За кадром

      Во второй половине дня Полина и Лариса под руководством Эммы хозяйничали на кухне. Приближалось время ужина, и хозяйка решила испечь какой-то особый пирог к ужину. Молодые женщины вызвались ей помочь.       Взбивая в миске яйца для теста, Полина думала о разговоре с мужем, когда они после запоздалого завтрака прогуливались в парке за домом.       Раевский познакомился с Робертом Росси, когда однажды вечером зашёл в первый попавшийся пивной бар, хозяином которого тот являлся. Через какое-то время он стал их постоянным клиентом. Как-то раз Эмма, узнав о том, что у Сергея есть жена и компаньон, пригласила их на рождество. С Риком Оттисом Уваров и Раевский познакомились чуть раньше, чем с четой Росси. И уже потом выяснилось, что тогдашний лейтенант полиции знает Роберта и Эмму много лет. - Вот и вся история, - закончил Вадим. - И это всё? – разочарованно протянула Полина. - А чего ты ожидала?       Её больше интересовали подробности его отношений с ними. Надеялась, что рассказ о знакомстве плавно перетечёт во что-нибудь другое. Но он чётко придерживался данного слова, и не сказал больше того, чем обещал. - Полечка, уже достаточно, - к ней подошла Эмма и забрала миску. – Ещё немного – и нам придётся печь не пирог, а торт.       Задумавшись, она не заметила, что чуть не превратила яйца в белковую пену. - Каждая замужняя дама должна уметь печь пироги. Это ведь не просто кусок теста с начинкой. В старину наши бабушки создавали уют в доме именно с помощью пирогов, приготовленных вручную. Когда женщина замешивает тесто, потом раскатывает его руками на столе – в этом есть что-то особенное. Она передаёт ему всю свою любовь и тепло, в каждом кусочке чувствуется забота о тех, кто будет угощаться этим пирогом. Когда вся семья собирается за столом за вечерним чаепитием - это создаёт в доме особую атмосферу, помогает сохранить мир и покой.       Полина посмотрела на свои руки с безупречным маникюром и, вздохнув, взяла банку с мукой и начала насыпать её в другую миску. Лариса занималась приготовлением начинки, сосредоточенно нарезая полосками копчёный лосось и кольцами зелёный лук. - У этого пирога нет особого названия, - продолжала Эмма. – Обычный немецкий пирог с копчёным лососем и сыром. Его готовила моя мама. Очень сытно и вкусно.       Смешав все необходимые ингредиенты для теста, Полина погрузила пальцы в мягкое месиво. - Да, всё правильно, - одобрительно кивнула хозяйка, наблюдая за её действиями. – Только посильнее, не нужно его жалеть.       Раевская пассировала на медленном огне лук в небольшом количестве сливочного масла и тоже думала о чём-то своём. - Ларочка, уже достаточно, можно снимать с плиты, - не поворачивая головы, сказала Эмма.       Она послушно выключила конфорку и убрала сотейник с плиты. - Что с тобой? – тихо спросила её Полина. - Так, голова немного болит. Я уже выпила таблетку, скоро пройдёт, - также тихо ответила Лариса.       Через полчаса пирог был поставлен в духовку. Эмма сказала, что сама проследит за ним, а им нечего больше делать в этом царстве сковородок и кастрюль, когда на улице такая хорошая погода.       Они последовали её совету и устроились на берегу озера перед террасой, расстелив на траве принесённое из дома покрывало. Дети играли недалеко от них, и молодые женщины могли наблюдать за ними, греясь на солнышке. - Тебя что-то расстроило? Там, на кухне, - спросила через несколько минут Полина. - Нет. Тётушка Эмма всё правильно говорит. Они с Робертом женаты уже больше тридцати лет. Многое пережили, но смогли сохранить любовь и уважение друг к другу.       Раевская перевернулась на живот и положила голову на скрещённые руки, разглядывая траву перед собой. Полина интуитивно догадывалась, о чём она думает. Судя по поведению Сергея, он ничего не знает обо всём, что происходило за этот месяц. Лариса не смогла ему сказать, и теперь мучается от этого. Со стороны у них вроде бы всё хорошо, но, видимо, эти мысли всё же не дают ей покоя. Полина ничем не могла ей помочь. С одной стороны, она понимала, что для Вадима будет лучше, если Раевский так ни о чём и не узнает. Но не могла просить Ларису о молчании, понимая её чисто по-женски. С другой стороны, она часто задумывалась, а смогла бы сама что-то скрывать от Вадима? Один раз уже попробовала, и последствия они втроём разгребают до сих пор.       