Steins;Gate: "One More Travel Paranoia (Name Subject to Change)"

2029 год.       На орбите Земли только что был построен трансгалактический звездолёт («трансгал», как его кратко называли) «Stamina». Он был совместным проектом JAXA и космических агентств других стран. Россия отвечала за доставку темпонавтов на него и с него — до 10 человек на новой космической системе «Энергетика-Метель», чем-то неуловимо напоминающей «шаттлы» далёкого прошлого. Америка делала корпус и механику звездолёта. Китай конструировал электронику. Европа занималась выводом блоков звездолёта в космос с приэкваториальных космодромов. Япония же создавала программную «начинку» звездолёта, а также две его главные детали — блок «FG-204 v.1.0», который отвечал за перемещения во времени, необходимые для дальних космических перелётов, и блок «FG-205 v.0.2», который защищал звездолёт от опасного воздействия масс-инфляционной нестабильности, пряча его в «складку» пространства-времени. В FG-205 использовалась технология, предложенная, как и технология путешествий во времени, профессором Токийского университета Курису Макисэ — пожалуй, самым известным ныне в научном мире человеком, да и символом науки начала двадцать первого века. Таким же, каким был Ульбрихт Штейн в начале двадцатого века.       Впрочем, в голову приходила и другая аналогия. В первой половине двадцать первого века мир вновь кооперировался на теме дальней космонавтики, как во второй половине двадцатого века — на теме физики высоких энергий. Тогда мир породил SERN, а к чему это приведёт в этот раз, интересно?..       13 июня к «Стамине» был пристыкован последний блок, который завершил гигантское кольцо звездолёта диаметром почти в сотню метров. Его предполагалось раскручивать, чтобы создать на периферии кольца искусственную гравитацию. При этом те блоки, которые требовали невесомости — располагались в центре кольца: стыковочный узел с компенсацией вращения, солнечные панели для околозвёздных полётов, основные аккумуляторы корабля, бесчисленные спектрометры, фотометры, анализаторы, фото- и видеокамеры, маленький нейтринный телескоп, а также несколько сотен сбрасываемых зондов для исследования всего, что попадётся под руку. Там же стояла мощная антенна-тарелка астролокатора. Вдоль всего кольца проходил канал ускорителя частиц, на котором было несколько запасных накопителей и резонаторов, при этом каждый из них был снабжён дополнительными аккумуляторами, позволяющими произвести один переход во времени вообще без внешнего питания. Это было нововведением главного конструктора с японской стороны — Итару Хасиды: ему очень не хотелось, чтобы это чудо техники попало в такую же переделку, что и одна из его предыдущих версий там, недалеко от Бетельгейзе. Он еще помнил, как Курису ревела, поняв, что им, похоже, не придётся вернуться домой, а также, как её отчитывали на совете JAXA:       — Мисс Макисэ, расскажите, почему вы отклонились от первоначальной программы полёта? Вы должны были проверить функционирование устройства в прыжке до Юпитера, после чего вернуться на Землю. Кто вам разрешил самовольное изменение программы?       — Я хотела получить те данные, которые вам сейчас очень пригодились!       Она не кривила душой: действительно, на основе данных, добытых командой «Союзника» (в том числе и фотографии с телефона Дару), астрофизика и космология сделали несколько десятков потрясающих открытий.       — Тем не менее, вы подвергли необоснованному риску команду. Более того, по записям бортовых датчиков, ваше своеволие привело к повреждению большого числа подсистем корабля и практически сорвало миссию до самой крайней степени — LCV, «loss of crew and vehicle».       — Но мы же вернулись!       — Ваше возвращение, по сути, оказалось чистым везением. Вы понимаете, что будь повреждения чуть более серьёзными — вы бы так и остались там, в окрестностях Бетельгейзе? Да и облучение команды тоже на вашей совести.       — Но…       — Никаких «но», мисс Макисэ. Отныне вам запрещено участвовать в любых проектах, связанных с JAXA.       — Но…       Пожалуй, только заступничество Дару и Окабе, с которыми теперь тоже вынужден был считаться весь мир, да и связи Наэ в «высших кабинетах» JAXA спасли ситуацию и запрет был снят.       В общем, построенный корабль был чудом инженерной мысли, невероятно удобным, невероятно надёжным и с невероятными возможностями.       