Перстень со змеёй

POV Draco Чёрные буквы из газеты отпечатываются в голове, плывут перед глазами. Мне хочется порвать на части газету, поджечь всю лавку, но сейчас не время и не место. Они не знают, через что я прошёл, они никогда не чувствовали то, от чего задыхался я. И они судят меня по самым жестоким законам. И самое ужасное - у них есть основания для этого Но ход моих мыслей внезапно прерывается. - Перстень со змеёй, - произносит рядом чей-то мужской голос и я вздрагиваю. Этот пароль знает только Гермиона. И если только она не выпила оборотное зелье и не превратилась из колдуньи в колдуна, то у меня большие проблемы. Пребывая в сильнейшем замешательстве, я оборачиваюсь и вижу старого знакомого, с которым так много связано. Гарри Поттер. Ну конечно же, «Золотое трио». Она не могла не рассказать. Мордред! Во что меня втянули? Но мне почему-то не верится в то, что она могла меня сдать. В истинных гриффиндорцах всегда было через край благородства. - Здесь слишком шумно, - говорит он, намекая на людей вокруг. – Нужно пройтись. И он говорит ровно, без тени волнения. Он изменился. Поттер, которого я вспомнил, был нервным, вспыльчивым, говорил скомкано и порывисто. А сейчас – прямая осанка, гордый стальной взгляд и удивительное спокойствие. Сейчас неуютно мне. И поэтому я смотрю вниз, откидывая листья под ногами. По иронии судьбы мы идём по той самой аллее, по которой мы шли с Грейн… Гермионой. Я назову её "Аллей Открытий". Потому что я никогда бы не подумал, что мы с Поттером вообще способны на человеческий разговор. Впрочем, как и с Гермионой. Что дальше? Подружусь с Уизли? Но какая теперь разница. Моя прошлая жизнь рухнула вместе с почётным статусом в магическом обществе. Моя родословная больше ничего не значит, ничего не оправдывает. Теперь я должен добиваться всего сам. Я с напряжением жду, когда прервётся нить молчания, и как мне реагировать на эту странную прогулку - Просто знай, что я буду наблюдать за каждым твоим шагом, – просто начинает он. – Гермиона умная, но она может ошибаться. Двое – не могут. - Очень лестно, что ты удостаиваешь меня вниманием, но я не понимаю о чём ты. – Во мне снова просыпается уязвлённая гордость. Лучше бы она спала ещё сотню лет кряду, а потом умерла в мучениях, вместе со мной. Я не забыл. Ничего не забыл. Вернее, лишь на короткий срок, когда не помнил даже себя самого. Но я просто не в силах прикусить свой язык. - Брось, Малфой – акцент на фамилию, – Гермиона ведь нравилась тебе ещё со школы. Иначе ты бы не вёл себя как полный придурок. - Из твоих слов получается, что и ты с Уизелом мне тоже очень нравились! Он усмехается, и я, почему-то, тоже. О, Поттер, великий знаток человеческих душ, не мог бы ты упражняться в проницательности на ком-нибудь другом! Только я и сам давно подозревал, что Грейнджер мне не безразлична. Но чистокровным волшебникам в восьмом поколении, будучи единственными наследниками рода, не положено влюбляться в … маглорождённую. Одного из потомков моего рода за это выжгли с семейного древа, и запретили упоминать о нём, будто его и не было вовсе. И когда была война обо всех, кто поступал также, говорили с пренебрежением и намекали на скорую чистку. И поэтому я скрывал всё даже от самого себя. И до седьмого курса, я был уверен, что ненавижу её хрустальной ненавистью. А сейчас я вдруг вспомнил Святочный бал на четвёртом году обучения, вспомнил свою беспричинную злость. Я тогда разбил пару ваз в пустом коридоре, а зачем – понял только сейчас. Кажется, я придумал себе ненависть, в которую так долго верил. - Война многое поменяла, правда? – серьёзно говорит мой спутник, без тени насмешки. - Да, правда. Очень, очень многое. Мы молчим пару минут, делая круг в прогулке. Иногда он мельком взглядывает на меня, и то же самое делаю я. Мы будто изучаем друг друга, как противники на шахматной доске. - Никогда бы не подумал, что ты будешь мне помогать, – «снова», в голове отчётливо звучит это слово, но я проглатываю его и продолжаю. - Почему? Хвалёное поттеровское благородство? Он смотрит на небо через линзы очков новой, прямоугольной формы. - По правде говоря, сам по себе ты меня не волнуешь. Но ради Гермионы я сделаю всё на свете. Как и ради Рона. Это имя осколком взрывается внутри. Я почти вспомнил то, что было между ним и Грейнджер, но другие образы заслонили эту мысль. Поттер внимательно и настойчиво вглядывается в моё лицо, но я выдерживаю взгляд. Всё-таки меня с детства учили скрывать мои мысли, мои чувства. И мы снова у лавки, где продают газеты, шахматы и взрывающиеся карты. - Собственно, это всё, о чём я хотел вас предупредить, – сухо говорит он и протягивает руку. Дежавю. Первый курс. Новое воспоминание, только там всё было наоборот. Я вспомнил обиду и злость, которые испытал тогда. Но война и правда многое изменила. Слишком мелочно вспоминать об этом. И я жму протянутую руку.