Вчера она случайно услышала на террасе их разговор, Ларисы и Вадима. Они её не видели, и Полина не стала им мешать. Но и уйти не смогла. - Ты до сих пор ему ничего не рассказала? – услышала она его вопрос. - Нет, - коротко ответила Раевская, подравнивая концы у только что срезанных стеблей роз прежде, чем поставить их в вазу с водой.       Когда она пришла на террасу, Уваров уже был там, курил, облокотившись на перила ограждения. Лариса надеялась, что он вскоре уйдёт, но Вадим никуда не торопился. После того, что произошло, она сторонилась его, испытывая к нему неприязнь. За то, что заставил её поступить так, как было нужно ему, умело сыграв на чувстве вины и жалости. Умом Лариса понимала, что сама приняла решение, это был её долг как врача. И всё-таки старалась свести дальнейшее общение с ним к минимуму. - Можно узнать, почему?       Лариса вздохнула. Ей не очень хотелось отвечать ему, потому что не хотелось признавать его правоту. В который раз. Если бы Сергей задал ей прямой вопрос обо всех этих её отлучках из дома и прочем, она бы не смогла солгать. Но он, вернувшись из командировки, ни о чём не спрашивал. Незадолго до того, как она начала помогать Уварову, они перелистнули ту страницу их жизни, где в их отношениях было не так уж всё гладко, решив начать всё заново. Так что в данных обстоятельствах правда никак не могла сослужить хорошую службу в укреплении их брака. Скорее, наоборот. - Если тебя это беспокоит…. - Я это как-нибудь переживу, - он усмехнулся. - И всё-таки, почему? - Потому что иногда для сохранения мира и покоя в семье лучше промолчать, - она осторожно брала кончиками пальцев, стараясь не пораниться о шипы, каждую розу и ставила её в вазу. – Ты это хотел услышать?       Дослушивать их разговор до конца Полина не стала, на цыпочках удалилась в гостиную. - Как тебе здесь? Нравится? – она не сразу услышала вопрос Ларисы, видимо, ей пришлось повторить его дважды. - Да, - призналась Полина, немного смутившись. – Просто я ничего не знаю об этих людях, и временами чувствую себя неуютно. - Это пройдёт, - улыбнулась Раевская. – С первого взгляда, кажется, будто попал в какую-то сказку, где все добры, милы и приветливы. Кажется, что так не бывает. Но потом понимаешь – это всё на самом деле. Таких людей, как Роберт и Эмма уже почти не осталось в этом мире.       Ближе к вечеру выяснилось, что на ужин приедет ещё один гость. Это был друг семьи, и по случайному совпадению, тот самый человек, о котором Оттис говорил Уварову в их первом разговоре как о потенциальном клиенте. Раевский созвонился с ним, по телефону они обсудили первоначальные условия сотрудничества. И выяснили, что обе стороны давно и хорошо знакомы с супругами Росси.       Часов в шесть Полина услышала, как на территорию поместья въехала машина. Через несколько минут в гостиной появился мужчина, на вид ему можно было дать лет сорок с хвостиком. Среднего роста, волосы пепельного цвета зачёсаны назад, глаза зелёные. Одет в тёмно-серый костюм и светлую рубашку без галстука. После того, как он раскланялся с Эммой и Робертом, хозяева представили его остальным. Из всех присутствующих лично его знал лишь Рик Оттис, а заочно по телефону с ним был знаком Раевский.       Когда незнакомец подошёл к Уваровым, она устремила взгляд в пол, впиваясь ногтями себе в ладонь. Мужчины пожали друг другу руки, перебросившись несколькими фразами, потом Вадим представил Полину. - Очень приятно, меня зовут Генрих Ланге, - улыбнулся он, глядя на неё, и ей ничего не оставалось, как поднять глаза и улыбнуться в ответ. Потом посмотрел на Вадима. – У вас очень красивая жена.       За ужином Полина сидела как на иголках, стараясь лишний раз не встречаться с гостем взглядом. Как назло, его место за столом было прямо напротив них. Она непроизвольно вздрагивала каждый раз, как он что-то говорил. Слава богу, хоть к ней не обращался. Но она чувствовала на себе его взгляд, значение которого пока никто, кроме них двоих не понимал. Полина с трудом впихнула в себя тот пирог, который они сегодня втроём приготовили. Всем присутствующим он очень понравился, и тогда, в ответ на похвалы, Эмма – как некстати! рассказала, что ей помогали Лариса и Полина. - Сейчас редко встретишь современную женщину, которая умеет хорошо готовить, - вставил реплику Генрих, отправляя в рот очередной кусочек. – Вам, Серж, равно как и вам, Вадим, очень повезло.       