И невероятно «умным». Бортовым компьютером корабля являлся IBN 9000. Про эту серию компьютеров реклама утверждала кратко и лаконично: «они никогда не ошибаются».       Первым экипажем корабля выбрали, что неудивительно, уже знакомую всему миру троицу темпонавтов — Курису Макисэ, Ринтаро Окабе и Итару Хасиду. Само собой, они, в полном согласии с третьим законом темпонавтики, взяли с собой Маюри, Юки и Сузуху, хотя, конечно, руководители JAXA были немного обескуражены идеей отправить в полёт одиннадцатилетнего ребёнка. Окабе пытался пригласить ещё Рукако, Фейрис и Моэку, дабы собрать всю лабораторию на борту корабля, но они отказались. Рукако, скорее всего, посчитал себя неспособным справиться с тем грузом ответственности, что на него взвалила бы миссия такого масштаба, Фейрис не могла оставить на кого-нибудь ещё свой бизнес, а Моэка не посчитала себя вправе покинуть работу у мистера Брауна ради какой-то космической экспедиции. Мистер Браун теперь владел небольшим заводом электронных приборов, а Моэка, работавшая на него вот уже почти два десятка лет и участвовашая в «раскрутке» его бизнеса с самых истоков, была заведующей конструкторским отделом на этом заводе, и завод в ней очень нуждался. Маюри же хотела взять с собой Наэ, но у той тоже было слишком много работы в JAXA, и ей, как и Моэке, пришлось отказаться. Она на прощание пообещала Маюри, что даже если той не суждено будет вернуться из полёта в эту реальность, то Наэ всегда будет помнить те детские года, что они провели вместе.       В соответствии со вторым законом темпонавтики они оставили указание в реальности, куда они не вернутся, превратить лабораторию гаджетов будущего в «музей-лабораторию Хоуоуина Кёмы». Стоит сказать, что такое положение дел весьма обрадовало мистера Брауна, у которого правительство Японии для этой цели пообещало выкупить его старый дом, в котором располагалась лаборатория, за умопомрачительную сумму — пожалуй, большую, чем стоил весь его завод целиком. Окабе, впрочем, это обрадовало не так сильно, ибо за то недолгое время, что оставалось до полёта, сотрудникам лаборатории пришлось сделать полную картотеку всех «гаджетов будущего» и к каждому написать краткую историю. Единственной, кто с радостью занялся этим делом, была Маюри, которая помнила историю почти каждого из гаджетов (что неудивительно, поскольку Окарин любил рассказывать байки про свои творения даже несмотря на то, что все их уже неоднократно слышали) и была рада поведать об этом миру.       Тем не менее, время шло, нужные приготовления были сделаны, и всех шестерых вновь отправили в уже знакомый Дару, Окарину и Курису подмосковный центр подготовки космонавтов в России.       Маюри, Юки и Сузухе, как ни странно, понравилась подготовка. Центрифуги, бассейны-имитаторы невесомости, тренажёры кораблей — как «Метели», так и самой «Стамины» — для «девчонок», 35-летней, 40-летней и 11-летней, были новыми и жутко интересными игрушками. А Маюри даже здесь нашла себе родственную душу, точнее, целых три — ими оказались местные сотрудницы-анимешницы-косплейщицы, которые представились Алисой, Лайной и Ив. Днём сотрудницы устраивали команде темпонавтов разнообразные тренировки и испытания, а прекрасные летние вечера вся эта компания коротала, прогуливаясь по дорожкам центра подготовки космонавтов под кронами густо растущих здесь деревьев. Алиса пыталась изъясняться с Маюри на ломаном японском и находить общих знакомых среди персонажей известного им аниме. Лайна ходила рядом с Алисой, някала и мимимикала, вызывая ассоциации с Хиной Ичиго, и таскала с собой странное длинное полосатое плюшевое существо, которое звалось, в полном соответствии со стилем Лайны, странным именем Нящ-Нящ (вероятно, плюшевая Уппа Маюши составила бы ему хорошую компанию, будь она здесь). А Ив — по внешности копия Рукако, а по характеру — Курису, невозмутимо ходила чуть поодаль и слушала, не бросаясь лишними словами, но если начинала говорить — то поражала всех точностью и бескомпромиссностью формулировок.       Часто к этой компании присоединялись и Юки с Сузухой. Их подготовка шла по облегчённому плану — они не управляли никакими системами корабля и путешествовали на правах пассажиров, поэтому свободного времени у них было больше.       