       — Цундере. Фэйл. — ехидно улыбнувшись, подвёл итог разговора Дару.       Впрочем, через две минуты Курису уже стояла, улыбаясь, рядом с Окарином и хлопала его по плечу стопкой бумажных листов.       Курису очень осторожничала. Больше всего она боялась чего-нибудь не того натворить в прошлом — что бы изменило будущее. Во-первых, это лишило бы Дару и Окарина из той реальности шанса встретить её вновь при возвращении — реальности бы не «слились» снова в одну. Во-вторых — если бы она изменила прошлое достаточно сильно, то по возвращении обратно в 2022 год в изменённой реальности всё могло бы быть уже абсолютно по-другому.       …Машина времени оказалась в 2016 году в живописном лесочке с озёрами где-то то ли недалеко от Бостона, то ли даже в черте города. Откатив своё «транспортное средство» в кусты на заблаговременно предусмотренных Дару колёсиках и замаскировав ветками, путешественница во времени отправилась по случайно выбранному направлению, надеясь, что оно приведёт её в места, которые ей были знакомы. Как ни странно, ей это удалось.       На следующий день Курису уже стояла на похоронах Холкинга в толпе и слушала, что говорят люди. Её задачей было, не привлекая внимания, узнать, в каком отеле остановился Холкинг, приехав в Бостон, а потом под любым предлогом достать оттуда распечатку текста доклада.       — …Ага, всю жизнь работать, по сути, для того, чтобы исключить необходимость привлечения каких-то внешних предположений, религии, ещё чего-то… — раздался сзади неё звонкий девичий голос. Он показался Курису знакомым. Она машинально обернулась… И тут же резко отвернулась обратно, стараясь не показать волнения, хоть ей и казалось, что теперь её сердце колотится так сильно, что слышно всем окружающим.       — Кристина, потише, тут не только его коллеги — обидеться ведь могут, — сказал стоящий рядом с девушкой парень, видимо, заметив реакцию Курису.       — Сколько тебе говорить, я не… — сквозь зубы процедила девушка.       …Нет ничего страшнее для сохранности прошлого, как встретить там саму себя.       Тем не менее, Курису удалось узнать адрес отеля. Более того, она сумела туда добраться и найти комнату Холкинга. Просидев несколько часов в коридоре и дождавшись, пока дверь в комнату откроет уборщица, Курису сделала вид, что просто вернулась во время уборки:       — Ой, добрый день, вы тут убираете? Простите, я тут забыла кое-что… Чёрт, куда же я ее положила? — Она подошла, посмотрела в тумбочке — там ничего не было. На столе тоже, на полках, на подоконнике — нигде. Курису начала уже было думать, что ей не найти доклада, и вся операция в очередной раз провалена…       Думай, Курису, думай!       Холкинг был, как тут в Америке принято говорить, «лицом с ограниченными возможностями». Проще — ездил в инвалидной коляске и не мог даже самостоятельно поднять руку. Соответственно, текст доклада он сам набрать не мог, а значит — должен был проверить перед выступлением. Чтобы проверить — он должен был его прочитать, а чтобы он смог его прочитать, кто-то должен был этот текст держать перед ним. Логично, что против света читать тяжело, значит, Холкинг должен был сидеть спиной к окну, а тот, кто держал перед ним текст, скорее всего, стоял у этой стены. Делать иначе в этой комнате неудобно. После чтения текст нужно было куда-то положить. Бросить через всю комнату на стол? Ну нет. Небрежно кинуть на кровать? Тоже нет, Холкинг — не человек масштаба Хоуоуина Кёмы, чтобы позволять своим помощникам такое безобразие. Положить на висящий рядом на кронштейне телевизор?..       Курису приподнялась на цыпочках и посмотрела на верхнюю крышку телевизора.       Сверху лежала заветная стопка бумаги, на первом листе которой красовалось:       STEPHAN HAWLKING       SOLUTIONS OF STEIN’S EQUATIONS       APPLICABLE TO UNI- AND BI-DIMENSIONAL       TIME-SPACE DEFECTS