Полина чуть не подавилась вином. Перед глазами на секунду вдруг всё поплыло. Очнулась она, когда Вадим коснулся её руки, заметив, что с ней что-то не так. - А откуда Генрих знает Эмму и Роберта? – прошептала она ему на ухо. - Долгая история, потом расскажу, - также шёпотом ответил Уваров. – Ты плохо себя чувствуешь? - Немного голова болит, наверное, потому что здесь душно. После ужина выпью таблетку и немного полежу.       Он кивнул, удовлетворившись этим объяснением. Полина еле-еле дождалась конца трапезы и, сославшись на некстати разыгравшуюся мигрень, ушла на кухню, где действительно выпила таблетку, предполагая, что всё только начинается и скоро голова у неё начнёт болеть по-настоящему. Потом поднялась наверх, в их с Вадимом комнату. Легла на кровать, свернувшись в клубочек. Если за ужином ещё как-то отгоняла от себя те воспоминания, то сейчас они нахлынули на неё с удвоенной силой….       Она познакомилась с ним, когда жила в Ольденбурге и ещё работала в стриптиз-клубе. Он часто там бывал, и как-то так получалось, что приходил именно в те дни, когда была её смена. Потом она уволилась. А через пару месяцев случайно столкнулась с ним на улице. Оказывается, придя в очередной раз в стриптиз-клуб и не увидев белокурую русскую танцовщицу, он спросил о ней управляющего. Узнав, что она больше здесь не работает, начал её разыскивать.       После неоднократных предложений Полина согласилась пойти с ним на свидание в кафе. К концу вечера поняла, что Генрих интересный собеседник. Потом он предложил подвезти её до дома, и она не нашла причину, чтобы отказаться.       Третье свидание закончилось у него дома. Полина не смогла остаться до утра, и так с трудом уговорила няню задержаться. И, честно говоря, не видела в этом надобности.       После рождения сына она только через год начала общаться с мужчинами. Не было ни времени – все те редкие часы, что не работала, проводила с Тёмой, ни особого желания – все мужчины, которые так или иначе обращали на неё внимание, казались ей какими-то пресными и скучными. А ей хотелось, если уж не любви, то хотя бы страсти.       Генрих оказался потрясающим любовником. А что ещё нужно молодой женщине, которая воспитывает одна ребёнка в чужой стране и у которой нет ни времени, ни желания на какие-то длительные отношения? Полине не были нужны ухаживания и свидания, она старалась не принимать от него подарков. Не испытывая к нему никаких чувств, кроме чисто физического влечения и обычной симпатии, ей казалось неправильным такое поведение. Уж очень было похоже на проституцию, а у неё уже был один печальный опыт.       Звонила она ему всегда сама. На его просьбы встретиться чаще всего отвечала отказом. Если он приезжал к ней, то выставляла его за дверь после того, как всё заканчивалось. И сама никогда не оставалась у него дольше, чем того требовали обстоятельства. Но такое отношение не только не охладило пыл её нового знакомого, но даже наоборот. Он постоянно говорил, как сильно она ему нравится, что хотел бы видеть её чаще, и не только у себя или у неё дома. Предлагал переехать к нему, говорил, что сможет стать отцом для её сына. Полина за всё время этих их странных отношений так и не решилась познакомить его с Тёмой. Когда Генрих приезжал к ней, он уже крепко спал.       Дальше – больше. Через полгода Генрих признался ей в любви, а потом через пару месяцев сделал ей предложение. Естественно, она ответила отказом, хотя и понимала, что в материальном плане Генрих – просто находка для неё. Симпатичный, сексуальный, имеет свой бизнес, а главное – любит её. Полина же по-прежнему не испытывала к нему никаких чувств. И ей казалось неправильным выходить замуж вот так. Поэтому она попросила его больше никогда не заводить разговоров на эту тему. Они могут продолжать встречаться, если он хочет этого, но не более того. Скрипнув зубами, Генрих согласился оставить всё как есть.       Перед самым её отъездом в Россию он снова сделал Полине предложение. Она отшутилась, сказав, что ей нужно подумать, и сейчас она не готова дать ответ. Генрих с серьёзным видом кивнул и ответил, что будет ждать.       