Окабе, в отличие от этого сборища «девочек-отаку», обычно просто слонялся по территории с самодовольным видом типа «ну это я уже проходил». Курису пыталась его урезонить, но по большей части тщетно. Дару нашел себе занятие по душе и в свободное время копался в чертежах, электрических схемах и программном обеспечении корабля, порой присвистывая, увидев новое интересное техническое решение, воплощённое в той груде металла, что ещё с июня наворачивала круги по орбите где-то высоко над Землёй.       Однажды он сказал Окабе:       — Слышь, Окарин, я тут интересную тему откопал. Я вот тут учу язык ассемблера IBN 9000, и он мне кажется до жути похожим на что-то, что мне уже приходилось разбирать. Я не помню что, но у меня есть смутное впечатление, что это как-то связано с тобой или с Курис-тян.       — Ты имеешь в виду ассемблер IBN 5100, что ты использовал при вломе SERN-а?       Дару и Окабе посмотрели друг на друга и замолчали.       Дару показалось, что он что-то вспомнил. Когда-то давно, когда он был моложе на пару десятков лет и не знал ни проблем, ни забот, ему приходилось так, ради развлечения взламывать сервера разных организаций — и, кажется, SERN в том числе. Было ли это в реальности или во сне? Дару не помнил. И ради ли развлечения это было, или потому, что надо было сделать что-то важное?.. Хотя, а ну и чёрт с ним. Дару не любил забивать себе голову ненужными мыслями.       А Окабе почувствовал, как вновь в нём тревожно колыхнулось чувство, будто реальность начинает в какой-то мере повторять уже знакомые ему события…       Но подготовка шла своим чередом. С учётом того, что многие приборы разрабатывали Дару на пару с Курису (отчего Окарин, кажется, даже начал немного ревновать), и они были им уже знакомы — тренировки по управлению разными системами корабля проходили для них легко и непринуждённо. В то время, как где-то далеко строили для всех шестерых ракету «Энергетика» и корабль «Метель» (их компоновка была основана, как говорили, на каких-то старых разработках 80-х годов прошлого века, но творчески переработанных в современном ключе), эти шестеро делали успехи в освоении органов управления как «Метели», так и «Стамины». Ради такого случая все инструкции уже были заблаговременно переведены на японский язык, поэтому даже Окарин немного понял, как летает космический корабль и что вообще надо делать в полёте. Тот подход, когда Курису читала им всем вслух английскую инструкцию, не показал особой пользы: Окарин не привык слушать Курису и вдумываться в то, что она говорит. Не пристало же великому безумному учёному слушать своего ассистента, пусть даже этот ассистент — всемирно известный профессор Токийского университета, мисс Макисэ.       Дни шли, через некоторое время их отправили в ещё одно знакомое первым трём из темпонавтов место — космодром Дайконур в казахских степях. В этот раз он представлял собой разительно отличающееся зрелище. Тогда на дворе была зима и бескрайние просторы были покрыты снегом. Сейчас же здесь стояла августовская жара, ветер нёс с собой пыль и песок, а сухости здешнего горячего воздуха могла бы, наверное, позавидовать любая пустыня. Деревья сохли в дневном мареве, а трава в городе, несмотря на усилия поливальщиков, пожелтела.       — Окарин, — сказала Маюри, стоя у только что закрытого ею окна. — Помнишь, в твоей лаборатории, когда становилось жарко, нам наоборот, приходилось открывать окна?       — Ну ничего, зато тут хотя бы есть дальний родственник моего гаджета будущего № 15, вон тот кондиционер, что висит на стене. — Дару, развалившись на кровати посреди комнаты, тыкал в кнопки пульта и с интересом наблюдал, как створки кондиционера то открываются, то закрываются. — Так что, Маюши, здесь мы можем жить и с закрытым окном!       — А ещё через окно можно было услышать, как Наэ-тян зовёт гулять, или как мистер Браун ругается на тебя, Окарин… — с некоторой тоской в голосе проговорила Маюри.       — Маюри! Отставить вспоминать детство. Мы, команда лаборатории гаджетов будущего, даже не могли помыслить в те времена о той всемирной известности, что закономерно и неотвратимо настигла нас. И не будь я Хоуоуином Кёмой, если это не достойная роль для всех нас! — встав в свою типичную позу посреди комнаты, провозгласил Окабе.       — А Окарин всё такой же, как и раньше, — констатировала Маюри. — И Маюши это нравится!       