После того, как Полина нашла трупы у себя дома в Ольденбурге и вместе с сыном в спешке сбежали в Москву, они с ним больше не виделись. И вот встретились сейчас….       Когда она увидела Генриха Ланге в гостиной дома Эммы и Роберта, ей показалось, что земля уходит у неё из-под ног. Перед глазами замелькали ужасные сценарии дальнейшего развития событий. Она примерно представляла себе, что будет если Вадим обо всём узнает. Он потому никогда и не расспрашивал её о прошлом, что не хочет ничего знать. Только-только исчезла его бешеная ревность к брату, а теперь это. Одно дело догадываться, что у неё были другие мужчины, и совсем другое встретить одного из них. И не просто встретить, а ещё и сидеть с ним за одним столом и собираться вести какие-то дела. Когда он обо всём узнает, это будет такой удар по его самолюбию! А если узнает не сейчас, а потом, то не простит, что она не рассказала ему раньше. Но больше всего Полину беспокоило другое – взгляды, которые Генрих бросал на неё во время ужина. Ей хотелось думать, что она преувеличивает и всё это ей показалось. Но точно также он смотрел на неё тогда, когда они встречались. Вадим не дурак, рано или поздно заметит и его взгляды, и её нервозность. Она поэтому и притворилась больной, что не могла оставаться там, рядом с ними. Боялась, что чем-нибудь выдаст себя и тогда пиши пропало.       Полина перевернулась на другой бок и подтянула колени к груди. Была ещё одна причина. Ей казалось, что он будет осуждать её, если узнает всю правду. А ведь она не сможет ему врать, если всё откроется, придётся рассказать, как было. Такое поведение свойственно мужчинам, но не женщинам. Им положено любить, страдать и ждать. А не пользоваться мужиками для получения удовольствия.       Услышав, что дверь комнаты открылась, Полина быстро зажмурилась и задышала глубоко и ровно. Уваров вошёл и сел с ней рядом, погладил по голове. Наклонившись, поцеловал в висок. - Спишь?       Она что-то пробормотала во «сне». Он ещё некоторое время сидел рядом с ней, поглаживая её по волосам. Но едва поднялся, как она, мгновенно «проснувшись», схватила его за руку. - Нет, не уходи. Я уже не сплю. И голова почти не болит.       Полина испугалась, что он может пересечься внизу с Генрихом, они разговорятся и неизвестно, к чему это приведёт. Точнее, очень даже хорошо известно. Ни к чему хорошему для неё. Уваров, удивлённый переменами в её самочувствии, снова сел рядом с ней. Она положила голову ему на колени, продолжая сжимать его руку. - Что-нибудь случилось? – спросил он через несколько минут.       Ну вот, начинается. - Нет, - Полина приподнялась и повернулась к нему. Положила руки на плечи, всматриваясь в полумраке в его лицо – комната освещалась лишь светом ночника. –Просто хотела немного побыть с тобой. Мы сегодня почти весь день не виделись. Я соскучилась.       Вадим прижал её к себе, целуя. Это правда, после утренней прогулки они не виделись до самого вечера. Она проводила время с Эммой и Ларисой, а он вместе с Оттисом и Раевским помогали Роберту чинить старенький трактор - приближалось время сбора урожая.       Ей казалось, что от волнения сердце колотится так сильно, что он услышит. Полина понимала, что сама себя выдаёт, но ничего не могла с собой поделать. Она отчаянно трусила при мысли о том, что Вадим узнает правду. Полина всегда была убеждённой сторонницей честности в отношениях, но сейчас была вынуждена признать, что её теория дала сбой. Ни одному мужчине не понравится узнать, что он только что общался с бывшим любовником своей жены. А уж зная Вадима…. - Тебя всю трясёт, ты точно не заболела? – он вдруг нахмурился и коснулся губами её лба. – Жара вроде нет. - Мы сегодня с Ларисой загорали возле озера, может, перегрелась, - нашла она новую «причину» своего состояния.       Её и в самом деле колотила нервная дрожь. - Эмма увлекается сбором всяких лечебных трав, делает из них настойки и мази. Я схожу к ней, попрошу что-нибудь. Может, Ларису позвать? Пусть она посмотрит, вдруг это всё-таки простуда. - Не надо – пискнула Полина, прижимаясь лицом к его груди. – Уже поздно, не надо её звать. Вообще ничего не надо. Само пройдёт.       Ещё Ларисы тут не хватало, она-то сразу поймёт, что нет никакой простуды, и это всё нервное. И у него возникнет естественный вопрос – а почему это его жена нервничает? - Твой иммунитет ещё не полностью восстановился после болезни, поэтому к Эмме я всё-таки схожу, – возразил Вадим, укладывая её на кровать и заботливо кутая в плед. – Не хочу, чтобы ты заболела.       Как только он ушёл, Полина села, отбросив плед в сторону. Понимала – это уже бред, вряд ли он встретит Генриха за эти пять-десять минут. Несмотря на это, подошла к шкафу и начала переодеваться – надела короткие джинсовые шорты и его клетчатую рубашку. Она была ей велика, и Полина завязала её концы узлом на животе. Обув балетки, спустилась вниз.       Нашла его на кухне – больше там никого не было. Отлично. Услышав шаги, Уваров обернулся. - Полин, ну зачем ты встала? – с укором сказал он, с удивлением рассматривая её странный наряд. - Мне … уже лучше, правда. Если тебе будет спокойнее, я выпью всё, что скажешь, - она взяла из его рук кружку с каким-то отваром, который он только что приготовил по рецепту Эммы, и начала медленно пить, наблюдая за выражением его лица. – Артём уже спит?       Задавая ему этот вопрос, тут же мысленно себя упрекнула - мать, называется, из-за своих переживаний совсем забыла про сына. Тёма все эти дни как сорняк в поле, сам по себе. Хотя, может это и неплохо, пора давать ему чуть больше самостоятельности, как-никак, в этом году исполнится восемь лет. - Когда час назад я заходил в детскую, они собирались спать, но думаю, что как только за мной закрылась дверь, продолжат играть в приставку. Он хотел, чтобы ты пожелала ему спокойной ночи, и немного расстроился, когда узнал, что не придёшь. - Главное, чтобы это не вошло у него в привычку, - Полина допила отвар и, сполоснув кружку, поставила её на сушилку. - Да ладно, мы ж на отдыхе, - пожал плечами Вадим, не видя в этом ничего плохого.       И вот за это она была ему тоже благодарна. Пожалуй, даже больше, чем за всё остальное. Поначалу Полина очень переживала, что Уваров начнёт воспитывать сына по-своему, будет лепить из него самого себя. Она бы, конечно, не позволила, и этот момент мог стать серьёзным камнем преткновения между ними. Но, слава богу, этого не произошло. Вадиму было всё равно, какие у мальчика оценки в дневники, учился он в самой обычной школе, свободное время проводил так, как ему нравилось. Единственное, на чём Уваров настаивал, это то, что в ближайшем будущем нужно отдать Артёма в какую-нибудь спортивную секцию, без разницы куда. С этим Полина была согласна. Но сын пока не проявлял интереса к какому-либо определённому виду спорта, поэтому вопрос оставался открытым. - Так не хочется возвращаться в душную комнату. Давай прогуляемся? – она подошла к нему, покачивая бёдрами и провела пальцем по его щеке.       Не дожидаясь ответа, Полина вышла на террасу, откуда спустилась к озеру и повернула в сторону конюшен. Ему ничего не оставалось, как пойти за ней. Она первая вошла в распахнутые ворота и неожиданно попятилась назад, испугавшись ржанья и цокота копыт лошадей. Спиной наткнулась на Вадима, который обнял её за плечи. - А они что, ночью не спят? – тихо спросила она. - Спят, если им не мешать. Что мы вообще здесь делаем? Ты вроде хотела прогуляться. - Перехотела, - Полина выскользнула из его рук и направилась вглубь прохода.       Там, в конце, за небольшой перегородкой, возвышался огромный стог сена. Дойдя до неё, она уселась на деревянное ограждение, закинув ногу за ногу, отчего шорты стали ещё короче. - Ты когда-нибудь занимался этим в стоге сена? – спросила Полина своим самым игривым тоном, когда Вадим подошёл к ней.       Не давая ему опомниться, притянула к себе, одной рукой обнимая за шею, а другой расстёгивая пуговицы на его рубашке. В голове промелькнула мысль, что ведёт себя как большинство женщин, которые чувствуя свою вину перед мужем, пытаются загладить её с помощью секса. Хотя, если рассуждать объективно, в чём она виновата? - Это только в кино всё так красиво – заниматься любовью в стоге сена, - пробурчала Полина примерно через час, в очередной раз стряхивая с обнажённого плеча сенную труху. – Оно же должно быть мягким, а такое ощущение, будто на хвойных иголках лежишь. - Не знаю, в чём причина всего этого, но мне нравится такое завершение вечера, - улыбнулся он, набрасывая на неё свою рубашку. – Чем же я всё это заслужил? - Просто тем, что ты есть, - неожиданно для самой себя сказала Полина, прижимаясь головой к его плечу и рисуя пальцем узоры у него на груди. – Я только сейчас начинаю понимать, каким хрупким может быть человеческое счастье.       