Окарин немного потупился.       Через несколько дней шестёрка темпонавтов — Окарин, Курису, Дару, Маюри, Юки и Сузуха — уже поднимались по трапу в виде большой трубы к кораблю, напоминающему диковинный самолёт с надписью «Метель» вдоль фюзеляжа. Этот самолёт висел вертикально на боку большой белой башни, что являлась гигантской ракетой. На самом её верху виднелась надпись «Энергетика», а с боков с ней цеплялись четыре башенки поменьше — стартовые ускорители.       Усевшись, вернее — улёгшись в кресла в кабине, ведь носом этот самолёт смотрел вверх, они приготовились к старту. Дару не преминул прокомментировать ситуацию:       — Смотрю, за эти годы представления о свободном месте в кабине немножко улучшились.       — Немножко? Это ты называешь «немножко»? Да ты всё время упирался в меня, и как я тебя терпела только, не знаю! Хорошо хоть здесь можно сесть так, чтобы не чувствовать всяких выпирающих частей некоторых личностей, — Курису ввязалась в разговор.       — Э, мисс извращенка, о чём это ты? — ехидно спросил Дару.       — Ах ты! — щёки Курису залились румянцем. Обстановка в кабине продолжала накаляться.       В центре управления — кажется, уже по традиции — многие уже сидели с фейспалмами.       — Мама, почему Курис-сан всё время ссорится то с Ринтаро-саном, то с папой? — спросила Сузуха у Юки. Они, вместе с Маюри и Окарином разместились в задней части кабины, и кажется, девочке начинало казаться, что сейчас кто-либо из спорщиков упадёт прямо на них. Юки не нашла, что ответить, но зато хотя бы Дару с Курису прекратили перепалку.       Тем не менее, места в кабине действительно было достаточно. Мало того, кроме этой кабины самолётного типа, в которой можно было не то, что вытянуть ноги, а даже встать и походить (естественно, не тогда, когда самолёт в вертикальном положении), в их распоряжении был еще целый «рабочий этаж» у них под полом. Там места было ещё больше.       Пуск прошёл на удивление успешно. Сузуха вначале немного боялась жуткого рёва, издаваемого ракетой, тянущей «Метель» сквозь облака в небо, да и для Маюри и Юки всё ощущения были достаточно неожиданными — несмотря на то, что их к таким ощущениям готовили. Но когда перегрузки закончились, центральный и боковые блоки ракеты, вознёсшей их на орбиту, отделились, расправили свои посадочные крылья и продолжили свой путь на остатках топлива к земле на аэродромы посадки, оставив «Метель» одну в космосе, в корабле наступила невесомость, дав возможность экипажу наконец-то отстегнуться от своих кресел. Всем стало не до ощущений.       — Окарин, посмотри, как красиво! — Маюри восхищённо рассматривала вид на Землю, открывающийся из иллюминатора на одном из боков кабины.       — Я это уже много раз видел, Маюри.       — Дай угадаю, один раз, когда мы летали к Бетельгейзе, а все остальные — в интернете, верно? — включилась в разговор Курису.       Окарин промолчал. Само собой, так и было.       — Курис-тян, что только с тобой случилось? Ты сегодня какая-то особенно злая, — Дару попытался примирить враждующих, но с Курису такой номер никогда не проходил.       — Наша всемирно известная извращённая любительница науки, верно, волнуется перед тем, как во главе со мной, главой нашей лаборатории, Хоуоуином Кёмой — отправиться в такие глубины космоса, куда и не могла подумать ступить нога человека! — Окарин добавил пафоса.       — Да вы все словно сговорились! — Курису уже была готова обидеться, когда к ней подплыла Сузуха и глядя в глаза, прямо спросила:       — Курис-сан, почему ты со всеми ругаешься? Это же плохо!       — Ох, Сузу-тян… Через много лет ты поймёшь. А пока… Ладно, впрочем, неважно, — многозначительно закончила Курису.       Расспрашивать её дальше уже ни у кого не было желания, да и самой Курису тоже было не до того.       Автором плана полёта была она единолично. И пропасть ли им в дебрях ядра галактики, или с триумфом вернуться домой — всё зависело только от того, насколько правильны её предположения, доказательства и расчёты. Ошибка в одном маленьком предположении могла бы стоить жизни всей команде, а неверно поставленная цифра в расчётах могла бы привести их к тому, что они окажутся на другом конце Вселенной во времени за миллиарды лет после нынешнего — и безо всякой надежды на возвращение.       Ответственность — суровая ноша.