Ночь они провели на конюшне, зарывшись в стог сена. Разбудил их приход Роберта, который встал пораньше, чтобы дать корма лошадям. Первой проснулась Полина. - Вадя, здесь кто-то есть, - прошептала она, теребя его за плечо. – Слышишь меня? Да просыпайся же.       Он открыл глаза и потянулся. - А сколько времени? - Понятия не имею, но уже светло. - Это, наверное, Роберт пришёл, он обычно кормит их утром. Значит, сейчас часов восемь. - А чем он их кормит? – с подозрением поинтересовалась Полина.       Уваров хмыкнул и указал взглядом на стог, в котором они лежали. - И что, он сейчас придёт сюда? – прошипела она, быстро застёгивая пуговицы на своей рубашке и завязывая её узлом на животе. – Надо сматываться отсюда. Чего ты лежишь, шевелись, давай. - Здесь только один вход – через который мы вчера сюда пришли, - Уваров наблюдал за стариком через щели между досками ограждения. – Другого нет. - Я не хочу, чтобы он нас здесь застукал, - Полина прижала ладони к щекам. – Господи, как будто в школе ещё учимся, честное слово. Помнишь, как мы втроём однажды сбежали ночью на дискотеку в деревню, что располагалась неподалёку от «Логоса»? А потом вернулись под утро, и я не смогла попасть к себе в комнату. Пришлось идти к вам. И тут, как нарочно, утром зашёл Поляков. Не знаю, как я тогда со стыда под землю не провалилась. Второго такого раза я не переживу. - Здесь есть чердак, - усмехнулся Уваров. – Видишь, чуть дальше лестница приставлена? - С ума сошёл? – возмутилась Полина. – Какой ещё чердак? Что мы там делать будем? - Роберт покормит лошадей и уйдёт. А потом мы спустимся и вернёмся в дом, скажем, что гуляли с утра пораньше. Ты же вчера хотела приключений, считай, что это продолжение. Всё, идём. Пока его нет.       Едва они взобрались по лестнице на чердак, как Роберт вернулся на конюшню с вилами в руках. Увидев это, Полина непроизвольно ойкнула, и Вадим зажал ей рот ладонью. - Тихо, иначе вся наша конспирация полетит к чертям, - прошипел он ей в ухо, обнимая за плечи.       Она хихикала, извиваясь в его руках. Он и сам с трудом сдерживался, настолько нелепой казалась вся ситуация. Наконец, Роберт закончил все свои дела и ушёл. Уваров отпустил Полину, и она засмеялась во весь голос. - Мы с тобой ненормальные, кому рассказать – не поверят. - Пошли, - он спустился первым и, подождав, пока она окажется на середине лестницы, взял за талию и поставил на землю. – А здорово было, да? Вчера. Мне нравится, когда ты такая… непредсказуемая. В хорошем смысле слова. - Ну, ты тоже ничего, - пошутила Полина и, показав ему язык, потянула за руку к выходу. – Пойдём, пока кто-нибудь не решил на лошадях покататься с утра пораньше.       Они вернулись в дом, никого не встретив по пути. Пока принимали душ и переодевались, наступило время завтрака. Сегодня Полину уже не так напрягало присутствие Генриха. За столом он снова сидел напротив них, но вёл себя тихо, и на неё почти не смотрел.       После завтрака Рик и Вадим ушли с мальчишками поиграть в мяч за домом. Лариса с дочкой загорали возле озера. Эмма попросила Полину помочь ей разобрать старые вещи, - упаковать их в коробки, чтобы потом отнести на чердак. Та с готовностью кивнула – ей все ещё хотелось узнать подробности знакомства своего мужа с этой семьей. - Так, вот это здесь уже не нужно, - пожилая леди складывала в коробку какие-то безделушки. – И вот это тоже. - Это что, альбом с вашими семейными фотографиями? – полюбопытствовала Полина. – А можно посмотреть?       По лицу Эммы пробежала тень, которая, впрочем, тут же сменилась улыбкой. - Конечно, если тебе интересно.       Полина устроилась в кресле и, положив альбом на колени, начала медленно перелистывать страницы. Иногда задавала вопросы по поводу той или иной фотографии. - Это ваши сыновья? – она спросила так тихо, что Эмма не сразу расслышала.       Подошла к ней и заглянула через плечо. На несколько секунд её взгляд затуманился, на лице появилась грусть. Эмма Росси подошла к дивану и тяжело опустилась на него. Полина, вскочив с кресла и чуть не уронив альбом на пол, бросилась к ней и села рядом. Осторожно коснулась её руки. - Я вас чем-то расстроила? - Нет, что ты, эта боль уже давно живёт в моём сердце. Иногда мне даже хочется снова рассматривать эти старые фото, на которых мои мальчики ещё живы. Время постепенно вытесняет из памяти их образы.       Они немного помолчали. - Джим – старший мой сын, он был лётчиком. Погиб во время учений. Ему едва исполнилось двадцать пять лет. А Том….       Полина взяла её руки в свои, глядя ей в глаза. - Они были очень дружны, мои мальчики. Он не смог пережить смерть брата. Сначала алкоголь, за пьянство его отчислили из института. Потом он чуть не умер от передозировки наркотиков. Так нам сказали в больнице, куда его привезли в бессознательном состоянии. Нашли на улице, где он лежал в какой-то подворотне, как бродяга, у которого нет дома. Мы с Робертом делали всё, что вытащить его из дурных компаний, куда он возвращался каждый раз после очередного лечения. Но, видимо, этого было недостаточно. Он умер от очередной передозировки. - Я даже не могу представить, как вы смогли это пережить и не сойти с ума. - Тебе и не нужно, - Эмма высвободила свои ладони из своих рук и вытерла слёзы, выступившие в уголках глаз. – Так, на чём мы остановились? - Может, не нужно убирать его на чердак? – нерешительно спросила Полина, указывая взглядом на альбом. - Ты права, детка. Спрячу-ка я его подальше, чтобы не натыкаться на него так часто и не бередить старые раны, - с этими словами Эмма подошла к креслу и, взяв альбом с фотографиями, положила его в самый нижний ящик комода.       После того, как они разобрали все вещи и упаковали их в коробки, Полина вышла на террасу, чтобы найти кого-нибудь из мужчин и попросить поднять всё это на чердак. Увидев Раевского, направилась к нему. - Совсем тебя заболтала тётушка Эмма? – пошутил он. - А ты откуда знаешь? – удивилась Уварова.       Она всегда немного смущалась, разговаривая с ним. Сергей казался ей очень милым и приятным, но зная об их неприязни с Вадимом, она не могла полностью доверять своим чувствам в отношении него. К тому же, испытывала неловкость за то, что его жена и её муж сделали за его спиной. - Видел, как вы вместе поднимались к ней в комнату, - объяснил он. - Ты ведь знаешь, что у Эммы было два сына? - А тебе муж разве ничего не говорил? – насмешливо ответил Раевский вопросом на её вопрос. - Я только сейчас узнала. Она сама рассказала. Такая трагичная история, - вздохнула Полина. - Мы с Эммой разбирали вещи, нужно отнести всё это на чердак. - Идём, покажешь, что и куда нести.       Полина и Раевский направились в дом и почти столкнулись с Генрихом, который как раз выходил на террасу. Он отступил, извиняясь по-немецки. И посмотрел на неё так, как вчера, за ужином. - Сергей, ты поднимайся наверх, я сейчас подойду, - улыбнулась Полина, обращаясь к Раевскому.       Она снова вышла на террасу и остановилась возле деревянного ограждения. Потом вдруг резко обернулась и, сложив руки на груди, спокойно смотрела на него. - Полина, - выдохнул Генрих по-русски её имя и подошёл к ней. – Господи, я не знаю, кого мне благодарить за то, что снова увидел тебя…. - Отойди, пожалуйста, к столу, - бросила она сквозь зубы. – Не нужно привлекать внимание. Все должны думать, что мы просто беседуем, к примеру, о погоде. - Ты и раньше не любила афишировать наши с тобой отношения, - он не очень хорошо говорил по-русски, вставлял немецкие слова. - У нас никогда не было никаких отношений, - Полина через силу улыбнулась. – Ты женат? У тебя есть дети? - Ты всегда так говорила, - его взгляд потух от этих слов. – Нет, я не женат, и детей тоже нет. - Столько лет прошло, - она немного поморщилась от того, как он это сказал. - Ты будешь смеяться, ты всегда смеялась надо мной, как только я начинал говорить о чём-то серьёзном в отношении нас, - Генрих грустно улыбнулся. – Вчера, когда я тебя увидел, в твоих глазах был только страх, и ничего больше. Ты весь вечер избегала встречаться со мной взглядом, а потом и вовсе ушла, сказавшись больной. - Генрих, послушай…, - начала Полина, но он не дал ей договорить. - Я всё понимаю, точнее, понял, когда мы встретились снова. У тебя муж и ребёнок, и ты, кажется, счастлива. И я… рад за тебя. Просто ты тогда так внезапно исчезла, возле твоего дома была полиция, говорили о каких-то трупах, которые нашли в твоей квартире. Я беспокоился за тебя, не знал, жива ли ты. - Это долгая история, - ответила она, её немного тронули его слова о том, что ему была небезразлична её судьба. – Я оставила те годы моей жизни в прошлом, чего и тебе желаю. Надеюсь, ты не сделаешь ничего такого, что причинит мне вред. - Можешь не беспокоиться на мой счёт, - заверил он, по-прежнему глядя на неё с лёгкой грустью.       Полина прошла мимо него в дом, больше не взглянув в его сторону.       Вечером, когда она расчёсывала волосы перед зеркалом в их комнате, Вадим обнял её за плечи и спросил, о чём она и Ланге разговаривали сегодня на террасе. - Ты что, следил за мной? – попыталась Полина перевести всё в шутку. - Случайно заметил, когда мы возвращались в дом через главный вход. - А почему не подошёл? – улыбнулась она.       Уваров пожал плечами. - Ты что, ревнуешь? – ахнула Полина, хотя ей было не до смеха. - А если да?       Внутри у неё все сжалось от его голоса. - Мы просто случайно встретились на террасе и разговорились, - она старалась, чтобы голос звучал естественно. Встретилась с ним взглядом в зеркале. – Представляешь, выяснилось, что он тоже жил в Ольденбурге, почти в тоже самое время, что и я. Странно, что ни разу не встретились, город ведь не очень большой. А откуда он знает Эмму и Роберта?       Полина решила, что лучшая защита – нет, не нападение, а женская хитрость. - А он тебе не рассказал? - Нет. - Эмма – немка, родилась в Германии. - А-а, понятно, у меня почему-то мелькнула такая мысль, как только ты нас познакомил, - протянула Полина и повернулась к нему. – Давай спать, а то уже поздно. Завтра нужно встать пораньше, мы ведь завтра уезжаем?       Уваров кивнул, задумчиво глядя на неё.       Утром, тепло попрощавшись с Эммой и Робертом, они покинули их гостеприимное поместье, пообещав приехать снова, как только будет возможность.       Один месяц спустя.       Закрыв за курьером дверь, Полина рассматривала огромный букет белых роз, который еле помещался у неё руках. Последний из множества других, которые лежали в гостиной, занимая всё свободное пространство комнаты. Где она найдёт столько ваз, чтобы все их поставить? Жалко же, если завянут.       Она положила этот последний букет на диван к его собратьям и остановилась, оглядываясь вокруг. Из всех цветов Полина больше всего любила именно белые розы, и он не забыл. Хотя, все эти цветы она готова была променять на одно-единственное желание – увидеть сегодня его. Он помнит, какой сегодня день. Может, ещё не всё потеряно?       Снова раздался звонок в дверь. Взглянув на часы, Полина вспомнила – сегодня должна приехать Лариса, она обещала помочь ей. Договорились, что Раевская заедет за ней, и они вместе поедут в студию. Через несколько дней планировалась открытие танцевального класса.       Войдя в дом, Лариса сразу почувствовала пьянящий аромат роз. - Ого! Ты решила открыть цветочный магазин?       Полина промолчала. По пути в гостиную она посмотрела на себя в зеркало, висящее на стене в холле – как же ужасно она выглядит. Кажется, появились новые морщинки, и отдельные пряди волос как-то странно поблёскивают. Нужно хоть немного привести себя в порядок, а то скоро люди на улице начнут пугаться. - Это от него, да? – спросила Раевская, оглядывая гостиную. – А почему так много?       Она не успела ответить – снова позвонили в дверь.       "Проходной двор какой-то, - с раздражением подумала Полина, снова выходя в холл". - Вам пакет, распишитесь, - стоявший снаружи почтальон протянул ей квитанцию.       Поставив подпись, Полина забрала пакет и, закрыв дверь, вернулась в гостиную. Разорвав его с одного края, вытащила сложенный вдвое листок. Развернула. Текст был на английском. Пробежав глазами, нахмурилась. - Неприятные новости? – забеспокоилась Лариса, увидев, как она побледнела. - Прочитай, пожалуйста, - попросила её Полина, пытаясь сдержать выступающие на глазах слёзы. – Я не уверена, что правильно поняла.       Раевская взяла листок и быстро прочла. Потом ещё раз, и ещё. - Это… это уведомление, - она растерянно смотрела на неё. – О разводе.       Полина стиснула рукой рот, сдерживая рыдания. Он не простил. Всё кончено.